Кровь нерожденных - Дашкова Полина Викторовна - Страница 54

Вейс вышел на крыльцо, выкурил сигарету, немного успокоился и возразил самому себе: не Полянская послала боевиков громить Доктора, не она виртуозно убрала Зотову, не она пристрелила киллера на Шмитовском и пустила профессиональные «хвосты» за ним, Вейсом...

Он уговаривал себя: «Не будь идиотом, не впадай в мистику, думай, ищи выход!»

Он не сомневался: Колдун уже знает о разгроме Доктора. Теперь он, Вейс, для него ничего не значит. А что, если попытаться встретиться с ним для последнего разговора? Не с его безмозглой кодлой, а с ним, Колдуном, лично. Он не дурак, должен понимать: препарат – это живые деньги. Такие деньги, какие и не снились ему с его бандитскими амбициями. Можно попробовать начать все сначала – переждав, отсидевшись и, разумеется, убрав наконец эту Полянскую, которая торчит, как заноза в глазу.

И правда – почему бы не поставить теперь на Колдуна? Чем он хуже Доктора? Какая разница, под какой уголовной «крышей» работать?

Тем более Колдун не раз намекал, мол, его люди могли бы участвовать в деле не только в роли курьеров. Но Доктор не потерпел бы конкуренции. Они с Колдуном знали друг друга, соблюдали взаимный нейтралитет – внешний, во всяком случае. Но в последние два года доходы Доктора галопом обгоняли колдуновские барыши...

Теперь Доктора нет. И не откажется же Колдун занять его место!

Вейс продрог, сидя на крыльце. Так приятно было вернуться в теплую, натопленную комнату и забраться под ватное одеяло. Думая о том, как лучше выстроить разговор с Колдуном, он незаметно заснул.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросила Света, наливая кофе Арсюше и себе.

После бурной ночи они проспали до двух часов дня и только в половине четвертого сели завтракать.

– Есть под Сан-Франциско православный мужской монастырь. Настоятель там – архимандрит отец Владимир Верещагин, мой двоюродный дядя. Я давно туда собираюсь.

– Очень поэтично – монашествовать в Америке, – усмехнулась Света. – Ехал бы уж тогда в Россию.

– Что ты, какой уж из меня монах! Я с дядей хочу повидаться, Верещагиных на свете совсем мало осталось. Поживу там послушником, поработаю в монастырских мастерских, попробую грехи свои замолить, а дальше – как Бог даст. Может, и вернусь в Россию. А пока у меня ни документов нормальных, ни денег нет.

– Ну, на билет до Сан-Франциско ты своей детективной деятельностью заработал, – задумчиво произнесла Света, – только не получится из тебя послушника.

– Почему?

– Глаза у тебя больно блудливые!

Через три дня Арсюшу провожали в Сан-Франциско. Ссадины у него на лице почти зажили. Света купила ему приличную одежду. В темном свитере, из-под которого выглядывал белоснежный воротничок сорочки, он опять выглядел красавцем.

Самолет улетал через полчаса. Они сидели в полупустом аэропорту, в маленьком кафе.

– Ты хоть будешь думать обо мне иногда? – внезапно спросил Арсюша, глядя Свете в глаза.

– Я тебе напишу, – пообещала Света.

Лена, чтобы не мешать им, встала и отошла к супермаркету.

– Письма идут долго, – вздохнул Арсюша, – интересно, увидимся мы еще когда-нибудь?

– Как Бог даст...

Несколько минут они просидели, молча глядя друг на друга. Арсюша снял маленький эмалевый образок Казанской Божьей Матери, висевший у него на цепочке вместе с нательным крестиком, и протянул Свете.

– Спасибо, – она сжала образок в ладони.

Посадку объявили уже в третий раз. Подошла Лена.

– Все. Пора. – Арсюша поднялся и залпом допил ледяной «спрайт», оставшийся в стакане. Потом достал из сумки толстую потрепанную тетрадь в клеенчатой обложке и отдал Лене. – Если сможешь, перепечатай что понравится и попробуй опубликовать в России.

Лена перелистала тетрадь, исписанную от корки до корки стихами. Почерк у Арсюши был крупный, острый, как галочьи следы на снегу.

– Хорошо. Сделаю, что смогу. Ты пиши мне.

