Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 50

— Как вы догадались?

— От вас пахнет водкой. Но вы, при всех своих недостатках, вряд ли стали бы напиваться в такой ситуации. Значит, у вас была причина. Вы хотели кого-то разговорить?

— Вам бы в полиции служить, — криво усмехнулся Дмитрий.

— Узнали что-нибудь? — проигнорировала его шутку Анна.

— Ничего конкретного.

— Ладно, я пойду. Не провожайте меня. Вам надо отдохнуть.

— А может быть я всё же…

— Не надо, Дмитрий, — мягко остановила его портниха и решительно направилась к двери.

На другой день жизнь вернулась в свою привычную колею. Днем они работали в мастерской, затем ходили выполнять заказы, а ближе к вечеру отправлялись навестить девушку в больнице.

Стеша медленно, но верно поправлялась. Врач не ошибся, говоря, что у неё крепкий организм. Она уже понемногу вставала и встречала навещающих её с радостной улыбкой на лице. Дмитрий, зная, что она любит сладкое, постоянно покупал ей конфеты или пирожные, но отдавать заставлял Сёмку, а сам придумывал разные занимательные истории, о том, как мальчишка мог это всё раздобыть. По его словам, тот, чтобы принести сладости совершал эпические подвиги, выполняя немыслимые задания в стиле — «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» и в награду торговцы сладостями давали ему все эти вкусности.

Девушка до слез смеялась, слушая подобные россказни, затем быстро расправлялась с угощением, не забыв поделиться с «добытчиком». Степановичу всё это, разумеется, не слишком нравилось, но пока что старик помалкивал, и лишь иногда ворчал, делая это, впрочем, больше для порядка.

Единственное что огорчало Степаниду, так это потеря её девичьей гордости — длинной и толстой, толщиной в руку, косы. Обрабатывая рану на голове, доктор безжалостно обрезал ей волосы, и теперь приходилась кутаться в платок. Правда, пока из-за бинтов это было не слишком заметно, но девушка со страхом думала о том, что будет, когда повязки снимут. Стараясь её успокоить Дмитрий, говорил, что теперь эмансипированные девицы часто делают короткие стрижки, и вообще, им с Семёном так больше нравится, а остальные как хотят, но все же это было слабым утешением.

Вскоре случилось ещё одно знаменательное событие. Говоря по совести, Будищев уже совсем забыл о происшествии приключившимся с ним на полигоне. Однако, как говорится, за Богом молитва, а за государем служба не пропадают.

В один прекрасный день, сияющий как медный пятак, Владимир Степанович Барановский сообщил ему, что надобно одеться получше и ехать в Царское село. Дмитрий поначалу решил, что компаньон ведет речь о расширении клиентуры, тем более что вокруг императорской резиденции селилось немало людей знатных и состоятельных. Но, как выяснилось, речь шла совсем не об этом.

— Ну, наконец-то! — облегченно вздохнул Барановский, увидев, наконец-то появившегося Будищева, но тут же сменил выражение на озабоченное. — А почему ты в таком виде?

— А что не так? — вопросом на вопрос отвечал ему компаньон, принаряженный ради предстоящего вояжа в свой «лучший» костюм.

— Бог мой, да всё не так! Я полагал ты будешь в мундире и с крестами.

— С какого перепуга? Мы вроде в Царское село едем, а там офицерья больше чем босяков на Лиговке. Козырять устану.

— Да, действительно, — задумался инженер.

— Кстати, а ты сам чего вырядился?

— Нравится? — улыбнулся Барановский и убрал с лацкана новенького фрака невидимую пылинку.

— Шикарный лапсердак![50]

— Как ты сказал? — жизнерадостно рассмеялся Владимир Степанович. — Лапсердак, ну надо же!

— Здравствуйте Дмитрий, — поздоровалась вошедшая в гостиную Паулина Антоновна.

— Мое почтение, — кивнул тот в ответ.

— Как здоровье Стеши?

— Спасибо, уже лучше. Она просила передать вам поклон.

— Благодарю. Надеюсь, её скоро выпишут.

— И я надеюсь.

— О чем вы спорили?

— Ну что ты, дорогая, — охотно пустился в разъяснения Барановский, — мы вовсе не спорили. — Однако согласись, наряд нашего друга не слишком подходит для приема в Царском селе.

— Определенно.

