Терем-теремок
(Юмористические рассказы) - Ардов Виктор Ефимович - Страница 12

Кто обиделся? Мальчик обиделся? Пускай обижается! Если ребенок не имеет такта, ему надо внушать… Доброго здоровья, Василий Семенович… Да, да, гуляем… И вы, я вижу, всей семьей. Очень рад увидеть вас в добром здравии. Всего хорошего!.. Удивляюсь, почему он до сих пор гуляет. По нем исправительно-трудовые лагеря просто плачут. Как за что? А растрата, которую он сделал на прежней своей службе?.. Об этом все знают… Ох, как этот галдеж меня утомляет! Ну, хорошо, ну, Первое мая. Ну, весна. А чего тут особенно радоваться? Раз весна — значит, новые расходы, новые заботы. Что, например, будет с дачей в этом году? Конечно, тебе что, ты сидишь себе на даче, как барыня, а я — и деньги добывай, и керосин вози… В прошлом году чуть не влип я с этим керосином. Задвинул жестянку под лавку в вагоне, как вдруг — контролер. И начинает принюхиваться. «Керосином, — говорит, — пахнет». Спасибо, напротив меня у пассажира была с собой ромовая баба — ну, знаешь, пирожное такое. Так мы уговорили контролера, что керосином пахнет от этой бабы. Но что я пережил, пока контролер толокся около нас!.. И даже в служебном отношении очень опасно, если бы меня привлекли к ответственности за провоз керосина. И так уже ко мне придираются на работе. Говорят: отчетность у меня отстает. Как будто работа бухгалтера в том только и состоит, чтобы делать отчетности. А общественная работа? Меня в нарсуд четыре раза уже вызывали за этот месяц по поводу моих заявлений на разных лиц. Этого они не засчитывают… Сюпа, сейчас же отойди от лужи! Что? Кораблик пускаешь? Как будто нельзя пускать кораблик по сухому месту. Лишь бы назло родителям!..

Удивительная все-таки это вещь: не могут настолько привести в порядок город, чтобы не было луж весной. Начинается: солнце, праздник, весна… Выходишь без калош. И что же?.. Кстати, где мои новые калоши, купленные незадолго до старых? А? Как? Настя выбросила? Какой же дурак велел их выбросить? Я сам?.. Не может быть! Ну, хорошо, если я даже сделал ошибочное распоряжение выбросить ценную вещь, неужели нельзя поправить такое решение?! Удивительный народ!.. Как-то всегда вы умеете испортить мне настроение. Даже гулять не хочется. Пойдем домой! Что? Погода? Плевал я на вашу погоду! Сперва доведут человека до истерики, а потом начинают ему тыкать в нос какой-то еще погодой. Сюпа, сколько раз тебе надо говорить, чтобы ты шел рядом с матерью?! Рядом! А сейчас — рядом! Рядом, я говорю!

УКРОТИТЕЛЬ

— По совести сказать, я действительно не очень храбрый… А я считаю: я не обязан. Я — не солдат, не командир, не летчик, не танкист, не этот — как их? — водолаз. Водолаз напялит на голову горшок, потом опустится на кишке в море и безобразничает там под водою. А я этого ничего не умею. Я — человек скромный: плановик-рядовик. Более двадцати лет на плановой работе. Может, слышали, такое было учреждение: «Главпивпаф»? Главное управление пивной и парфюмерной промышленности. Я в этом «Главпивпафе» десять лет работал. Потом еще трест один был: «Хламсырье». Я в этом сырье лет пять ворочался. А теперь я работаю в управлении цирков, тоже в плановом отделе. Так ведь работа у нас, у плановиков, всюду та же: сиди, считай, пиши цифры, проценты, коэффициенты…

Нет, если вы в цирк билет купите, вам, конечно, ведомостей с цифрами показывать не станут. Там это — слоны, собачки, наездницы, жонглер горящую паклю кушает и никак не подавится… Словом, все, как у людей… А вы подымитесь на этаж выше, где помещается паше управление, — ну, все равно, как будто в бывший «Главпивпаф» пришли: коридор, двери с обеих сторон и на дверях — надписи. И еще доска висит с приказами. Как повсюду.

На днях я в обеденный перерыв подхожу к доске, вижу — свежий приказ вывесили. Я читаю:

§ 1. Бухгалтера Бвсютина премировать месячным окладом.

