Контракт на эльфа (СИ) - "Ellari Rey" - Страница 5

Эрика припала к шее Карасика, зажмурилась, понимая, что если сейчас конь не прибавит ходу, случится непоправимое.

— Гони, миленький, выручай! — отчаянно зашептала она.

Конь мотнул своей большой головой и, то ли услышав просьбу, то ли попросту спасая собственную шкуру, начал перебирать копытами быстрее. В мгновение ока он обогнал замыкающую пару нильфгаардцев, топоча так громко, что его мерный шаг отбивался от земли чуть ли не эхом. Еще двое конников остались позади. Откуда в старой костлявой кляче взялось столько прыти, Эрика даже не догадывалась. Не зря, видать, Мыслав хитро щурился, когда привел с торгов этого, на первый взгляд, едва живого коня.

«На скачках можно кучу денег заработать», — невпопад подумала Эрика, когда ее гнедой на полном ходу обогнал Плотву.

Позади раздалось истеричное ржание лошади и отчаянный, короткий всхлип человека — это преследователи схватили свою первую жертву, нильфгаардского солдата. Схватили, как игрушку, как тряпичную куклу, чтобы бросить, раздавить, растоптать…

Не прошло и пары минут, как от кортежа осталось меньше половины. Геральт, Йеннифер и Эрика пересекли, а вернее, перелетели, деревянный утлый мостик, и тут же в руке чародейки засверкал магический шар. Треск и грохот, яркая, слепящая вспышка, шипение, снова лязг стали и нечеловеческий вопль.

Эрика огляделась в поисках Арда. Он бежал чуть правее, немного поотстав — все же, за быстрыми лошадьми ему было не угнаться. Чуть осадив Карасика, девушка поравнялась с ведьмаком.

С пригорка, откуда, словно скоя`таэльские стрелы, вылетели кони, подгоняемые ужасом, открылся вид на сверкающую огнями, спасительную Вызиму.

***

Эрика остановилась в пригороде, в уютной и теплой корчме, где пахло свежей выпечкой и совсем чуть-чуть кислыми щами. Побоялась, что с собакой в город не пустят, да и устала так, что впору было спать хоть под забором — лишь бы только спать. Ард, тяжело вывалив язык, все еще не мог отдышаться.

— Укатали Сивку, — покачала головой девушка, приобняв собаку за мохнатую шею. На руку к ней вспрыгнула длинная коричневая блоха. Нет ничего удивительного в том, что на собаках заводятся блохи, ежели их не мыть с полынным отваром — говаривал Мыслав. Полынного отвара не было. Блохи были. Эрика пообещала себе завтра же надрать в ближайших кустах горькой серой травы, но даже мысль додумать не успела — уснула прямо на полу, рядом с блохастой собакой, не сняв ни курточки, ни заляпанных грязью сапог.

Разбудил ее ведьмак.

Он заявился, когда солнце уже вовсю палило в оконце, затянутое бычьим пузырем, уселся на кривоногий табурет и побарабанил пальцами по столу.

— Ну что, наш контракт еще в силе? — потягиваясь после неудобного сна на голых досках, спросила Эрика. Зевнула, прикрыв рот рукой, похрустела пальцами на руках, пятерней поправила растрепавшиеся волосы.

— А ты не из пугливых, — в голосе ведьмака мелькнули нотки одобрения. — Кто другой бы после вчерашнего на всю жизнь завязал водить знакомство с ведьмаками и чародейками.

— Что это было, Геральт? — Эрика непроизвольно поежилась, вспомнив жуткий холод, страх и крики несчастных нильфгаардцев.

— Дикая Охота, — буркнул ведьмак. — Я поеду в Велен. Там до Новиграда рукой подать, а около города, по слухам, видели белок.

— Я с тобой, — не раздумывая, согласилась девушка. — Когда выезжаем?

— Сейчас.

***

Путь до Велена был неблизкий. Мимо пролетали сожженные деревни, мертвецы, вороны, нильфгаардские отряды, снова мертвецы, снова сожженные деревни. Темерия напоминала зловонный, разлагающийся на солнце труп, облепленный мухами и червями, над которым уже кружили падальщики.

Путники ехали молча, не ввязывались в конфликты между жителями и войсками императора, обходили десятой дорогой мародеров. Чудовищ пока не встречали — может, оттого, что ехали слишком быстро, а может, оттого, что продукты Сопряжения Сфер вытеснили двуногие монстры, не менее жестокие, алчные и беспощадные.

