Зита. Десять шагов до войны (СИ) - Журавлев Владимир Борисович - Страница 7

Окна – широкие, все в зелени. С зеленью понятно, она в городе везде, то ли чтоб скрашивать однообразный пенобетон, то ли для увлажнения воздуха. Снаружи окна затянуты сеткой. Тоже понятно – первый этаж, а во дворе спортплощадка, футбол-волейбол, мячи летают. Классная доска… с ней пока что непонятно. Доска-экран? А как на ней тогда писать? И вообще – как учиться? Что-то мама ей дома никакого портфеля не выдала. И у Андрея она ни тетрадей, ни учебников в комнате не заметила. О, звонок.

Первым в класс зашел старшеклассник. Под его злым взглядом все притихли.

– Зайдет учитель – чтоб встали быстро! – предупредил он. – Сейчас потренируемся. Сели! Встать! Почему не одновременно?! Сели! Встать!..

Она дружно вскакивала вместе со всеми и одновременно укладывала в голове информацию. Дрессировка – дело привычное, прадедом пройденное еще в армии, думать вовсе не мешает. Вот оно как изнутри выглядит, будущее. Социализм с национальным лицом, ну надо же. Тем не менее – в Германии народу жутко нравилось. Что бросается в глаза – страна предельно милитаризована. Мама – лейтенант жилищно-эксплуатационной службы! Между прочим, носит форму с лейтенантскими погонами. Да и все носят форму, в том или ином виде. Даже в школе, вон, дифференциация классов по цвету штанов, то есть комбезов. В частности, командующий старшеклассник – в черном, что означает скорее всего выпускной класс…

– Встать!

Класс дружно вскочил, приветствуя вошедшего учителя. Ух ты, мужчина! Она повспоминала – точно, в группе учителей на торжественном построении мужчин хватало. Что, кончилось женское засилье в школах? Неужто руководители страны за ум взялись? Или просто зарплату в школе повысили? Или что? Она внимательно рассмотрела будущего наставника. Невысокий, кривоногий, страшноватый на лицо – ну и ладно, не целоваться. Что достойно внимания: учительская форма – серая, естественно – на нем есть, а погон нет. Это что-то значит? У тех, кто выступал на линейке, погоны имелись…

– Я буду преподавать вам русский язык, – неожиданно звучным голосом сообщил учитель. – Обращаться ко мне – Артем Сергеевич. Начинаем урок. У каждого из вас в столе именной электронный учебник. Достаньте его. Откройте. Включите – смотрящий, покажите всем, где кнопка включения…

Она слушала четкий, поставленный голос и смотрела на вещицу перед собой. Как просто. Такие штучки существовали уже во времена прадеда. Электронная книга, в которой – все учебники от нулевого класса до выпускного. В жесткую обложку встроен сенсорный экран, стило воткнуто тут же – это тетрадь для классных и домашних работ, одна на все годы и предметы. Беспроводная связь с учительским пультом, по ней работы скидываются учителю на проверку, по ней же можно, так сказать, выходить к доске – выполнять задание публично, с демонстрацией на классном экране. Еще – универсальная школьная форма, в ней и в классе удобно сидеть, и на спортплощадке удобно. Все, ничего больше для учебы не требуется.

Не, почему так не сделали раньше, понятно. Крохотное на первый взгляд упрощение жизни учеников требовало от государства сразу много чего, однотипности и несменяемости учебников и программ, например, или переоборудования всех школ. А кому это тогда было надо? Никому. Так что она подумала и записала нынешней власти за школу еще один плюсик. И за форму, и за погоны – орднунг есть орднунг, полезен сам по себе. Да и красиво, стильно. Зримое свидетельство карьерных успехов опять же.

Оп-па… пока она размышляла, учитель склонился над пультом, и на классной доске засветились слова. Да какие! Она даже не поверила глазам. «Первае синтября – щесливый день!» Вот это да! Реформа орфографии! И, похоже, перешли на фонетический принцип письма! А как тогда… ладно, вопросы потом. Покосилась на Богдана – мальчик недовольно морщился и переписывал с доски в свою «тетрадь».

– Перепишите в свои тетради! – приказал учитель. – Те, кто прошел первоначальную подготовку, это уже умеют! Нет таких? Ах, да, вы же не категорийная школа… Ну, все равно пробуйте, а я посмотрю, у кого получится лучше всех! А потом будем учиться писать, чтоб у всех получалось хорошо! Взяли стило так, как показано на доске! Приступаем!

