Мы, монстры. Книга 2: Иные (СИ) - Вернер Тим - Страница 46

— Дышите, братья, — сказал Онхал, обращаясь в первую очередь к ней, отказавшейся дышать, быть частью их воздуха. — Вдыхайте. Напитайтесь воздухом Леса. Мы понесем его всем страждущим, всем, кто задыхается, всем, кто не умеет дышать. Мы станем ураганом. И я буду на его острие.

Они дышали.

Аэ — нет.

***

Она слышала и ждала. Она знала, что так же — слышит и ждет — Лес. Что Лес не согласен отпускать их, своих детей, но слово Онхала — закон. Его слово сейчас — слово Совета. И его дыхание — дыхание Семерых.

Лес не будет противиться ему. Не будет и она. Это бесполезно: он слишком силен, слишком упрям, слишком пламенны его речи, слишком жив взор — будто от детей Д’хала заражен. А пламя и воздух — плохие собратья. Воздух раздует пламя, и пламя уничтожит всё вокруг. Так было с детьми Д’хала. Так случится с Онхалом, если он не остановится. Так случится со всеми, кто пойдет за ним: вспыхнет цепная реакция.

Но они идут, потому что больше идти некуда. И остается здесь одна она — заточенная по его приказу в живой темнице, сплетенной из корней Вечного древа.

Он слишком занят собой, слишком горит, чтобы слышать: Лес не спит. Лес не согласен отпускать своих детей, но ее — Аэ — он отпустит. Потому что она пообещала — приложила белую ладонь к обвившемуся вокруг груди корню и пообещала — вернуть всех остальных.

Не сказала только, что пока еще не знает, как.

Не знает как, но она, Аэйлар, остановится Онхала. Остановит и… спасет его?

Можно ли спасти кого-либо от себя самого?

***

Во дворце было холодно, ветры свободно гуляли между распахнутыми дверьми и окнами. Не дворец — подворотни среди зимы. И люди, будто замороженные. Ходят неспешно, бесшумно, серыми тенями, понимают повелителя с полувзгляда.

Как у них это выходит?

Люди!

А Крит — гном, на него не надо смотреть, ему надо сказать, что делать. И он сделает. И получше многих, взгляды понимающих.

И вроде как, это Тейрин знал. По крайней мере, взглядами с Критом общаться не пытался. Только вышел навстречу и пальцами щелкнул, приказывая следовать за собой. И повел в еще одну и такую же холодную, как все здесь, комнату. Крит шагнул следом, предусмотрительно прикрыл за собой дверь. Но не успел сделать и шага, как дверь распахнулась и с грохотом захлопнулась вновь, будто сама по себе.

Крит чуть не подпрыгнул от неожиданности, а Тейрин, уже упавший в кресло у столика, на котором стояла доска с фигурками, коротко покосился на дверь, перевел взгляд на Крита и холодно, коротко, очень четко проговорил:

— Щеколда.

Крит спешно задвинул щеколду. Кажется, Тейрин опять сердился. Но откуда Крит мог знать, что здешние сквозняки (или призраки) так громыхают дверьми? Откуда он мог знать, как именно закрывать за собой дверь? А если бы мальчик еще кого-нибудь ожидал?

Покосился на Тейрина. Тот уже будто и не злился, будто вообще забыл о нем: таращился на свою доску с игрушками. А может, он и до того не злился, может, это показалось.

— Ты играешь, Чистильщик? — задумчиво спросил Тейрин, и все так же глядя в доску, ткнул пальцем в пустое кресло напротив себя. Приглашал, значит, сесть.

— Нет, — пробормотал Крит, прошагал к креслу, сел. Кресло оказалось неожиданно твердым.

“Что за дворец такой?! — раздраженно подумал. — Во дворце должно быть много мягкой мебели, по-настоящему мягкой, а не вот такой… Должно быть шумно, людно, должны бегать слуги, играть музыка… А здесь — ничего, вообще ничего! Из развлечений для повелителя — одни чертовы деревянные фигурки!”

— Жаль, — пробормотал себе под нос Тейрин, все еще не глядя на него, изучая доску. Развернул ее, передвинул фигурку. — Жаль...

