Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Исход Эдема (СИ) - Дженнингс Сайрита Л. - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Охранники ворчат, пока рвут плоть и окрашивают себя кровью и грехом, это просто невыносимо. Как они могут получать удовольствие от пытки? Как они могут возбуждаться от беспомощных криков жертв? Я кричу, почувствовав чьи-то гладкие пальцы на щеке, и отшатываюсь от нежного прикосновения. Я ощущаю теплое дыхание на ухе, а затем Люцифер соблазнительно шепчет.

— А-а-а. Не прячься, Иден. Смотри. Посмотри, как они извиваются и плачут, как жалкие черви в грязи. Видишь, как страх в их глазах сменяется удовольствием, которое их тела не могут отрицать. А теперь посмотри на меня, любимая. Получай удовольствие от их беспомощности, как они получали от твоей.

Схватив меня за подбородок, он поворачивает мою голову. Я стараюсь не смотреть на отвратительную сцену, развернувшуюся в нескольких футах передо мной, но я не могу. Я слишком устала. И слаба. Во мне ни осталось никаких сил, чтобы бороться. Охранники, насилующие Захари и Даниэль, заставили их встать на колени и теперь они вколачиваются в них с бешенной скоростью. Их удары сильные, безжалостные и от этого меня внутри разъедает кислота. Так много боли на их лицах. Столько раскаяния, стыда и безысходности на показ публике, которая веселится и чокается бокалами, наполненными вином.

— Не плачь из-за них, родимая, — шепчет Люцифер, все еще сжимая меня за челюсть. — Они не заслуживают твоих слез. Думаешь им бы не было плевать, если бы тебя так насиловали и рвали? Думаешь они бы оплакивали тебя?

Я качаю головой, испытывая боль в горле от рыданий.

— Мне все равно. Никто такого не заслуживает.

— Тут ты ошибаешься, любовь моя. — Он обратно садится на свое кресло, изящно закинув одну ногу на другую.

— Наш друг Захари — педофил. Да, да. Наверное, поэтому он издевался над своими одноклассниками геями? Он испытывает слабость к маленьким мальчикам в возрасте трех лет. Действительно, ублюдок до мозга костей. Я отыскал его как раз в самом разгаре дела. Он насиловал маленького мальчика, пока тот не истек кровью и не умер от такой жестокости. Испугавшись, Захари начал молиться, прося о помощи. Но к его несчастью, наш милосердный Отец был занят куда более важными делами. И поэтому на зов ответил я.

Кровь отливает от лица, когда я смотрю на него, читая искренность в его лице. Мне не нужно спрашивать, правда ли это. Я верю ему. Такой кусок дерьма, как Захари, способен на такие ужасные поступки.

— Ты смотришь на меня и видишь монстра. Но это не я позволял этим бесчисленным детям страдать. Не я позволял ему свободно мучить, калечить и заниматься содомским грехом[3] снова и снова. И если бы я не вмешался, он все равно бы продолжал насиловать маленьких мальчиков, Иден. Я остановил его навсегда. И теперь он на себе пробует то, что делал со своими маленькими жертвами.

Ни на каком языке не найдутся слов, которыми можно было бы опровергнуть заявление Люцифера и поэтому я просто киваю. Он прав. Захари — хищник. Неважно, сколько раз его изнасилуют, он не сможет понять и унцию той боли, которую приносил с собой.

— А девчонка…ты поймешь, почему я делаю то, что делаю, — объясняется Люцифер. — Видишь ли, издевательства не прекратились после окончания средней школы. Смысл жизни Даниэль заключался в насмешках и унижении других. В социальных сетях она искала молодых и впечатлительных девушек, которые мало чем отличались от тебя и твоей сестры. Она нападала на них, угрожала расправой и призывала их к самоубийству. И в отчаянном приступе злости она подготовила ловушку и все это привело к фотографии с обнаженным подростком, которую Даниэль отправила каждому ученику, родителю и преподавателю в школе ее жертвы. Двенадцатилетняя девочка, которая искала лишь любовь и признание одноклассников, и так похожую на новенькую осиротевшую девочку, которую Даниэль ежедневно терроризировала в средней школе. — Люцифер замолчал, безучастно уставившись на порнографический фильм в нескольких шагах от него.

— Она исполнила ее желание. Эта двенадцатилетняя девочка покончила собой…прикрепив ремень к потолочному вентилятору, обмотав его вокруг шеи она прыгнула. Её нашла мама с предсмертной запиской, скомканной у ног.

— О боже мой, — выдыхаю я, прикрывая дрожащими пальцами рот.