...Уже пройдя полицейский контроль, на котором просвечивали багаж – нет ли бомбы, – но документов при этом не проверяли, Арсюша оглянулся и закричал на весь аэропорт своим хорошо поставленным баритоном по-русски:

– Полянская! Как родишь, сразу напиши! – и скрылся в небольшом табунке пассажиров, которых дежурная провожала к самолету.

Колдун был заядлым бильярдистом. В последнее время было сложно выкроить часок-другой, чтобы доиграть. Но не хотелось терять форму, а потому он назначил себе два часа в неделю, которые проводил в бильярдной, несмотря ни на что. Именно там, в бильярдной на Пресне, его всегда можно было застать по четвергам с восьми до десяти.

Увидев Вейса, Колдун ничуть не удивился. Он знал, Вейс будет искать встречи с ним лично, и даже примерно представлял себе содержание их разговора. Только не придумал еще, что ответить.

Впрочем, Колдун не любил загадывать наперед, предпочитал действовать по наитию – как карта ляжет.

Вейс выглядел неплохо для человека, находившегося в бегах. Он был давно не брит, но это его только красило, а черные джинсы и толстый белый свитер шли ему даже больше деловых костюмов, в которых он обычно ходил.

Быстро взвесив все «за» и «против», Колдун сообразил: он ничего не теряет, если согласится на предложение Вейса, а приобрести может многое. Тем более Вейса теперь можно жрать с потрохами. Сам ведь приполз: мол, на, кушай меня на здоровье! И денег своих назад не просит, будто забыл.

– Где тебя искать? – быстро спросил он, не глядя Вейсу в глаза.

– Сколько времени понадобится, чтобы выяснить, кто за мной пустил «хвосты»? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Денечка два, не больше. – Колдун похлопал собеседника по плечу. – Так где же ты отсиживаешься? Может, скажешь по старой дружбе?

– Я сам позвоню тебе через два дня, никуда я от тебя не денусь, – он улыбнулся через силу, – я не прячусь, просто отдыхаю. Телефона там нет, ехать далеко. Зачем тебе беспокоиться? В субботу позвоню.

«Ага, не прячется он! – усмехнулся про себя Колдун. – Отдыхает он, сучий потрох. За ним ментовка носится с высунутым языком, а он отдыхает. Ох, собью я с него эту фраерскую спесь с большим удовольствием». Колдун даже зажмурился, предвкушая, как будет сбивать спесь с этого надменного красавца.

– Ну, как знаешь, – сказал он вслух и принялся за прерванную партию.

Два дня Вейс жил спокойно, делал гимнастику по утрам, колол дрова для хозяйки, натопил маленькую баньку в глубине двора и с удовольствием попарился, похлестал себя березовым веничком.

В субботу утром он не спеша дошел до станции, сел в электричку, которая ехала в противоположном от Москвы направлении. Через полтора часа он вышел на конечной станции, в маленьком старинном городке, на самой окраине Московской области.

На переговорном пункте было пусто – никакой очереди. Он купил несколько жетонов и позвонил Колдуну.

– Я тебя не знаю и не знал никогда. Все. Засохни, – быстро проговорил Колдун и повесил трубку.

Вейс тут же перезвонил.

– Подожди, скажи только кто. Милиция?

– Как же, разбежался! – рявкнул Колдун. – Про милицию ты и сам знаешь. Тот, кто за тобой ходит, любой милиции круче. Допер? Теперь засохни.

Раздались частые гудки.

«А вот это действительно конец, – подумал Вейс, – надо быть круглым идиотом, чтобы сразу не понять, кто за мной шел. Додуматься можно было бы и без Колдуна, в общем, я и додумался, но врал себе, мол, быть этого не может, не мешаю я им, у них свое дело, у меня – свое. Теперь все...»

Он опять поднял трубку и набрал еще один номер. Только бы там кто-нибудь оказался, все-таки сегодня суббота.

– Журнал «Смарт». Приемная главного редактора, – услышал он приятный женский голос.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, когда возвращается из Нью-Йорка заведующая отделом литературы Полянская Елена Николаевна?

– Простите, с кем я говорю?

– Я переводчик с французского. Моя фамилия Стрельцов. Елена Николаевна просила меня кое-что перевести. Перевод готов. Она говорила, срочно...