Защитник (ЛП) - Эдвардс Джанет - Страница 47

Я увидела происходящее глазами Меркурия. Фигуры отчаянно втискивались в боковые ходы, а огненная завеса падала на них. Меркурий нахмурился и снова полез вверх.

— Форж, как ты? — заорала я и инстинктивно связалась с его разумом. Я обнаружила, что Форж забился в узкий технический лаз вместе с тремя другими мужчинами и наблюдает, как огненная масса пролетает мимо них.

— Я в порядке, но это было слишком близко. — Голос Форжа звучал несколько выше обычного.

— Бета-группа Сапфир, оставайтесь на месте, — велел Лукас. — Форж, что делает Сорен?

Форж тревожно высунул голову из лаза и взглянул наверх. Я увидела, как над ним мелькнула фигура.

— Сорен снова лезет по лестнице. Мне идти за ним?

— Да, иди за ним, — приказал Лукас. — Эмбер, можешь проверить разум Сорена и дать нам хоть какой-то намек, как его остановить?

Я оставила мысли Форжа и потянулась вверх мимо сгрудившихся отсветов умов в боковых проходах к все еще движущемуся ярко-красному разуму, должно быть, принадлежавшему Сорену. Он слышал голос Мюррея, кричавший на него через наушник. Он думал…

Я отпрянула от боли в разуме Сорена.

— Никакая сила в улье не остановит сейчас Сорена. Он подслушивал наши передатчики, глядя на человека, устроившего пожар в подразделении безопасности в тот момент, когда получил сообщение, что его дочь умерла. Он убьет Меркурия любой ценой.

Лукас застонал.

— Эмбер, вернись в разум Меркурия и предупреждай нас о других огненных бомбах.

Я вновь отыскала ум Меркурия. Он карабкался вверх, его мысли бурлили от разочарования.

"…все должны были превратиться в живые свечи, но вовремя получили предупреждение и убрались с дороги…

…один из истинных телепатов должен быть рядом. Венера была права. Всех их надо убить. Разрушить мое удовольствие…

… добьюсь победы через неделю. Величайший пожар из всех…"

Часть меня разделяла возбуждение Меркурия, когда он представлял свой огромный пожар, а другая все еще вздрагивала от боли в мозгу Сорена. Ему сообщили, мол, Кирстен дали лекарство, он осмелился надеяться, что она выживет, а потом…

Я была Сореном, измученным болью от смерти дочери, вспоминала тот день, когда она родилась и я держала на руках эту безупречную крошку. Я была Меркурием, вкушала власть огня и мечтала зажечь величайший пожар. Я была Эмбер и страдала от колющей головной боли.

— Сорен, послушай меня, — сказала Пенелопа приказным тоном. — Меркурий — член группы заговорщиков. Он нужен Эмбер живым, чтобы помочь поймать остальных, иначе умрут гораздо больше людей. Больше дочерей, больше сыновей, больше…

Послышался странный звук с эхом, и нога Меркурия загорелась болью. Он задохнулся и вцепился в лестницу.

— Сорен выстрелил Меркурию в ногу! — закричала я.

— Эмбер, оставь Меркурия и возвращайся в свою голову, — приказал Лукас. — Форж, в укрытие. Если Меркурий падает…

Я выбиралась из мыслей Меркурия, когда меня вновь накрыло мучительной болью, на этот раз, охватившей левый бок и грудь. Я содрогнулась, выпустила лестницу и начала беспомощно падать вниз. Возможно, я уже умирала от ран, но падение с высоты восьмидесяти уровней означало неминуемую смерть. Все-таки я не устрою величайший пожар. Как судьба может быть виновна в такой несправедливости, беззаконии, таких исключительно плохих манерах?

Я была Эмбер, а не Меркурием. Я оторвалась от мыслей, пылающих смертью, и прокричала предупреждение Форжу:

— Меркурий падает! В него снова стреляли.

Мои мысли были с Форжем, и внезапно я стала Форжем. Я смотрела наверх, туда, где Сорен цеплялся за лестницу одной рукой, держа оружие в другой. Крутящаяся фигура Меркурия тяжело ударила Сорена. Теперь оба падали на меня.

Времени добраться до бокового хода не оставалось. Значит, есть лишь одна опция. Я пристегнулась поясом к лестнице, схватилась за ступеньку правой рукой и качнулась вправо. Прижалась спиной к стене и понадеялась, что оба падающих человека пролетят мимо.

