Эфирное время - Дашкова Полина Викторовна - Страница 27

– Добрый день, Наталья Владимировна, – он протянул руку и пожал ее маленькую ледяную кисть, заметил кровь на пальце. – Что случилось? Порезались?

– Нет. Ноготь сломала. Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Но только у меня очень мало времени, я должна ехать к маме за ребенком, – заявила она и, наклонившись, принялась ожесточенно дергать молнию сапога. В молнии застряла ткань стареньких джинсов.

– Не мучайтесь, сломаете, – посоветовал Илья Никитич, – лучше наденьте второй, вам ведь все равно скоро уезжать. Я не отниму у вас много времени. Где мы можем поговорить?

– Извините. Вас зовут Илья Никитич? Вы следователь?

– Именно так, – кивнул он, – но только об этом надо было спросить прежде, чем открывать дверь.

– Да, наверное, – она натянула второй сапог, – пойдемте в комнату.

Мебели в квартире было мало, посреди гостиной стоял детский манеж, на его бортике висело несколько пар ползунков.

– Ну что, Наталья Владимировна Анисимова, как вы себя чувствуете?

– Я? Нормально... Почему вы спросили?

– Вы очень бледная, глаза опухшие, красные, вот, ноготь сломали... Ну ладно, долго я вас мучить не буду. Всего несколько вопросов. Зачем вы хотите продать кольцо?

– Мне надо оплатить адвоката. Моего мужа подставили. Это будет сложно доказать, и без адвоката не обойтись, – она вскинула подбородок и сдула легкую светлую челку со лба, – и вообще, если вы хотите меня допрашивать, то я буду говорить с вами только в присутствии адвоката.

– Вот как? Ну ладно. Только это пока не допрос, а беседа. Можно мне с вами просто побеседовать?

– Можно, – буркнула она и смущенно отвернулась.

– Спасибо, – улыбнулся Илья Никитич, – скажите, а вы уже встречались с адвокатом? Он назвал вам цену?

– Да.

– Сколько, если не секрет?

– Много. Пять тысяч.

– Рублей?

– Долларов.

– Действительно, много. Деньги, которые вашему мужу должен был Бутейко, очень бы пригодились сейчас. Верно?

– Бутейко у многих брал в долг. Он жил в долг, – пробормотала она еле слышно и покраснела. У нее была очень тонкая белая кожа, и краснела она яркими пятнами.

– У кого еще, кроме вашего мужа? Назовите, пожалуйста, хотя бы одного человека.

– Я не знаю...

– Ну как же? Вы сказали – у всех. Кто эти «все»?

– У всех, у кого можно было взять, он брал. Опросите его знакомых, пусть сами скажут... Это кошмар какой-то. Мой муж никого не мог убить, даже Бутейко.

– Почему «даже»?

– Потому что Бутейко обо всех писал и говорил гадости. Не человек, а сгусток пошлости. Мой муж здесь совершенно ни при чем, – пробормотала она так быстро и тихо, что Илье Никитичу пришлось подвинуть кресло поближе. Колесики скрипнули, Наташа вздрогнула, вскинула голову, сдула челку со лба и добавила громко, почти выкрикнула:

– У Бутейко полно врагов, в том числе среди знаменитостей. Он всех поливал грязью, всех ненавидел, и его ненавидели. Кто угодно мог нанять киллера. Просто кто-то узнал о долге, заманил Саню в ловушку и подставил. А знаете почему? Потому, что у нас нет ни связей, ни денег. Таких, как мы, подставить проще всего.

– Хорошо, Наталья Владимировна, я понял вас. Не нервничайте так. Скажите, пожалуйста, вы давно знакомы с родителями Бутейко?

– Мы с мужем бывали у Артема в гостях, – голос ее опять затих до шепота, она передернула плечами, словно пыталась стряхнуть с себя нервную дрожь.

– Часто?

– Нет. Два или три раза.

– А откуда вы знаете, что Вячеслав Иванович занимался ювелирным делом?

– Саня рассказывал, и сам Артем как-то говорил.

– Вы не могли бы подробней об этом рассказать? Что именно говорил Артем?

