Я тебе не секретарша (СИ) - Мелевич Яна - Страница 23

— Смотри мне, сурикат полевой, — пальцем грозит, как маленькому, пока я глаза закатываю, — дернешься — хвост тебе твой оторву, суслик.

— Вы уж определитесь: сурикат или суслик, — вздыхаю, чувствуя сжимающиеся по-отечески пальцы на моем плече.

— Да один черт грызун, — хмыкает, подмигивая напоследок. — Давайте, шевелитесь. Тут толпы журналистов, важных личностей, нельзя опаздывать на собственную свадьбу, — мимо торта прошел, чуть скривившись. — Прости Господи, лучше б она цифры считала, — бормочет, перекрестившись.

Ага, значит не я один такого мнения. Надеюсь, десерт хотя бы съедобен.

Марш Мендельсона, щелчки фотопаппаратов, возбужденные перешептывания. Слезы матерей, женщин, подруг, друзей, приятелей, коллег — не важно, когда ты видишь свою любимую женщину, идущую по проходу в своем платье мечты под руку с отцом. Ее улыбка затмевает все вокруг, белые цветы вплетенные в темные волосы, сияющие будто драгоценные камни синие глаза. Больше ничего вокруг не имеет значения: ни слава, ни деньги, ни книги. Ведь если бы не Марина. Кто знает, как повернулась моя жизнь, не урони я тогда тот злосчастный томик ей на голову.

Беру под руку, сплетая наши пальцы и пока работница Загса зачитывает речь, шепчу в ухо:

— Давай назовем сына Рома, а если девчонка — Юлька.

— Чего это? — удивляется, брови приподнимая.

— В честь Ромео и Джульетты, — важно кивая, смотря, как на глупенькую. И нечего фыркать, я же серьезно. — А Юлька еще сочетается с Уильям — Уильям Шекспир. Я — гений, — вздыхаю, самого себя мысленно нахваливая.

— Ливанский, вот что ты за дурак. Кто ж детей называет в честь погибших персонажей. — возмущается. Слышим покашливание со стороны, оглядывая. Суровые очи регистраторши смотрят на нас с откровенным неодобрением.

— Я повторяю, — с нажимом произносит, наконец, добившись от нас реакции, — согласны ли вы, Ливанский Кирилл Арсеньевич, взять в законные жены…

— Назовем сына Ипполит, — между делом шепчет Марина, пока я глаза пучу, — у меня так прадеда со стороны матери звали, прекрасный человек. Благородная личность. А если дочь — Божена. Идеально.

— Согласен! — рявкаю так, что бедная женщина чуть бумаги не уронила. Очки покосились, поправила, на всякий случай, отойдя от нас на шаг.

— Согласна ли вы, Стерлядь Марина Марьяновна…

— Ипполит Кириллович, да ты с ума сошла?! — шиплю, ногой притопывая. — А Божена, что за имя такое вообще? Еще давай Прасковья или вообще до Параши сократим!

— Нормальные польские имена!

— Вот пусть и будут нормальными, но в Польше!

— Марина Марьяновна? Невеста? — подает голос регистратор, прерывая нас.

— Погодите, у нас спор, — останавливает ее Марина, сопя и уперев в бока руки. — Это что значит, тебе выбор мой не нравится? Между прочим, ты то не слишком был озабочен подобной проблемой, а мы уже все обговорили.

— А меня никто нее спрашивал, — возмущаюсь, тыча пальцем в испуганную работницу Загса, — отвечай уже.

— Не буду я отвечать, ты на что намекаешь вообще? Никогда не принимаешь участия в разговорах. Знал бы давно, что я книгу писать начала. Имя Ипполит многим девушкам на свободном ресурсе понравилось!

— Лучше бы ты цифры считала, а не книжки писала, — закатываю глаза, кивая побелевшей окончательно женщине. — Она согласна.

— Нет, не согласна! — возмущается, — ты меня сейчас бездарью обозвал?

— А ты у меня талант? — интересуюсь, оглядывая с ног до головы, всю недовольную, пока многочисленные гости ворчать начинают.

— Завелись, — бурчит рядом Гриша.

— Еще не поженились, уже поругались, — вздыхает Машка.

— Говорил же, лучше бы принца Уэльского нашла себе, — негодует неподалеку отец Маринки.

— Ты мне тут на Кирюху не гони, мы люди простые, можем и в дыню, — о, мой проснулся.

— Хватит ссориться! — возмущаются мамы.

— Ах, скандальный скандал в семье известного писателя-романтиста, — стонут взбудораженные журналисты, строча в блокнотики. Улыбаюсь, видя, наблюдая за замершей Стерлядью, дождавшись ее недовольного:

— Конечно да, я та…, - прерываю, громко заявляя перед всеми гостями и несчастной администраторше, обмахивающуюся папкой.

— Слыхали? Она сказала «да»!

И прежде, чем Марьяновна успела возразить, закрываю ей рот поцелуем, забывая обо всем на свете. Лишь слыша облегченный вздох рядом под радостные хлопки да крики:

— Объявляю вас: мужем и женой!

Я уверен, поссоримся еще тысячи раз. Неважно сколько пройдет лет, как назовем детей или получится ли у Марины написать свою книгу. Теперь и всегда мы будем делать это вместе. И клянусь себе и ей, — больше никогда не забуду ее, несмотря ни на какие обстоятельства.

С благодарностью моим читателям, ваш Кирилл Ливанский.