— Погодите, — помотал головой Будищев. — Про какой прием вы толкуете? Мы разве не по делам едем?

— Вот именно, что по делам! И никакого более важного дела, чем твоё награждение у нас сейчас нет.

— Какого еще награждения?

— Да так, за сущие пустяки, — рассмеялся Владимир Степанович. — Подумаешь, какого-то инженера от гибели спас! Ты ведь каждый день эпические подвиги совершаешь, где уж тут всё упомнить.

— И банкирского сына, — задумчиво заметил Дмитрий.

— Именно!

— А раньше сказать было нельзя?

— Да я тебе ещё третьего дня всё подробно рассказал! Просто ты мыслями был где-то далеко. Может, всё-таки расскажешь, что ты так упорно ищешь в последнее время?

— Клиентов, — хмуро отозвался Будищев.

— Это всё, конечно, хорошо, но сейчас есть более насущные заботы. Может быть, всё-таки переоденешься в мундир? Время до поезда ещё есть.

— Нет, — помотал головой молодой человек. — На нём вся спина заштопана после осколков. Мало того что опозоримся, ещё чего доброго на гауптвахту угожу.

— Погоди, а тебе разве новый не выдали при увольнении?

— Да какое там! Как ещё за шинель не удержали, что в деревне осталась.

— Досадно.

— Послушай, дорогой, — вмешалась внимательно наблюдавшая за ними Паулина Антоновна. — А почему бы Дмитрию не одеть твой старый фрак?

— Что?!

— А что тебя так удивляет? Ты, когда заказывал его, был довольно худощав, так что, полагаю, он придется нашему другу впору.

— Пожалуй, но он несколько вышел из моды.

— Это так важно сейчас?

— Нет, но…

— Так чего же вы ждете?

Через несколько минут обескураженный этим натиском Будищев был переодет во фрак и с некоторым изумлением разглядывал своё отражение в зеркале.

— Ну что тут у вас? — с любопытством спросила из-за ширмы хозяйка дома.

— Кажется, мы готовы, — отозвался помогавший своему компаньону Владимир Степанович.

— Батюшки! — всплеснула руками Паулина Антоновна. — Хоть это предложение исходило от меня, право же, я не ожидала подобного эффекта. Такое впечатление, что фрак сшит по вашей мерке.

— Вы думаете? — недоверчиво спросил Дмитрий и повел плечами. — Тесный, зараза.

— О, друг мой, — улыбнулся Барановский. — Я, впервые надев его, чувствовал себя точно так же. Однако если вы попробуете что-нибудь сделать в нём, то обнаружите, что он совершенно не стесняет движений. Построивший[51] его портной, говорил, что настоящий мастер должен взять ткань и облить ею тело заказчика, с тем, что бы фрак был подобен второй коже. Иначе это не фрак!

— А я все думал, в чём мне ходить звонки клиентам устанавливать, — мрачно пошутил его компаньон. — А тут такая спецодежда нарисовалась.

— Отличная мысль! Только галстук сначала поправь.

— Дайте я, — вышла вперед давно крутившаяся рядом Глафира и принялась хлопотать вокруг Будищева.

— Всё, — решительно заявил Барановский. — Нам уже пора, а то и впрямь опоздаем. — Возьмите этот цилиндр и отправляемся. Да, не забудьте приколоть крест к лацкану!

— Ну, точно — буржуй недорезанный! — пробормотал про себя новоявленный щеголь.

— Что-то вы давно не захаживали, Дмитрий Николаевич, — едва слышно промурлыкала горничная, подавая ему головной убор. — Совсем забыли про меня, загордились.

— Дела, Глашенька, — так же тихо отвечал он ей. — Ни секунды для личного счастья!

Обычно такие незначительные награды как Знак отличия ордена Святой Анны, вручали непосредственные начальники отличившихся или представители местных властей, скажем, градоначальники или, в совсем уж особых случаях, губернаторы. И если бы Будищев спас всего лишь инженера Барановского, то, скорее всего, так было бы и на этот раз. Но судьбе было угодно, чтобы он накрыл собой ещё и сына одного весьма влиятельного человека. Что интересно, барон Штиглиц вовсе не хлопотал о награждении спасителя Людвига, а всего лишь поинтересовался, когда таковое случится, но и этого внимания оказалось достаточно. Государь, узнав о происшествии, пожелал наградить отличившегося молодца лично, не придавая, впрочем, делу слишком большой огласки.