Хитрость (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 40

– Не слушай ее. Она очарована нашими разговорами, а также нашими решениями, – сказал сенатор Кэрролл.

– Решениями? – спросила я, наклоняясь ближе к миссис Кэрролл. – Удалось ли им исправить ошибки?

Она тихо рассмеялась.

– Ну, ты знаешь, я не знаю. У меня есть ужасная привычка отключаться.

Я улыбнулась.

– Звучит заманчиво.

– Вообще-то, – сказал сенатор Кэрролл после того, как официантка приняла мой заказ, – Леннокс упомянул, что вы гордый выпускник нашего штата. Скажите мне, почему после окончания Стэнфорда с отличием вы покинули этот прекрасный штат, чтобы продолжить образование в другом месте. Сохранение наших лучших выпускников здесь является одним из наших главных приоритетов.

Когда я взглянула на Нокса, я увидела странную гордость в его взгляде.

– Я обожала жить здесь. Я надеялась, что, оставив свой след на западном побережье, смогу заняться восточным побережьем.

– Кроме того, на восточном побережье есть я, – добавил Нокс.

– С этим трудно конкурировать, – ответила миссис Кэрролл.

– Значит, о возвращении в Калифорнию после окончания юридической школы не может быть и речи? – спросил сенатор.

Я покачала головой.

– Я недавно узнала, что ни о чем не может быть и речи.

– Ты права. Может быть, ты даже убедишь Леннокса переехать с тобой?

Я улыбнулась сенатору. Когда я повернулась к Ноксу, то, как он смотрел на меня, сделало с моими внутренностями вещи, которые были неуместны для нашей встречи за обедом.

– Что подводит нас к следующей теме, – продолжил сенатор Кэрролл.

– Я просто пытался убедить этого человека передислоцировать несколько его распределительных центров. Возможно, тебе лучше удастся убеждение, чем мне. У нас есть некоторая недвижимость…

Я слушала, как сенатор и Нокс говорили о местоположении, налогах и логистике. Пока я ела салат и потягивала воду, я начала задаваться вопросом, какова была моя цель на этом обеде. Не то чтобы я не хотела быть с Ноксом, но я легко могла быть в больнице или в своей квартире. На ум пришли слова Брайса о том, что Нокс использует меня. Но это было смешно. Как мое присутствие могло что-то значить для сенатора Калифорнии?

Миссис Кэрролл потянулась к моей руке и прошептала:

– Видишь, что я имею в виду?

Я пожала плечами.

– Это интересно.

– О, дорогая, ты, должно быть, влюблена.

– Прошу прощения?

– Я тебя не виню. Я знаю Леннокса уже несколько лет, и он никогда не приводил женщину на обед. Он явно влюблен в тебя...

Пока она вела светскую беседу, сенатор Кэрролл обратился к Ноксу:

– ...скоро начнутся выборы. Ты знаешь, что у тебя есть мой голос. Однако если бы я мог пойти к нескольким другим сенаторам со слухами о перемещении этих центров, я считаю, что это вызвало бы шум…

– ...наша дочь будет учиться в Стэнфорде... – слова Миссис Кэрролл заглушили те, которые я хотела услышать от ее мужа.

– ...Законопроект 770… Хиггинс – сильный противник…

– ...любые советы, которыми ты могла бы поделиться…

Мое внимание было и там, и там. Я хотела послушать разговор сенатора Кэрролла и Нокса, но Ширли Кэрролл говорила рядом с моим ухом, постоянно отвлекая. Слышала ли я, как мужчины упоминали сенатора Хиггинса? Это тот самый Хиггинс, который был на моей вечеринке в Саванне? Что это значит?

Мой желудок сжался от слов Брайса, делая блюдо передо мной менее аппетитным.

К тому времени, как мы попрощались, Нокс вывел меня на улицу, и мы сели на заднее сиденье ожидавшей нас машины, мысли путались. Нетрудно было догадаться, что они обсуждают нечто большее, чем перемещение распределительных центров.

– Зачем я нужна была на этой встрече?

Глава 24

Чарли́

Нокс посмотрел в мою сторону, когда Айзек вывел машину на дорогу.

– Потому что я хотел, чтобы ты была там.