Но по сравнению с Веленом, Ничейной землей, как называли его теперь, уничтоженная войной Темерия была поистине раем на земле. Дикий, болотистый край, где за каждым стволом дерева пряталась жадная до человечинки тварь, где воздух был пропитан гнилостным духом болот, и сама земля прокисла на долгие годы от впитавшейся в нее крови, начинался сразу за Оксенфуртом. Некогда радостным городом студентов и ученых, а сейчас еще одним напоминанием о том, что война не щадит ничего — ни бедняцких хат, ни старинных университетов. Ведьмак тоскливо косился на красные крыши города, когда паром плавно переносил путников с одного берега Понтара на другой, и снова мрачно поминал поочередно то курву, то холеру.

Эрика во все глаза разглядывала окрестности. Городок посреди реки издали казался таким уютным, аккуратным, словно был нарисован на праздничной открытке. Островерхие шпили университетских башенок врезались в плотные кучевые облака, медленно ползущие по грифельно-серому небу. Геральт обронил между делом, что как-то раз в этих краях охотился на жагницу — водяное чудовище, любившее лакомиться пассажирами паромов. Девушка тотчас же отодвинулась подальше от воды, на всякий случай, чтобы клешни, жвалы или щупальца не утащили ее на дно. Девушка с детства боялась воды, особенно такой темной, тягучей, где сколько ни вглядывайся, дна не разглядишь.

Разговаривали они с Геральтом нечасто. В основном все беседы сводились к еде, ночлегу и цели их путешествия. Ведьмак не спрашивал, откуда она, хоть и отметил как-то раз, что странный акцент и имя выдают в ней уроженку Скеллиге.

Скеллиге так Скеллиге. Мрачные холодные острова посреди неласкового моря, населенные суровыми воинами, что не гнушаются морского разбоя и грабежа, угоняют в неволю людей с вражеских (сиречь нильфгаардских) кораблей, охотятся на китов и слагают песни о героях, коим посчастливилось принять достойную смерть в бою.

Ведьмак порылся в седельных сумках, вытащил оттуда хлеб и кусок вчерашней жареной куриной ножки, и принялся с аппетитом есть, смахивая крошки в воду.

— Жагницу приманишь, — проворчала Эрика, которой все никак не давала покоя неведомая тварь.

— Вымерли они, — пожал плечами ведьмак. - Та, которую я убил, была последней. По крайней мере, в этих краях.

— Геральт, ты так и не рассказал, что делал во дворце и зачем тебе в Велен, — осмелилась напомнить девушка. — Впрочем, если это не мое дело, так и скажи — приставать не стану.

— Во дворце теперь крепко засел Эмгыр вар Эмрейс, — ведьмак ответил нехотя, неспешно пожевывая мясо. — Он дал мне контракт наподобие твоего. Найти одного человека, которого вот уже больше пяти лет никто не видел. И я не смог отказать, потому что этот человек мне очень дорог.

— Это как-то связано с Дикой Охотой?

— С чего ты взяла?

— Ты слишком часто оборачиваешься.

***

Чудовища редко выходят на тракт. Дорога — удел мародеров, дезертиров и разбойников, коих в этих краях обитало великое множество. Первый раз на двоих всадников напали средь бела дня: прямо из кустов на обочине выскочили трое дюжих парней с дубинами и ржавыми мечами, и, не выдвигая никаких требований, бросились в атаку. Ведьмак уложил двоих не вылезая из седла, третьего прикончил Ард, сжав мощные челюсти на горле незадачливого разбойника.

— Никак вы, блядь, не научитесь, — со вздохом бросил Геральт, любовно вытирая свой клинок.

Эрика сглотнула, попятившись от упавшей в двух шагах от нее татуированной волосатой руки, отрубленной чуть выше локтя, и заставила себя посмотреть в другую сторону:

— Какое огромное дерево. Нам туда?

— Туда, туда, — Геральт, не церемонясь, обчистил карманы поверженных бандитов. — Но вблизи оно тебе вряд ли понравится.

Так и оказалось — громадный древний дуб здесь использовали в качестве виселицы. Трупов разной степени свежести на ветвях было в избытке. Вонь стояла жуткая — приторно-гнилостная, и несмотря на резвый ветерок, что дул с полей, стоять рядом с деревом висельников было совершенно невыносимо.