— Спроси Его, где был Он, — тихо требует Люцифер, завладев моим вниманием. — Спроси Его, почему Он не остановил это. Были другие, более достойные Его милости? Не стану врать — я с огромным удовольствием наказываю тех, кто так глуп, чтобы их заработать. Но это были невинные, Иден. Невинные дети. А Он стоял в стороне и ничего не делал. Поэтому с ненавистью в глазах смотри, как восторжествует справедливость. Утешься тем, что я не спущу с рук этим ублюдкам изнасилования и убийства. То, что они делали…что они могли продолжать делать…не останется безнаказанным.

Соблазненная искренностью его слов, я поворачиваю голову — переступая каждый инстинкт внутри себя — и смотрю. И когда их крики становятся лишь шепотом, а с бедер стекает малиновый ручей крови, я не отворачиваюсь и не закрываю глаза. Я свидетельствую против них за всех детей, которых они оскорбляли и мучили. Никто не смотрел на них, пока они испытывали боль и истекали кровью. Ни у кого не болела душа за них, пока они горели в агонии. Таким образом я возьму на себя это и пронесу их боль в дань уважения их разрушенным жизням. И я обрету мир и покой в том, что от рук этих монстров больше никто не пострадает. Когда они наконец падают без сознания на пол, безвольные тела Даниэль и Захари тащат прочь, их грязь и кровь оставляют след на красном каменном полу. Повседневная беседа возобновляется, словно ничего не произошло, уступая дорогу ползучей вине. Что я сделала? Как я допустила это? И почему… почему я радуюсь тому, как над ними надругались?

Что происходит со мной?

— Простите меня, но я должен заняться несколькими насущными делами, — объявляет Люцифер, вставая на ноги и застегивая пиджак. — Иден, если тебе нужна компания до конца вечера, пожалуйста, не стесняйся, можешь побаловать себя всем, что может предложить мой дом. Кристина, Аманда, Сандра…уверен, они бы с радостью заняли твое время.

Я бросаю взгляд на его шлюх, которые нетерпеливо ерзают на своих местах. Блеск в глазах, румянец на щеках, пылающая кожа…Они уже возбуждены? От бойни свидетелями которой мы стали?

Я позволяю взглянуть себе на Нико, который опять едва заметно качает головой.

— Нет, — говорю я, отмахиваясь рукой и в знак этого получаю надутые губки и стоны разочарования. — Нет, я устала и хочу пойти спать.

— Как хочешь. Это не земля, Иден. Никто не откажет тебе в желании твоего тела. Просто не забывай, кому ты принадлежишь.

Я хочу сказать ему, что принадлежу себе. Но действительно ли это так? В тот момент бойни, когда он шептал мне эти искренние слова, говоря о справедливости ради всех этих невинных жизней, я была полностью под его чарами. Была очарована обещаниями его чувственных губ. И это была не уловка. Я не играла роль в какой-то гребаной постановке. Я хотела, чтобы они страдали. Мне нужно было его клеймо возмездия. И пока я тут сидела, до сих пор ощущая запах крови и желчи, я боролась с тем, чтобы не прокручивать наказание в голове снова и снова. И честно говоря…действительно ли я этого хочу?

Молча встав на дрожащие ноги, я слишком расстроена, чтобы следовать правилам этикета. Я не могу даже взглянуть на Нико и увидеть тень разочарования на его лице. Мне плевать на трех девушек, и на то, как невероятно я себя чувствовала, когда они ласкали мое тело языками. И я не могу не думать о том моменте, который разделила с самим воплощением греха и о том, как его задушевные слова, триумфальный взгляд заставили чувствовать меня менее…одинокой.

Саския ждет меня по ту сторону тяжелых деревянных дверей. Направляясь обратно в комнату, я все думаю, чувствует ли она то зло, которой сочится через мои поры. 

Глава 4

К тому времени, как я, измученная, встаю с пола ванной комнаты, Саския уже исчезает. Я отпустила ее сразу же, как мы вернулись, но она задержалась и занялась наведением порядка и без того нетронутой комнаты, дав мне пространство, чтобы стряхнуть гниль с моей души. Я стою перед зеркалом, но глаза опущены в пол. Не могу смотреть на себя, только не после того, свидетелем чего я стала. Но больше всего боюсь, что не смогу узнать того человека, который смотрит по другую сторону зеркала. Человека, наслаждавшегося унижением…который смотрел на изнасилование и ни слова не сказал. После того, как я смываю всю грязь с себя горячей водой, я одеваю шелковую ночную рубашку, которую Саския оставила для меня. На столе так же стоит кувшин с холодной водой, который я опустошаю за рекордно короткое время. Хотя кажется, что я не спала целую вечность, а ноги устали, что я едва могу стоять, всё же спать я не хочу. Это не мой дом. Это не моя кровать. И хотя я все еще нахожусь в трудном положении, что двадцать четыре часа назад, было в этой комнате что-то не так, что не даст сомкнуть глаз. И это чувство шипит в крови, когда раздается стук в дверь.