Я откинулась на спинку сиденья, сжав губы, и попыталась успокоить нервы. Конечно, я не была там из-за какой-то политической борьбы за голоса. Я никогда не сомневалась, что Алтон использовал мою партию как средство влияния на сенатора Хиггинса, но сделает ли Нокс то же самое?

– В чем дело, Чарли́? Неужели в это так трудно поверить?

– Ну, Нокс. – Я говорила громче, чем намеревалась. – Понятия не имею. Я почти ничего о тебе не знаю. Я ничего не знаю о законопроекте, который вы обсуждали. Каждый раз, когда это упоминалось, у Ширли Кэрролл была другая история, которой она делилась со мной.

Он взял меня за руку.

– Я хотел провести с тобой время. Ничего больше.

– Так объясни некоторые моменты этой встречи. Расскажи мне о законопроекте.

– Тебе не нужно об этом беспокоиться. Тебе будет скучно. Это то, что может повлиять на "Деметрий Энтерпрайзис".

Я глубоко вздохнула.

– Ладно, расскажи мне о "Деметрий Энтерпрайзис".

Брови Нокса поднялись.

– Зачем?

Я выдохнула.

– Потому что ты пригласил меня на обед. Я хочу понять, что было сказано или, по крайней мере, какова была моя роль.

– Твоя роль? – недоверчиво спросил он. – Твоя роль – быть той, кем я скажу. Сегодня ты была моей спутницей. Ты занимала Ширли Кэрролл, чтобы мы с сенатором могли поговорить.

Я скрестила руки на груди.

– Украшение на руке. Это все, мистер Деметрий?

– Украшение? Ты издеваешься? Ты не думаешь, что я могу получить все чертовы украшения, которые хочу? Ну, я могу и не хочу. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты не украшение. Ты умна и способна вести разговор с миссис Кэрролл.…

Когда он обозначил мои качества, ко мне вернулись комментарии Карен Флорес. Все, что говорил Нокс, объяснялось тем, почему она сказала, что из меня получился хороший сотрудник "Измены". С каждым словом давление в висках и груди нарастало.

– ...Знаешь, когда я в последний раз брал с собой на важную встречу девушку?

Это были обвинения Брайса в сочетании с моей ролью за завтраком: я достигла точки кипения.

– Нет. Как я уже сказала, я ничего не знаю, а ты, очевидно, не хочешь мне рассказывать. Я понятия не имею, почему ты действительно хотел, чтобы я была там. Я понятия не имею, когда ты в последний раз ходил на свидание и с кем. Ты брал кого-нибудь или после Джослин никого не было?

Воздух в машине потрескивал от напряжения. Как только вопрос сорвался с моих губ, я пожалела об этом. Метафорически чистое голубое небо вокруг нас стало грохочущим серым. Только на мгновение он уставился на меня, его взгляд заставил меня замолчать. Затем его тело напряглось, и он повернулся к окну.

Потеря его взгляда позволила мне заговорить.

– Нокс, прости. Я не знаю ничего, кроме ее имени. Я хочу знать больше. Я начала исследовать, а потом остановилась. Я не хочу узнавать что-то важное о тебе из интернета. Я хочу узнать о ней от тебя.

Я потянулась к его ноге, желая почувствовать нашу связь.

Нокс оттолкнул мою руку. Обернувшись, он снова произнес ледяным тоном:

– Мои правила – моя информация на мое усмотрение. Почему тебе это так трудно запомнить?

Я посмотрела на Айзека и обратно.

– Пожалуйста, мы можем обсудить это наедине?

– Мы наедине.

Он потянулся к моему подбородку, больно сжимая его между большим и указательным пальцами, его слова замедлились до низкого рычания.

– Мы не обсуждаем ее ни наедине, ни на людях. Никогда больше не упоминай ее имени.

Слезы клокотали у меня в горле, пока я сохраняла свою позу Монтегю. Когда он отпустил мой подбородок, я повернулась к окну. Проглотив эмоции, я скорректировала тон.

– Прошу прощения, мистер Деметрий. Я больше не буду упоминать ее имя. Прости, что переступила черту.

– Переступила. Не позволяй этому повториться.

Это было не то, что я хотела от него услышать. Я хотела, чтобы он извинился, сказал мне, что сожалеет о своей бурной реакции. Когда я повернулась к нему, он был другим. Близость, которую мы разделяли, исчезла. Глядя в окно, он говорил сквозь стиснутые зубы.