BioShock: Восторг (ЛП) - Ширли Джон - Страница 74

Слишком поздно. Раздались крики, снаружи заверещал сигнал тревоги, приближались констебли. Атлас помахал своим подопечным и скрылся за углом. Шанс был упущен.

Но теперь Диана все решила. Так или иначе, она встретится с этим человеком…

Она будет стоять лицом к лицу с Атласом.

«Форт Веселый», тир

1958

Они были одни в длинном, узком тире, стреляли по мишени в форме человека. В воздухе витал запах пороха, пол устилали гильзы. Билл стоял за спиной жены, выглядывая из-за ее плеча.

– Вот так, любимая. Прицелься и стреляй прямо промеж глаз.

Элейн вздрогнула и опустила револьвер:

– Билл, неужели надо говорить вот так? Промеж глаз? Это же просто бумажная мишень…

Билл МакДонаг грустно усмехнулся:

– Прости, дорогая, но ты сказала, что тебе это нужно для самообороны! А сплайсеры вокруг не в игрушки играют… – Он положил руку на ее плечо и добавил мягче: – Если хочешь защититься от них, то должна стрелять на поражение. Я знаю, это чертовски отвратительно. Мне и самому было тяжело стрелять в тех парней…

Элейн глубоко вздохнула, подняла пистолет, вытянув руку, и прицелилась в силуэт на противоположной стороне тира.

Она поморщилась и нажала на спусковой крючок, моргнув, когда затрещали выстрелы.

Билл вздохнул. Ни одна пуля не достигла цели.

– Хорошо. В этот раз глубоко выдохни перед выстрелом, жми на спусковой крючок мягко и…

– Ох, Билл, – Элейн опустила оружие, ее губы дрожали, а на глазах наворачивались слезы. – Это так ужасно! Мне приходится… Мистер Райан никогда не говорил, что все будет вот так…

Билл взглянул на дверь, желая убедился, что никто их не услышит. Казалось, они здесь одни. Хотя теперь нельзя было утверждать такое наверняка…

– Билл, это просто… я не могу растить Софию здесь, в месте, где мне приходится…

Он обнял ее одной рукой:

– Я знаю, любимая. Я знаю.

Элейн уткнулась лицом в его плечо и заплакала:

– Я хочу уехать из Восторга! – прошептала она.

– Элейн, милая, надо быть аккуратнее с такими словами, – он облизнул губы. «Только послушай себя! – подумал он. – Превратился в трусливого ублюдка». – Всему свое время, родная. Фонтейн исчез, но теперь этот… Атлас заключает какие-то сделки со сплайсерами, заготовил где-то много АДАМа. И они работают на него. И он собирается что-то предпринять, не просто же так раздает еду и листовки, любимая. Все мы, на этой стороне, должны быть готовы защищаться. Здесь становится опаснее, чем когда-либо…

Она всхлипнула и протерла нос платком, вытащив его из кармана мужа, после глубоко вздохнула и кивнула:

– Конечно, хорошо, Билл. Я просто надеюсь, что ты прав насчет тех, в кого нам придется стрелять. – И тихо добавила едва слышным шепотом: – Мне кажется, это могут оказаться люди и с нашей стороны.

Она вновь подняла пистолет:

– Думаю, мне лучше… быть готовой ко всему.

Элейн вытянула руку и прицелилась в бумажный силуэт. Сделала долгий, глубокий вдох, отцентрировала прицел на голове мишени и выстрелила. 

Квартира Билла МакДонага

1958

В канун Рождества Билл, Карлоский и Редгрейв сидели за карточным столом в гостиной МакДонагов и играли в покер в свете рождественской елки. Две бутылки (одна из которых была почти пустая) стояли рядом с тарелкой, покрытой крошками от печенья. Билл начинал чувствовать себя слишком пьяным. Иногда казалось, что карты в его руках вдруг удаляются, а комната вокруг вертится.

– Интересно, станет ли Атлас действительно такой уж проблемой, как думает мистер Райан, – проговорил Редгрейв, хмурясь над своими картами. – Все, что у нас есть, это слухи. Будто бы он работает со сплайсерами, дает им АДАМ. Только откуда у него взяться всему этому АДАМу?

