Интеллектум (СИ) - Старский Валерий - Страница 20

«Вот так анахронизм… а интуиция-то, получается, работает! Да еще как», — удовлетворенно промелькнуло в сознании.

Примерно в двух тысячах метрах от Балтийского вокзала по воздуху плыл серый матовый шар размером с волейбольный мяч. Время от времени от него на землю падал широкий луч густого света.

«Какое-то сканирование», — предположил Алексей.

Самое плохое, что это явно следящее устройство потихоньку дрейфовало в их сторону. Понимание, что делать, сложилось сразу, после приема интеллектума они со Всполохом с одного взгляда понимали друг друга. Феникс быстро разместился подмышкой у своего пета, длинная шерсть послужила хорошим укрытием. Теперь со стороны казалось, что белоснежный огромный зверь забрался под перрон, словно в берлогу, и отдыхает. Поначалу показалось, что пронесло, и эта гладкая погань пролетела мимо. Но вот она зависла секунд на пять и неспешно тронулась назад, снижаясь.

Шар залетел в пролом и ярко осветил пространство под перроном, так же он имел неосторожность приблизиться к якобы спящему Всполоху. Алексей даже мигнуть не успел, не то что выстрелить. Стремительный Всполох с невероятной для живого существа скоростью бросился вперед, со всего маха ударив по высокотехнологической штуковине когтями. Теперь этот объект напоминал груду льда. Но, к удивлению Феникса, эта разбитая промороженная штуковина прямо на глазах начала восстанавливаться.

— Наниты, поглотить, — поспешно и нервно приказал Алексей. Наноботы накинулись с каким-то остервенением и на раз-два оприходовали следящий аппарат. И тут вдруг, словно катком надавило, появилось ощущение всеобъемлющей приближающейся опасности.

— Уходим в метро. Быстро! — уже не таясь, прокричал Алексей и ринулся к расщелине. Так быстро и самозабвенно на четвереньках он еще не передвигался. Наяривая вовсю на коленках, поднимая тучи пыли, он все думал, а как же Всполох? Как пролезет? Поменяет ли личину? Нет, этот скоростной горнопроходческий агрегат не стал ничего менять. Пушистый монстр теперь по-видимому стал фанатом проломов и прямолинейных ходов. Он вмиг разметал бетонные плиты, оставив за собой лишь широченный дымящийся испарением пролом, покрытый льдом и изморозью. Неслись к метро они зачетно и шумно, наплевав на маскировку, что говорить — два самых отмороженных существа в округе.

Впереди белая пушистая громада с невероятной веселой мордой и горящими задором глазищами, за ней орущий человек с ружьем в руках. Грохот, крики, оглушающая боевая песнь горностая. Дезориентированных Мечезубов проскочили, словно даже и не заметили. Показалось, они были уже на эскалаторе, а на привокзальной площади только-только громыхнуло несколько выстрелов, да и промороженные куски тварей еще не упали на асфальт.

Стрелок и Гигант-горностай успели пробежать вдоль величественных колонн станции Балтийская почти до середины. Удар с орбиты был страшен. Немилосердно загрохотало, а все вокруг сотряслось, несколько колонн обвалилось.

На поверхности Балтийский вокзал и вся близлежащая территория километра в полтора перестала существовать, словно кто-то из космоса огромной кувалдой вмазал, оставив на земле ровный гладкий круг глубиной в двадцать метров.

Глава 7. Кураторы Номо 42

Солнечная система, орбита Юпитера

Огромный многосоставный темный корабль-матка медленно дрейфовал на высокой орбите Юпитера. И если бы не несколько габаритных огоньков, периодически срабатывающих и искрящих в темноте космоса, можно было бы предположить, что этот гигант безжизненный. По сути своей так и было, жизнь там лишь едва теплилась в тысячах и тысячах находящихся в глубоком анабиозе существ.

Вдруг в одном из десяти гигантских боксов, больше похожих на глубокие ущелья, заполненные красноватой жидкостью, где по стенкам на глубину километра шли бесконечные соты из капсул, осветилось несколько ячеек. Замигали зеленые, желтые и даже красные огоньки, и из этих шестигранников, словно из торпедных аппаратов, выстрелили голыми людьми. Своеобразные торпеды через несколько секунд подвисли в жидком пространстве, дергаясь в конвульсиях. Страшно растопыренные руки, сучащие ноги, раскрытые рты, паническое мычание и сонмы пузырьков.