– Ну, это был обычный треп. Мы болтали об эмиграции, о том, как в конце семидесятых начали уезжать евреи в Израиль, и Артем рассказал, как вывозили золото, сколько придумывали фокусов. Отливали из золота мыльницы, бритвенные лезвия, уголки для старых чемоданов, пуговицы, кнопки. Так вот, его отец будто бы этим занимался и на этом заработал кучу денег. Артем врал, наверное. Он вообще любил приврать. Саня говорил, когда они учились в школе, папа Бутейко работал всего лишь гравером в ювелирном магазине. Он не мог заниматься такими вещами, его бы в тюрьму посадили, – она замолчала, испуганно уставилась на Илью Никитича и прошептала:

– Господи, какая же я дура! Вы ведь следователь, а я вам такое рассказываю. Вдруг это правда, и Артем не врал? Тогда получается, я стучу на его родителей! Они ни в чем не виноваты, у них и так горе...

Зазвонил телефон, она вздрогнула, вскочила и бросилась на кухню.

– Прости. Я не могу. У меня сейчас следователь, – услышал Илья Никитич ее громкий, возбужденный голос. – Не знаю. Как только он уйдет, я сразу приеду. Нет, не говорила... Мама, перестань... Зачем? Он меня допрашивает, а не тебя. Ни в коем случае!.. Вова Мухин здесь вообще ни при чем... А потому, что ты можешь все испортить. Прекрати, мама, пожалуйста... Я очень прошу тебя, не вмешивайся. Я сама буду решать, что важно, а что не важно. Все, прости. Ну я не знаю, свари ему кашу... Все, пока... Нет, я сказала!

Наталья вернулась в комнату, уселась в кресло, она тяжело, часто дышала, как после бега на длинную дистанцию. Илья Никитич поймал ее испуганный напряженный взгляд.

– Ваш муж учился с Бутейко в одном классе. Они дружили или нет? – спросил он спокойным, равнодушным голосом.

– Нет.

– Но в гости все-таки ходили. Вы к нему, он к вам.

– Это были деловые отношения.

– Какое же дело их связывало?

– Я плохо разбираюсь в бизнесе. Кажется, реклама...

– Бутейко когда-нибудь приглашал вашего мужа на телевидение?

– Да, но очень давно, года три назад. Мы еще не были женаты. Саня рассказывал, Бутейко придумал какое-то идиотское ток-шоу, пригласил Саню в качестве героя, нацепил на него маску и заставил нести какую-то дикую ахинею. Но все провалилось. Там была одна известная телеведущая в качестве гостя программы. Чуть ли не Беляева. Она начала задавать вопросы, и стало ясно, что история фальшивая. Бутейко вообще никогда ничего дельного придумать не мог. Саня чуть со стыда не сгорел, хорошо, что был в маске. А до этого он пригласил Саню в программу «Стоп-кадр». Он там сделал сюжет о какой-то ресторанной драке, и Саня был вроде свидетеля.

– О, так вашего мужа можно назвать настоящей телезвездой, – покачал головой Илья Никитич. – он просто вырос в мире знаменитостей. Наталья Владимировна, а почему вы не захотели передать мне трубку, когда ваша мама об этом попросила? – поинтересовался он, не меняя интонации.

Она сморщилась, как от боли, зажмурилась и помотала головой.

– Не могу больше... не могу... Вы подслушивали? Так я и знала!

– Ничего подобного, – улыбнулся Илья Никитич, – просто вы не закрыли дверь и говорили громко. Вы, наверное, думали, если я старый, значит, глухой. Так о чем же ваша мама хотела со мной побеседовать?

– Понятия не имею. – Наташа шмыгнула носом и отвернулась.

– Кто такой Вова Мухин?

– Никто.

– Наталья Владимировна, мы ведь с вами не в игры играем. Вы взрослый человек, а ведете себя как неразумный младенец. Вы понимаете, что мне ничего не стоит позвонить вашей маме и выяснить, о чем она хотела со мной поговорить?

– Понимаю, – обреченно кивнула Наташа, – но, пожалуйста, не нужно. Она только все запутает.

– Почему вы так думаете?

– Потому, – упрямо буркнула Наташа, но по ее лицу Илья Никитич понял, что она почти сдалась.

– Наталья Владимировна, у меня совершенно нет желания сажать вашего мужа на скамью подсудимых, если он действительно невиновен, – произнес он.

– А вы верите, что он невиновен? – Наташа вскинула глаза, впервые посмотрела не него внимательно, как на человека, а не на сказочное чудовище.

– Скажем так, я не исключаю, что Бутейко убил кто-то другой, – медленно проговорил Илья Никитич, – но это будет очень сложно доказать.

– А зачем? – она вдруг зло прищурилась. – Лично вам зачем это доказывать?