Она четко выделила для себя новый термин – «категорийная школа». По контексту выходит, это нечто престижное. Интересно! Поколебалась и все же записала слова правильно, как полагается. Ох, как криво, ручки-то учить да учить! Придется вместе со всеми, кружочки-крючочки. А она думала, нечем будет в школе заниматься, она же и так умная! Учиться придется, как всем! Учитель вскинулся, нашел ее недовольным взглядом. Ага, следит за классом при помощи учительского пульта! Она подумала и изумленно подняла бровки домиком. И глаза округлила. Учитель не выдержал, усмехнулся и отвел взгляд. Но потом нет-нет да посматривал в ее сторону. А она что? Она, как все – кружочки-крючочки, прилежная девочка. Но внимание учителя льстило. Оказывается, это так легко – привлекать мужское внимание. Дураки они все, мужчины, простые, как бараны…

Учить новое тело оказалось неожиданно интересно, сравнимо с тренерской работой. Она даже было решила, что в школе здорово, когда после звонка подошел старшеклассник и бросил Богдану:

– Наш, из «медиков»? Будешь смотрящим класса пока что. Завтра деретесь с «бэшками», понял? После уроков, во дворе. «Положенцы» решили, не вздумай отползать!

Старшеклассник ушел. Богдан обшарил глазами класс и призадумался. Потом упрямо сжал губы.

– Что? – тут же обеспокоилась она.

Видала она такие лица прежде. Из разряда «побьют, но не отступлю».

– Нам завтра с «бэшками» драться, – хмуро сказал малыш. – Отметелят.

– Почему?!

– У нас пацанов мало. Двенадцать всего. А у них двадцать два, я считал.

Она восхитилась – шесть лет, а уже заранее посчитал противника! И считать умеет!

– Почему? – упрямо повторила она. – Давай не будем драться. Нам оно надо?

– Заплюют, – пояснил Богдан. – В «чуханцы» определят. Девчонок в раздевалке станут зажимать и щупать. В буфет не пустят. Будем драться – хотя бы в «нормульки» попадем, а отметелим сами – «перцами» заделаемся. Только их двое на одного нашего получается.

Она озадаченно покрутила головой. Вот это школа, вот это навели порядок. А дедовщина, как в югославских военных училищах. Блин, оно ей надо? Детский сад, штаны на лямках, и ей, взрослому человеку, в этом участвовать?! Не, откуда пошло, понятно, она еще в прошлой жизни наслушалась про порядки в армии, но чтоб в школе да с нулевого класса?! И что, учителя не видят? Да ну, вон же видеокамеры везде. Значит, и видят, и не против. Значит, кому-то это нужно. Ну, кому – это понятно, кроме власти других вариантов нет, но вот зачем?! Зачем культивировать в школах жестокость с нулевого класса? Господи, шестилетки же, какие из них бойцы? Развлекуха для «положенцев», не более того. С другой стороны – а чего она ожидала? Процессы на месте не стоят, они развиваются. Вот и доразвивались до дедовщины в школе.

Она прищурилась, оглядела класс. Не, в стороне никак не получится. Ей здесь жить. Это ее в случае чего будут зажимать в раздевалке и щупать. Хм, ей, конечно, очень любопытны взаимоотношения полов с противоположной, так сказать, позиции – но не в таком же варианте! Ее мечта – жить дружно, счастливо, как и положено в раннем детстве!

Она еще раз оглядела класс. Сумеет ли она, взрослый человек, справиться с двумя десятками сопляков? М-да, вопрос. Руки-то – слабенькие…

– Так, красавицы! – сказала она, подойдя к группе девчонок. – Быстро решили: вам надо, чтоб вас по раздевалкам щупали – или нет?!

-=-=-=-

– Айда на крыльцо! – крикнули Андрею на бегу. – Нулевички дерутся, поржем!

Андрей незаметно скривился, но пошел вместе со всеми. Он не любил, когда младших стравливали друг с другом – зато «положенцы» класса не любили, когда кто-то отделялся от коллектива.

Во дворе школы царили визг, ор и рев. Два класса малышни схватились всерьез. Андрей протолкался поближе и с удивлением увидел, что на этот раз в драке участвуют девчонки. Да еще как участвуют! Наседают втроем-вчетвером на одного, выцеливают, потом кидаются, хватают за руки и одежду и держат изо всех сил. А одна-две лупят. Неумело, но тоже изо всех сил. И отпускают, только когда тот начинает реветь в голос. И сами при этом ревут!