К оживающим или тонувшим Номо 42 споро подплывали роботы-реаниматоры и многочисленными щупальцами проводили с пациентами все положенные процедуры. Лучше и не видеть этой водно-электрической пытки, называемой выводом из анабиоза.

Через тридцать минут трое мужчин и три женщины лежали на специальной площадке и рыгали красным антифризом, меж рвотных позывов пытаясь грязно ругаться и проклинать судьбу.

— Святое дерьмо Админов! Грес, может ты в курсе, почему нас подняли по экстренному протоколу и раньше на целых полтора года? — всё ещё давясь, кричал здоровенный загорелый амбал с перекачанным телом, которого все звали Ромб.

— Без понятия, — глухо откашливаясь, ответила девушка с волевым, но красивым лицом, сейчас искаженным страданиями.

Разговорчики, стенания, как и ругань, тотчас прикатились, как только к ним подлетела хозяйка — двухметровый матовый шар — и проговорила спокойным, даже ласковым голосом, от которого почему-то всех выведенных из анабиоза проняло до печенок.

— Эне Ау Номо 42 игровое имя Птица, у вас обнаружены отклонения от эталона Низших рас, сожалею, но вы подлежите немедленной переработке.

— Нет… Нет… Ну, пожалуйста! Будьте вы прокляты… — только и успела выкрикнуть Эне.

Остальные лежали и скрипели зубами. Здоровенный Ромб беззвучно плакал, пытаясь царапать металлический поддон. Грес повернула к нему голову и одними губами спросила, беременность? Ромб в ответ с силой ткнулся лбом в поддон и затрясся. Между тем матовый шар подлетел еще к одной женщине.

— Грес Хей Номо 42 игровое имя Дора назначается старшим куратором. Приказываю немедленно осуществить положенные регламентные работы и приступить к выполнению задания СКИБ.

— Есть, хозяйка! — вскакивая, отозвалась Грес. — Подъем! Одеваемся, и в рубку, — гаркнула она, подбегая к какому-то аппарату, встав в мигающую рамку на полу. И, чеканя каждое слово, произнесла: — Дора. Хомо 42 старший куратор, повседневная одежда. — По телу девушки за долю мгновения проскочил широкий луч, и с такой же скоростью на нее снизу, словно грязь, наползла одежда. А уже через секунду на ней красовался серый военный комбез с широким поясным ремнем, знаками отличия и форменными удобными ботинками. Выглядела форма потрясающе, никак уже не напоминая тот жидкий грязный композит.

— Личные вещи и оружие игроку Дора возвращены, — напоследок безликим голосом отчитался корабельный интендант.

В рубке их было пятеро, если не считать хозяйку, висевшую где-то на выходе. Всем было явно не по себе, в глаза друг другу они не смотрели, чтоб не усугублять. Нужно было как-то жить, смиряясь, и не только ради себя, а еще и ради тех трех миллионов соотечественников и семи миллионов прислужников Номо 49, находящихся в анабиозе. Они уже почти провели все регламентные работы. Системы корабля работали штатно, а незначительные неполадки и повреждения роботы-ремонтники устранили и без их участия.

«Может, пронесет», — с крошечной надеждой подумала Грес. К сожалению, не пронесло. Эта круглая сволочь, проклятие десантной матки, лилейным голосом проворковала:

— Старший куратор непростительно тянет время, назначаю штраф в сто кредо. — Девушка позволила себе шумно вздохнуть и обратилась к рыжему бородатому парню с данными богатыря — штатного следопыта и мастера оружейника, в данный момент сидевшего у контрольного терминала:

— Пант, выведи данные из боксов анабиоза о капсулах, не соответствующих эталонным показателям.

Пант не смог сдержаться и нервно натужно прохрипел:

— Двести шестьдесят капсул. Ничего страшного, в основном легкая аллергическая реакция, до пробуждения всего-то полтора года, выживут и без каких-либо проблем. — Хозяйка даже старшему куратору не дала слова, молнией метнулась к Панту, тот упал, заорав от боли с пеной на губах. На наказания хозяйка не скупилась.