– Много припасов Фонтейна проделали номер с исчезновением, – ответил Билл, стараясь рассмотреть собственные карты. Это бубны или червы? – Когда они устроили там рейд, большинства материалов не оказалось на месте. Райану пришлось напрягать Сушонга, чтобы сделать новые. А как по мне, лучше бы они позволили… – он не закончил фразу. Ему хотелось бы, чтобы плазмиды просто закончились. Но Карлоский мог доложить об этом Райану. А Райан сейчас был не в том настроении, чтобы позволять кому-то подвергать его политику сомнениям.

Редгрейв поднял банк. Билл спасовал, Карлоский ответил. Редгрейв показал три туза.

Карлоский хмуро взглянул на констебля и бросил свои карты.

– Ты, черный ублюдок, опять обманул меня!

Черный коп лишь усмехнулся в ответ и сгреб все фишки.

– Я побил тебя, вот что я сделал, выбил как старый ковер…

– Ба! Черный сукин сын!

Перетасовывая карты, Билл косо посмотрел на Редгрейва, чтобы понять, как тот отнесся к оскорблениям Карлоского.

К его облегчению, констебль был весьма весел, кончик языка выглядывал между зубов, когда он смотрел на свои новые фишки.

– Не удивлен, что такой невежественный казачий сукин сын, как ты, не умеет играть в покер… но чтобы русский не прикончил свою выпивку? Это печально, мужик!

– Что? – Карлоский сделал вид, что дрожит от ярости. – Не прикончил выпивку!

Он схватил бутылку – в ней была водка, которую он делал сам из картофеля, выращиваемого в отделе гидропоники Восторга, – и наполнил их стаканы до краев прозрачной жидкостью, пролив на стол почти столько же.

– Сейчас! Мы смотреть, кто умеет пить! Черный ублюдок или настоящий мужчина! Билл, ты тоже пьешь!

– Не-а, я не настоящий мужчина, я женатый мужчина! И жена надерет мне задницу, если я завалюсь в кровать еще более поддатым, чем теперь…

Он выпил уже три рюмки неочищенной водки – более чем достаточно.

– Так и есть! – театрально подтвердила Элейн, выглянув из дверей спальни. – Я его пинком из кровати вышибу! – но она смеялась.

Билл смотрел, как супруга, зевая, подошла к елке, чтобы поправить украшения. Интересно, что, даже видя Элейн в такой момент, когда ее волосы растрепаны, на лице никакого макияжа, подол махрового халата, далекого от привлекательных будуаров, прикрывает босые ноги, он все еще чувствовал к ней необъяснимое влечение. И водка тут была не при чем, Билл часто испытывал подобное, смотря на нее в домашней обстановке.

– Очень милая рождественская елка! – сказал Карлоский, подняв стакан в тосте.

Маленькое рождественское «дерево» было сделано из проволоки, зеленой бумаги и нескольких цветных фонариков – единственные рождественские украшения, которые разрешал Райан. Никаких звезд, никаких ангелов, никаких волхвов и никакого Иисуса. «Светское Рождество – счастливое Рождество!» – сообщал плакат, появившийся на площади Аполлона прямо накануне праздника. На нем был изображен подмигивающий отец, который одной рукой бросал Библию в мусорную корзину, а другой – протягивал меленькой девочке плюшевого медвежонка.

– Не засиживайся тут долго с этими пьяными мужланами, Билл! – Элейн протерла глаза и вновь напустила на себя грозный вид.

– Ха! – сказал Карлоский, дружески хлопнув Редгрейва по плечу. – Его жена гоняет как мелкого мальчишку, хех!

Билл рассмеялся и покачал головой:

– Прости, любимая. Мы уже почти все с картами!

Ее неодобрительный взгляд исчез, она подмигнула:

– Нет, ребята, продолжайте играть в свои карты! Веселитесь! Я только зашла попросить вас не шуметь очень громко, а то разбудите Софи.

Редгрейв широко улыбнулся ей:

– Мадам, спасибо, что пригласили меня на праздничный ужин! Это значит для меня многое! – он поднял свой стакан за нее.

– Рада, что вы смогли прийти, констебль Редгрейв. Доброй ночи.

– Da! – сказал Карлоский. – Счастливых праздников, миссис! – И с яростью обернулся к Редгрейву: – А теперь пей, черный ублюдок!

Редгрейв засмеялся, и они припали к своей водке, чокнувшись стаканами, когда допили ее.