Мы вдвоем и он (ЛП) - Амбер Александра - Страница 48

Один мужчина из Лондона, с таким же диагнозом, как у Джея, отправляет мне адрес частной клиники, где делают особый способ облучения, и опухоль лечится медикаментами, которые находятся в стадии тестирования в США и пока не известны побочные эффекты.

«Но серьезно, Миа», — пишет он, — «если больше некуда идти, какие побочные эффекты могут быть хуже смерти?»

Я сухо сглатываю, когда читаю его слова, потому что он прав. Конечно, он прав. Лечение не будет оплачено страховкой, а сколько такое может стоить? Как минимум поездка в клинику должна оплатиться.

В конце концов, я набираю указанный номер и мне удается договориться о приеме на следующей неделе. Надежда согревает мне сердце, но понимаю, что с этим нужно быть осторожной. Этот мужчина — Гарри — живет уже восемнадцать месяцев с его диагнозом, несмотря на то, что врачи давали ему всего полгода. Надежда ведь оправдана? Теперь я должна переубедить Джея, чтобы он согласился на лечение. И боюсь, что с этой задачей мне будет справиться сложнее, чем переубедить Бет наконец забыть Тома...

— Прекрасная идея, Джей. — Я отодвигаю меню, состоящее всего из одного листа, и при этом закатываю глаза.

Джей смеется.

— Прости, сладкая. Я забыл. Честно!

— Ты забыл, что я не ем мясо? — спрашиваю, мотая головой.

Бен осматривается в старом гараже для поездов, который забит до отказа посетителями, несмотря на то, что в этом дурацком меню есть на выбор только два блюда. Курица и стейки. Единственный выбор, что предоставляется — это размер стейка.

— А мне здесь нравится, — говорит Бен и сжимает мою руку. — Ты можешь попробовать заказать здесь только салат, но порцию побольше. И немного картофеля фри.

— Эй, я правда забыл, — настаивает Джей, глядя на меня. — Ты мне веришь?

— Нет, — отвечаю. — Я видела, как ты искал в Google о необходимости железа для беременных, и это все твоя уловка.

Джей так широко улыбается, что я стону и закатываю глаза.

— Серьезно? Никто не говорит, что если будущая мать вегетарианка, это опасно для жизни ребенка! Добро пожаловать в двадцать первый век. Для таких случаев существуют таблетки.

— Да что ты говоришь? Я разбираюсь в таблетках. — Джей бросает меню на стол и скрещивает руки на груди.

— Извини, — тихо произношу я. — Правда. Я просто...

— Да ладно. Мне стоило труда заказать здесь столик. Ты же видишь, что тут творится.

Над нашими головами висит огромных размеров стеклянный ящик, в котором находится чучело коровы с чучелом курицы на спине. И мне плевать, что это изображение искусства принадлежит Дамиену Хирсту. Наверняка такое заведение может выжить только в городе, подобному Лондону. Кроме того, сквозь щели в стенах и потолке свистит ветер. Если честно, уютный вечер я представляла себе по-другому.

— Уже выбрали? — уточняет чересчур молодой официант в футболке, что залита жирными пятнами, и достает блокнот. Для чего он ему нужен, учитывая такое скудное меню, мне не понять. Бен обьясняет мою дилемму.

— Без проблем. Я сделаю большую порцию салата с картошкой фри и фрукты. Хорошо?

— Да, спасибо, — говорю я, заказываю безалкогольное пиво и жду, пока парень исчезает в толпе. Бен говорит о работе, я рассказываю о Томе и Бет и спрашиваю мужчин, что мне делать. Бен советует не вмешиваться, в то время как Джей уверен в том, что я должна поговорить с Бет. В конце концов, я все также сбита с толку, как и прежде, и радуюсь, когда официант ставит передо мной тарелку, полную зелени.

— Видишь, как здорово я питаюсь? Ребенок будет рад этому, — киваю я Джею, который так гордо смотрит на свой XXL-стейк, как будто он сам его приготовил. Совершенно ясно, что это заведение чисто для мужчин. Но картошка отличная, и я могу с этим смириться.

После еды мы идем в бар в Шордиче до тех пор, пока я не устаю и не хочу домой. Странно, но мне сегодня хочется поехать в квартиру в Хакни, возможно потому, что не была там целую неделю. Бен старается поддерживать хорошее настроение, но я вижу насквозь, о чем он думает.

