Тень прошлого (СИ) - Гурская Елена - Страница 43

— Как тебя зовут? — хрипло спросил её.

— Света — ответила она.

— Пошли — сцепив зубы пробормотал я.

Она была рада уйти с этого холода и с довольным видом пошла за мной следом. В квартире я просто набросился на неё, срывая с неё одежду, всё происходило молча, без единого звука, она молчала от испуга, я от отвращения и от жажды поскорей получить от неё удовлетворение. Всё закончилось очень быстро, я ведь не занимался сексом больше года. Но у неё хватило ума ничего не сказать, она только лежала и молча гладила меня по спине, когда я от измождения уткнулся в подушку.

Спустя какое — то время я сказал:

— Хочу ещё -

— Конечно, миленький, сколько хочешь, я свободна до утра.-

У этой проститутки видимо сработал женский инстинкт, она поняла, что меня лучше не донимать словами, а просто делать то, за что ей платят деньги. Утром она ушла, но с этого дня я уже не спал один. Они приходили ко мне, иногда по двое, но я всех их называл Светками. Не знаю сам почему, но я упорно не хотел слышать здесь другое имя. Скоро обо мне, очевидно, узнали все проститутки с нашего района. Они приходили, менялись, но никогда не нахальничали, не воровали, не шумели сильно. Видимо, знали мою историю, им было меня жаль. Да и платил я им неплохо. Так прошёл почти год.

Однажды я проснулся в часов пять утра, было тихо. Возле меня лежала почти девочка, во сне она чмокала губами. Я смотрел на неё и думал, что она годится мне в дочки. В этой тишине резко раздался звонок, это была моя тётка.

— Приезжай, Машу забирает скорая, у неё обширный инфаркт. Я еду, перезвони на мобильник, узнаешь куда повезут.-

Я мгновенно собрался, оставил на столе деньги и записку девице, чтобы захлопнула дверь и поехал в больницу на такси. Маму я застал ещё в живых, видимо она сильно хотела меня увидеть перед уходом из жизни. Меня пропустили к ней. Лицо у неё было серое, руки сцепились так, что пальцы побелели. Врачи что-то кололи, ставили капельницы, но это был конец. Тётка сидела в коридоре и рыдала. Когда я вошёл, мама даже улыбнулась от радости, что я успел.

— Витенька, детка, тебя разбудили — с трудом сказала она. Я взял её за эти сжатые руки, начал их целовать и только просил:

— Не уходи, не оставляй меня, мама, пожалуйста -

А она посмотрела на меня и прошептала:

— Витенька, ты не виновен. Прости — и отвернулась.

Всё было кончено, она умерла, как и жила — тихо и с достоинством.

Теперь я был совсем один, только папина сестра, которая выехала из Питера после смерти моего отца. Сашка звал меня в Москву давно, теперь и я не хотел здесь оставаться. Слишком много смертей свалилось на меня за эти годы. Да и криминал начал мною интересоваться, ведь я был уже известным программистом. Я на спор однажды вскрыл защиту одного банка, хозяин которого хвастался своей уникальной защитой от хакеров. Спор произошёл у Сергея, когда я зашёл к нему на квартиру, там собралось несколько далеко не бедных людей. Подвыпив, один из них заверил, что его банк не доступен никаким хакерам, у него уникальная защита, за которую он выложил довольно кругленькую сумму. Я сказал:

— Вашу программу разрабатывали люди, а значит всегда найдутся другие специалисты получше ваших, ведь мозги всегда совершенствуются — .

Он рассмеялся и предложил десять тысяч, если я вскрою его защиту. Я отказался, говоря, что из двух спорящих — один дурак, другой подлец, а я не хочу быть подлецом. Банкир обиделся, заявил, что я просто трус. Мы разошлись, но я не простил ему оскорбления. Узнав всё, что мне надо было, у Сергея, я стал вплотную заниматься этим вопросом. Не скажу, что это было легко, но через месяц упорной работы я смог перевести с его счёта на счёт его секретаря девятьсот девяносто девять рублей. Потом перезвонил ему и предложил проверить оба счёта.

Через время он захотел со мной встретиться, извинился за оскорбление и предложил мне работу у себя. Деньги были хорошие, но я уже окончательно решил уехать и отказался. Тогда он дал мне рекомендации в Москву. Переезд занял пару месяцев, я продал свою квартиру, дачу, сдал в наём родительскую.