Ну, позавидовал я…

§ 2. Уборщицу Абрамкину уволить за прогул.

Думаю: попалась, дура, так тебе и надо…

§ 3. Трофимова К. Н. назначить укротителем львов с окладом в сто пятьдесят рублей в месяц.

Я, знаете, читаю третий параграф и не верю глазам: Трофимов-то это лично я. И какой же из меня выйдет укроти..? Правда, мне зарплату прибавляют. Только я и за полтораста рублей в клетку-то не полезу!..

Представьте себе: вы завтра приходите на службу, а вас, оказывается, перекинули на культработу среди диких зверей…

Меня уже от страха ноги не держат. Знаете, как будто я их отсидел. Поставишь ногу, а в ней будто газированная вода ходит…

Я, значит, хватаюсь за стенки, за стулья, за плевательницы… ползу в управление делами, а сам думаю: о чем же они соображали, когда они такой приказ вывесили?!

А вышло-то вот что… Это я потом узнал, когда все дело кончилось.

У нас в объединении есть машинистка… Ну, знаете, такая блондинка на скорую руку. Ну, да! Утром у нее волосы еще темные или рыжие, потом она их запустит в какую-нибудь кислоту, вытащит, отряхнется, как пудель, и вот она блондинка… А голова у нее устроена так: сзади — хвост, как у наших цирковых лошадей, а спереди — уже булочное производство: сушки, баранки, крендели и два калача вот тут — спереди…

Но больше всего на свете эта блондинка любит совать свой нос всюду, куда ни попади. Она, если даже печатает, все равно прислушивается: что говорят в этой комнате и еще в двух соседних. Ей все интересно!

Да. А в этом приказе, в черновике-то было правильно сказано: «Артиста Трофеос Альберта Эдмундовича назначить укротителем…»

У нас есть такой артист — Трофеос, он с детства со зверями. Сперва работал с моржами, дали ему человек шесть моржей — он их дрессировал. Потом его перекинули на петухов. А теперь в порядке выдвижения ему хотели доверить немного львов.

Значит, его фамилия — Трофеос, а моя — Трофимов. И когда машинистка стукала этот приказ, кто-то в комнате сказал:

— Что, Трофимов сдал вчерашнюю ведомость?

Она возьми и напечатай: Трофимов…

Так это, я говорю, я все потом узнал. А в данный момент я почти на карачках вползаю в управление делами, подползаю к управляющему делами и говорю… То есть, что значит «говорю»?.. У меня от страху-то икота началась. Честное слово! Я этому управляющему серьезно так сказал:

— Ик!.. Я сам — плановик-ик… рядовик-ик… а вы меня делаете ик-ротителем!..

Управляющий делами нагнулся ко мне через стол и спрашивает:

— Каким еще «икротителем»?

Я говорю:

— Ик-ротителем… ик-львов?

— Каких таких «ик-львов»?

— Ну, помните, такие… ик… косматые… Как ваша машинистка…

— Машинистку я, безусловно, знаю. А про что вы мне икаете, я не могу понять!

Я кричу:

— Вы же сами подписали приказ! Ик!!

Ну, конечно, он понял, что это его ошибка. Только он не желает отвечать за ошибку. И начинает все дело замазывать. Он говорит:

— Ах, это… Да, действительно назначили немного… (вы слышите: «немного»?!) Ну, и что ж такого? Так сказать, выдвигаем молодняк…

— Какой же я «молодн…ик», то есть «молодняк»?! Мне уже за сорок лет. И потом: разве молодняк у нас выдвигают, чтобы его сразу растерзали?!

— Ну, уж и сразу… У нас вообще львы брезгливые: они вас навряд ли станут жрать…

Я говорю:

— Ну, хорошо, а что мне теперь делать?!

— А вы, — говорит, — товарищ Трофимов, пока что, так сказать, принимайте, так сказать, дела…

Я говорю:

— Если я приму эти, как вы говорите, «дела», то эти… ррррр… «дела» — они меня… ррррр… сожрут!

А он говорит:

— Если вы настолько недисциплинированны, вам надо бояться не львов, а вышестоящих инстанций!

Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с таким бюрократом? Я махнул рукой и пошел… пошел… Куда пошел? В местком пошел. А куда же? Я думал так: профсоюзная организация должна заступиться за трудящегося… Куда же еще идти?..