Дочь дьявола (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 46

– Не буду.

– Но кто тебе помешает? Жена?

– Я сам, чёрт побери, – ответил Рэнсом с более ярко выраженным акцентом. Он нахмурился, увидев мину на лице Уэста. – Ты мне не веришь?

– Не верю, что это окажется так уж просто.

– Крайне просто, если я хочу, чтобы они меня любили.

– Они в любом случае будут тебя любить, – мрачно проговорил Уэст. – Все жестокие люди знают: независимо от того, какое зло они творят, их дети всё равно будут их любить.

Рэнсом задумчиво смотрел на него, осушая кружку.

– Зачастую после того, как отец ставил мне синяк под глазом или разбивал губу, мама говорила: "Это не его вина. Он слишком сильный человек, ему трудно справиться с самим собой". Но я понял одно: мама ошибалась, проблема не в том, что папа был слишком силён, а в том, что ему не хватало сил. Только слабый человек опускается до скотства. – Он сделал паузу, чтобы подать знак официантке налить им ещё по кружке. – Может, у тебя и вспыльчивый характер, Рэвенел, но ты не скот. Как и я. Вот почему я знаю - моим детям ничего не угрожает. Возвращаясь к разговору о твоей рыжеволосой вдове... как ты намерен поступить?

Уэст нахмурился.

– Понятия не имею.

– Ты мог бы на ней жениться. От женщин всё равно никуда не деться.

– Я не собираюсь бросаться на жертвенный алтарь только потому, что ты так поступаешь, – возразил Уэст. – Наша дружба не настолько много для меня значит.

Рэнсом ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, когда к столу подошла работница таверны с кувшином пенящегося напитка в руках.

– Послушай моего совета, дубина. Будь счастлив здесь и сейчас. Ведь живём всего раз!

Мысли Уэста вернулись в настоящее, когда Фиби провела его в просторную приёмную с затянутыми шёлком панелями на стенах и позолоченным потолком. Над мраморным камином висел большой портрет молодого человека. Косые лучи света из окон падали на его лицо таким образом, что казалось, будто оно сияет само по себе.

Уэст зачарованно приблизился к картине.

– Это Генри? – проговорил он с лёгкой вопросительной интонацией.

Встав рядом с ним, Фиби кивнула.

Костюм молодого человека был выполнен небрежными мазками, на ткани тут и там просматривались изображённые тени. Он стоял рядом с библиотечным столом, положив одну руку на стопку книг, в его позе сквозила некая застенчивая грация. Красивый и трогательно ранимый темноглазый мужчина. Его точёное лицо казалось фарфоровым. Хотя оно чётко выделялось на портрете, границы пиджака и брюк были слегка размыты, словно растворялись на тёмном фоне. Как будто человек на портрете исчезал, пока его рисовали.

– Люди всегда склонны идеализировать усопших, – сказала Фиби, разглядывая картину вместе с Уэстом. – Но я хочу донести до мальчиков, что их отец был замечательным, смертным человеком со своими недостатками, а не недосягаемым святым. Иначе они никогда не узнают его по-настоящему.

– Что у него были за недостатки? – ласково спросил Уэст.

Она поджала губы, обдумывая ответ.

– Зачастую он витал в облаках. Был не от мира сего. Отчасти из-за болезни, но он всю жизнь избегал нелицеприятных вещей. Сторонился уродства и всего того, что могло его огорчить. – Она повернулась к Уэсту лицом. – Генри упорно считал меня совершенством, и его очень сильно расстраивало, когда я проявляла мелочность, беспечность или сердилась. Я бы не хотела... – Фиби замялась.

– Чего? – после долгой паузы спросил Уэст.

– Я бы не хотела, чтобы кто-то возлагал на меня такие надежды. Не хочу, чтобы мне поклонялись, пускай принимают такой, какая я есть, со всеми достоинствами и недостатками.

Уэст посмотрел на её запрокинутое лицо, и на него нахлынула волна нежности. Ему захотелось сказать, что он полностью принимает её, отчаянно желает, что обожает все её сильные и слабые стороны.

– Я никогда не считал тебя идеальной, – сказал он, тем самым заставив Фиби рассмеяться. – И всё же, – продолжил он более мягким тоном, – тебе трудно не поклоняться. Боюсь, ты недостаточно скверно себя ведёшь, чтобы я воспринимал тебя по-другому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В светло-серых глазах Фиби промелькнул озорной огонёк.