С работой проблем у меня не было, с жильём тоже. Снимал полгода небольшую квартиру, потом купил сначала однокомнатную, затем эту. Были ли у меня женщины? Да, были, но теперь я заводил подруг на более длительный срок.

Не знаю, что меня хранило и защищало всё это время, но я не подцепил никакой болезни. Так что в этом отношении у меня всё нормально. Теперь ты знаешь обо мне всё — Виктор наконец замолчал.

Елена во время последней части его рассказа как-то съёжилась, руки нервно теребили ручку сумки. Она долго молчала, затем, не глядя на Виктора, тихо сказала:

— Ты должен был мне это рассказать раньше, должен был -

— Я никому ничего не должен, а если и был кому-то должен, то свои долги я заплатил полностью. Да, такое у меня корявое прошлое, изменить его я не в силах, но оно моё. Может ты в какой-то мере права, что я как-то должен был тебе рассказать свою историю, хотя бы в общих чертах, но пойми — ты для меня была сначала очередной женщиной…-

Елена перебила его:

— Я ею и останусь. Я ухожу, ещё раз извини.-

— Куда ты пойдёшь, начался дождь. Елена, давай спокойно поговорим, примем какое-то решение. Останься до утра, а я уйду в другую комнату, могу совсем уйти, если тебе неприятно. Пожалуйста, прошу тебя.-

Виктор протянул руку к Елене и с ужасом увидел, как быстро она отдёрнула свою. Очевидно она испытывала такое отвращение к нему, что даже прикосновение его руки было для неё омерзительным.

Он вспомнил, как она так же отдёрнула руку при первом знакомстве, значит, ничего не изменилось за это время.

— Ну что ж, как знаешь, я приму твоё любое решение, любое.-

Елена встала, прошла в прихожую, открыла шкаф, достала свою сумку, которая оставалась у Виктора с того апрельского воскресного вечера, когда он привёз её к себе. Виктор видел, как она начала доставать из шкафа свои вещи, комкая засовывала поспешно их в сумку и всё время что-то говорила. До Виктора донеслось:

— Казанова хреновый, чёрт побери! — она повторяла это раз за разом, менялись интонация, слова, но смысл оставался тот же. Виктор понял, что её взбесило количество баб, через которых он прошёл за последний год перед приездом в Москву.

Да, Елена бросала вещи в сумку, а сама считала, считала, сколько же раз он успел переспать с этими шлюхами. Она сбивалась со счёта, начинала снова, сбивалась опять и это чёртово " Казанова " всё время крутилось на языке. Ей было до тошноты противно и стыдно, что она оказалась в одной компании с этими шлюхами из подворотни, отвращение прямо переполняло её.

Виктор увидел, что она отбрасывает в сторону какие-то вещи, видимо те, которые покупал ей он, а брала только свои. Ей противны были даже его подарки, смотреть на это было очень тяжело и Виктор вышел на балкон. Мимо пролетали капли дождя, где-то гремел гром, сверкала молния, а он тупо смотрел на мокрую трассу, по которой как всегда мчались машины и думал о том, что вот он встречался больше года с женщиной, которой абсолютно наплевать на его трагедию, её потрясло только число баб, с которыми он переспал. Надо было её всё же остановить, объяснить, сказать что-то важное, но что именно, Виктор никак не мог вспомнить.

Теперь после рассказа перед ним вдруг ожили картины того страшного дня, которые, как он думал, исчезли навсегда.

Память, как услужливый официант в хорошем ресторане, который предлагает всё новые и новые блюда, подсовывала ему мельчайшие подробности, которые были такими чёткими, ясными, как если бы всё это произошло только вчера.

Он помнил всё. Даже беленькие носочки Татки с тоненькой, синенькой каёмочкой, её чёрненькие туфельки с перепоночкой, огромный белый бант.

Он привёз всё это из Германии как раз к школе. Как же она радовалась этим туфелькам, носочкам, белоснежному банту. И одела всё это к дяде Серёже, чтобы похвастаться обновами. А тот подарил ей красивый набор фломастеров и какую то необычную линейку. А Светка украсила свои волосы купленной им заколкой так, как он любил. Последние дни перед гибелью она, словно чувствуя что-то, была такой нежной, тихой, ласковой. О втором ребёнке в последнее время не заговаривала и он подумал, что она успокоилась. И так им было хорошо всегда втроём, что у Виктора снова защемило сердце.