Одна фигура меня не задела, а вот нога другой, как молот, ударила меня в левое плечо. Я выпустила лестницу, но пояс удержал меня на месте настолько, чтобы я успела схватиться за другую ступеньку. Я смотрела вниз, где Сорен и Меркурий неслись навстречу смерти.

— Форж? — настойчиво позвал голос Лукаса.

— Я немного потрепан, но все еще вишу на лестнице, — ответил Форж. — Сорен и Меркурий падают быстрее экспресс-лифта и… А! Думаю, взорвался рюкзак Меркурия. Связи лучше проверить пожарную изоляцию и узнать, что там случилось.

— Работаем над этим, — сказала Николь.

— Эмбер? — голос Лукаса звучал теперь еще настойчивее. — Эмбер, возвращайся в себя!

Я вернулась в собственный разум, открыла глаза и увидела Лукаса, скорчившегося рядом.

— Что ты делала? — спросил он. — Ты знаешь, как опасно оставаться в голове цели под ударом.

Мой лоб разрывался от боли. бжгьщя В мозгу крутились мысли Сорена. Мысли Меркурия. Мысли Форжа. Я ударила Лукаса в лицо, отчего он свалился на пол, и наклонилась вперед, чтобы выплеснуть на него свой гнев.

— Думаешь, легко оторваться от мыслей, потерянных в отчаянии или погруженных в агонию? Нет. Они засасывают тебя и не дают сбежать.

Я увидела потрясенное выражение на лице Лукаса и осознала, что мои телохранители смотрят на нас в пораженном молчании.

— Прости, — зарыдала я. — Я не хотела тебя бить. Не хотела кричать, но у меня болит голова.

Лица вокруг расплылись, а потом все почернело.

Глава 26

Сперва я осознала, что перестала болеть голова. Затем, что я лежала на чем-то твердом и бугристом. И наконец, мне было жутко холодно.

Я открыла глаза и увидела головокружительно высокие деревья, которые тянулись к невозможно далекому потолку, выкрашенному серой краской. Нет, не к потолку, а к затянутому облаками небу. Я лежала на земле, покрытой грубой травой, почему-то завернутая в несколько серебряных праздничных плащей. Несмотря на них, я мерзла, потому что и от земли, и от ветра шел леденящий холод.

— Я во Внешке.

Я села. Послышался голос Лукаса:

— Точно. Ты сказала, что у тебя болит голова, и отключилась. В обычных условиях мы бы поспешили вернуть тебя в отдел, но до него было пол-улья. Мы подумывали отнести тебя в парк, поскольку знали, что в парках тебе удобно, но в разговор вступила Базз. Она сказала, мол, твоя головная боль — это симптом телепатической перегрузки, и доставить тебя в парк — решение неплохое, но Внешка — гораздо лучше.

Я повернулась и увидела, что Лукас сидит рядом. Он также набросил на плечи плащ, но не праздничный, а хэллоуинский, черный с красным. Он улыбнулся мне и продолжил говорить.

— Базз консультирует тебя не так долго, но она пограничный телепат и, похоже, верила в свои слова, так что мы принесли тебя к ближайшему выходу из улья. В ту же секунду, как тебя вытащили во Внешний мир, ты расслабилась, будто боль в твоей голове ослабла. Чуть позже ты перешла от обморока к естественному сну. Я почувствовал, что лучше дать тебе выспаться.

Я вздрогнула и плотнее закуталась в плащ.

— Почему сейчас гораздо холоднее, чем в прошлый раз, когда мы выходили во Внешку?

— Потому что мы были здесь ранней осенью, а сейчас начинается зима. Существуют четыре времени года: весна, лето, осень и зима. Возможно, тебе будет легче соотнести их с четырьмя праздниками улья. Праздник весной, Валентин — летом, Хэллоуин — осенью, Новый год — зимой.

Мои мысли на мгновение уплыли. Новый год — семейный праздник и всегда имел для меня особое значение. Я никогда не обращала внимание на Валентин, поскольку он для влюбленных, а я так и не нашла пару на подростковом уровне. Сейчас я с Лукасом, и следующий день Валентина может быть совсем другим.

— Погода во Внешнем мире меняется по сезонам, — продолжал Лукас.

Я с трудом вернулась мыслями к настоящему.

— И погода зимой холоднее, чем осенью?

— Да.

При виде красной отметины на лице Лукаса у меня всплыли воспоминания.