– Если ты бросаешь мне вызов, то я его принимаю.

– Это не вызов, – тотчас возразил он, но она, казалось, не слышала его, уводя из комнаты.

Они вышли в коридор из стекла и камня, соединяющий главный корпус дома с одним из боковых крыльев. Солнечный свет лился сквозь окна, разделённые на секции, приятно согревая помещение.

– В гостевой дом можно попасть через восточное крыло, – сказала Фиби, – или через зимний сад.

– Через зимний сад?

Она улыбнулась его вопросу.

– Это моё любимое место в доме. Пойдём, я тебе покажу.

Зимний сад оказался застеклённой оранжереей, высотой в два этажа и не менее ста двадцати футов длиной. Пространство заполняли пышные декоративные деревья, папоротники и пальмы, ещё здесь располагались искусственные каменные композиции и маленький ручеёк с золотыми рыбками. Глядя на зимний сад, Уэст ещё больше укрепился в своём высоком мнении о доме. В Приорате Эверсби тоже присутствовала оранжерея, но она и вполовину не была такой просторной, как эта.

Вдруг его внимание привлёк странный шум. Череда звуков, напоминающих писк, словно из игрушечных воздушных шариков выходил воздух. Он поражённо опустил взгляд на трёх чёрно-белых котят, вертящихся около его ног.

Фиби рассмеялась, заметив выражение его лица.

– Кошки тоже облюбовали это место.

На лице Уэста появилась удивлённая улыбка, когда он заметил чёрную кошку с лоснящейся шерстью, которая выгнулась дугой и тёрлась о юбки Фиби.

– Господи. Неужели это Галоша?

Фиби наклонилась и погладила кошку по блестящей шёрстке.

– Да. Она любит приходить сюда помучить рыбок. Нам пришлось накрыть ручей проволочной сеткой, пока котята не подросли.

– Когда я тебе её отдал... – медленно начал Уэст.

– Всучил, – поправила его Фиби.

– Всучил, – печально согласился он. – Она уже была...

– Да, – подтвердила Фиби, одарив его суровым взглядом. – Она оказалась троянской кошкой.

Уэст попытался изобразить на лице раскаяние.

– Я понятия не имел.

Её губы дрогнули.

– Ты прощён. Она оказалась прекрасной компаньонкой. А мальчики в восторге от котят.

Отцепив котёнка от штанов, когда тот попытался взобраться по его ноге, Уэст осторожно опустил его на пол.

– Пройдём к гостевому домику? – спросила Фиби.

– Давай задержимся здесь, – предложил Уэст, зная, что если они окажутся вблизи спальни, то он за себя не ручается.

Фиби послушно присела на каменные ступеньки мостика, перекинутого через ручей с золотыми рыбками. Она расправила юбки, чтобы они не сбились под ней в ком, и сложила руки на коленях.

Уэст расположился рядом на нижней ступеньке, так что их лица оказались на одном уровне.

– Расскажи, что у тебя приключилось с Эдвардом Ларсоном? – тихо попросил он.

На её лице промелькнуло облегчение, будто она жаждала выговориться.

– Во-первых, – сказала она, – пообещай не говорить о нём ничего оскорбительного.

Уэст закатил глаза.

– Фиби, я не настолько силён духом. – Когда она бросила на него укоризненный взгляд, он вздохнул и уступил. – Обещаю.

Хотя Фиби явно старалась сохранять хладнокровие, объясняя какие трудности возникли у неё с Эдвардом Ларсоном, в её спокойном голосе чувствовалось напряжение.

– Он не хочет обсуждать со мной дела поместья. Я пыталась завести разговор много раз, но он не желает делиться ни информацией, ни планами, ни идеями по улучшению. Говорит, что я всё равно не пойму, и, что не хочет обременять меня ответственностью, ведь дела идут прекрасно. Но чем больше он меня успокаивает, тем сильнее я переживаю и расстраиваюсь. Я просыпаюсь каждую ночь с тревожным чувством и колотящимся сердцем.

Уэст взял её за руку, согревая прохладные пальцы. Ему хотелось убить Эдварда Ларсона за то, что тот хотя бы на минуту заставил Фиби волноваться понапрасну.