Ламинат в коридоре ветхий и надломлен во многих местах, и сразу заметно, что впервые за последнее время Джей сегодня убирался. Запах старой пыли висит в воздухе. Но мой педантичный муж не обращает на это внимания до тех пор, пока мы входим в гостиную, и он видит фонотеку Пита.

— Можно? — спрашивает он. Джей кивает. Пока Бен роется в миллионе виниловых пластинок, я исчезаю на кухне с Джеем.

— Безалкогольное шампанское. — Джей с гордостью достает бутылку из холодильника, а я смеюсь.

— Это было необязательно, — говорю я, пока Джей открывает бутылку и достает три бокала. Когда мы сидим на маленьком диване в гостиной и пьем напиток, я собираю всю волю в кулак и поднимаю тему, которую мы избегали весь вечер.

— Джей, я сегодня переписывалась с одним мужчиной, у которого тоже глиобластома. Он лечился в нескольких частных клиниках Лондона, проходил химио и радиотерапию, и принимал еще один препарат, который еще не выпустили на рынке. Но он живет с этой штукой уже восемнадцать месяцев и я...

— Прекрати, Миа. — Джей морщится и мотает головой. — Прошу, перестань.

— Почему ты не хочешь хотя бы попробовать? — я так резко ставлю бокал на стеклянный столик, что по комнате проносится звон. — В чем твоя проблема, Джей? Дело не в храбрости. И это не особо круто, что ты там делаешь, поверь.

Джей закрывает глаза, откидываясь на диван.

— Я не хочу говорить об этом.

— Это твоя проблема, не моя. Я хочу поговорить об этом, — настаиваю я.

— Но если он не... — начинает Бен, но я продолжаю дальше. Слова вылетают из моего рта.

— Я не уйду отсюда, пока мы это не обсудим. Я вообще-то беременна, идиот, и шансы, что отец ты — пятьдесят на пятьдесят.

— Эмм... — подмигивает Джей. — Шансы, что я доживу до рождения этого ребенка еще меньше, чем шанс выиграть в лотерею.

Мои глаза начинает печь.

— Это потому, что ты ничего не делаешь! Если ты и дальше будешь просто сидеть тут и ничего не делать, рак выиграет. Что с тобой? Почему ты не хочешь бороться? Такого я от тебя не ожидала.

— Миа, перестань. — Бен сжимает мою руку. — Ты не можешь его принуждать.

— Нет, я знаю. — Свободной рукой смахиваю слезы и зло смотрю на Джея. — К сожалению, нет. Иначе я бы так сделала, поверь. Потому, что это чертовски эгоистично, что он там делает.

— Эй, я вообще-то здесь. И, проклятье, это невежливо разговаривать о человеке в третьем лице, если он сидит перед тобой, — говорит Джей и встает. Он исчезает на кухне и возвращается оттуда с бутылкой виски.

— Я не хочу прозябать в какой-то долбаной больнице как смертельно больной, Миа. Ты этого не понимаешь? Так долго, пока я владею... Так долго, пока чертов рак не владеет мной, я могу делать то, что хочу. А что именно я хочу — так это делать, что хочу. И не с чертовой лысиной блевать на больничной койке и трепать нервы окружающим.

— Ты не треплешь нам нервы только потому что ты болен, Джей! Ты треплешь нервы тем, что сдаешься, не пытаясь бороться.

Он наливает себе чересчур много виски и делает большой глоток. Широкое кольцо на его пальце стучит о стакан, когда он вертит его в руках.

— Я знаю, что делаю. Поверь.

— Ты такой чертовски упрямый, — рычу я. Желание сделать глоток виски растет во мне, но я терплю.

Джей берет свою сумку и достает оттуда помятую упаковку, потом достает сигарету и подносит зажигалку. В ужасе я вырываю сигарету у него из губ, и он таращится на меня, с зажженной зажигалкой в руках.

— Миа...

— Ты сейчас серьезно? — со злостью кромсаю сигарету, позволяя табаку падать на диван. — Ты совсем с ума сошел? У тебя рак и ты все равно куришь дальше?

Джей смеется.

— Прости, но... Чего еще сейчас мне стоит бояться? Отравления дымом? Рак легких? Добро пожаловать, дружок. Твоя агрессивная кузина пришла намного раньше, поэтому стань в очередь, чтобы доконать меня.