Впервые за все время, что Крит находился рядом с Тейрином, он услышал в голосе мальчика искреннюю нотку — тому действительно было жаль. И Крита вдруг пробрал озноб. Но не из-за очередного распахнутого окна, в которое то и дело врывался ледяной ветер, врезался в закрытую дверь и мчался обратно. Крит просто вдруг понял, что сидит напротив ребенка. Не посланника высших сил, не полубога, обычного человеческого ребенка. И этот ребенок не жалеет ни о чем, кроме того, что новый Чистильщик не сможет сыграть с ним партию.

Сидит, уставившись на доску, медленно передвигает фигурки.

Держит в руках судьбу Верхних земель. И собирается совершить очередной безумный поступок. И никто его не остановит, потому что никто не видит, что ребенок не в себе. Потому что никто не слышал, как ему хочется с кем-нибудь поиграть.

Крит, конечно, в силах его остановить. Но… Дальше что? Что будет дальше с ним самим? Нет уж, лучше выжидательная тактика. Держать ухо востро и надеяться, что Тейрину опять повезет с его очередной странной затеей. А если не повезет — вовремя уйти в тень. Это они, люди Ордена Чистильщиков, воспитанники Бордрера, всегда умели.

Тейрин в третий раз повернул доску, в третий раз бросил кости, взялся за одну из игрушек, поднял над доской, но не поставил на клетку. Вместо этого спросил:

— Ты собрал людей?

Это было первым поручением после представления, устроенного им на встрече с хозяевами Орденов: “Собирай своих людей”

Крит тогда даже поперхнулся. Своих людей! Ну, пару-тройку тех, кто не был в рухнувшей башне, он, положим, знал. Еще с парой воров доводилось работать время от времени… Те шустрые ребята, хоть и слабенькие. Зато знаются со стайками головорезов-соек, гуляющих по подворотням. С теми, существование которых якобы всячески старались пресекать стражи, а на самом деле смотрели сквозь пальцы, получая за это свой процент с улова.

Но они не подготовлены совершенно. Уровень не тот, даже не стражей Мерела. Они только на злости и голоде выезжают. И количеством берут. К тому же способны к командной работе, если очень ненадолго. Ходячий хаос. Друг друга передушат, как пауки в банке, если в одном помещении запереть.

С другой стороны никто ведь не просил запирать их в одном помещении.

Более того — никто не просил делать из них Чистильщиков навсегда. А вот если ненадолго... И за деньги...

— Сколько заплатишь? — спросил Крит тогда и тут же ответил на задумчивый, обращенный внутрь себя, но все же поднятый на него взгляд небесных глаз. — Не мне! Наших почти не осталось. Надо выходить на наемников.

— Сколько будет нужно, — спокойно ответил Тейрин, выслушав тираду. И не дав больше сказать ни слова, круто развернулся, зашагал к карете, что ждала за углом. Чиркнул по воздуху белый плащ, полетел следом.

А Крит растерянно замер, не понимая, идти ему следом или оставаться тут и мгновенно бросаться на поиски людей.

И таращился в белую спину, пока Тейрин, не оборачиваясь, не взмахнул рукой, как-то лениво и в то же время нетерпеливо, призывая следовать за ним. Крит и последовал. А людей отправился собирать на следующий же день. И на следующий после него.

Тейрин почти не мешал ему работать. Вызывал к себе редко и по делу, все остальное время Крит был предоставлен себе.

“Правильно, — сердито думал он сейчас, когда осознал наконец, что с ребенком имеет дело, — нечего детям путаться у взрослых под ногами…”

И именно потому, что времени у него было достаточно, на сегодняшний вопрос ребенка он смог ответить утвердительно.

— Собрал, — сказал он.

— К темноте приведешь сюда, — приказал Тейрин.

— Привести-то приведу... — Крит задумчиво пожевал губу. — И они, конечно, готовы пойти на многое... Но, господин, воевать с колдунами — опасно. Они непредсказуемы...

— Ошибаешься, — перебил Тейрин, передвинул наконец свою фигурку и снял с доски другую, побежденную. — К тому же, Чистильщик, мы воевать не будем. Мы будем уничтожать.

***

Колдуны куда более предсказуемы, чем обычные люди. Колдун не огреет тебя ломом по голове. Колдун будет использовать свое, только ему известное, самое мощное заклинание. Призывать химер. Бить огненными шарами. Проваливаться в тень. Каждый будет делать что-то, что, как они уверены, нападающий не сможет ни предвидеть, ни отразить. Только вот нападающий будет точно знать, к чему готовиться. Потому что знает Тейрин. Осведомитель из их племени был его глазами и ушами не только у Чистильщиков.