Я тебе не секретарша (СИ) - Мелевич Яна - Страница 21

— Все будет хорошо, Мандаринка.

Ага, будет. Не у меня.

Будто в подтверждение мыслей завыли наши собаки. Дом у нас двухэтажный, в элитном поселке, с садом, небольшим огородом, теплицами и даже камином внутри. Забор высокий под охраной, которая дежурит на въезде. Сейчас только три добермана, в такой поздний час, как раз по территории бегают. Судя по протяжному лаю, это Ниф-Ниф опять птичку залетную увидел. Обычно на любое движение в тени лаять начинает. Наф-Наф и Нуф-Нуф более спокойные, вот только сегодня они решили в три голоса запеть. С добавлением рычащих нот.

— Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф! — заорал на них папа, видимо пытался успокоить. Наши три поросенка добермана на секунду замолкли, затем опять залаяли где-то в районе одной из стен забора. Может, случилось что?

— Пойду, проверю, — нахмурился, кивая нам с мамой, чтоб оставались в доме. По телу прошла дрожь. Где охрана, она ведь должна среагировать на такую собачью активность? Звонок, точно гром среди ясного неба. Отец хмурится, отвечая начальнику охраны, пока мы, с мамой обнявшись, стоим посреди коридора, слыша голос Потапа Антоновича.

«Марьян Бенедиктович, у нас тут какой-то недоумок на стене сидит. Парни согнать не могут, собаки взбесились, горланит ерунду какую-то. Нам его пристрелить или вызвать неотложку?»

Отец пару раз моргнул удивленно, потом покосился на меня с мамой, пробормотав в трубку:

— Ну-ка, выведи изображение на планшет!

Спустя пару минут отец так глупо улыбался, глядя на изображение, что я уже начала подозревать не сошел ли он с ума. Широкие плечи затряслись, а сам ко мне повернулся, хитро синими глазами косясь.

— Дочь, ну и оболтуса же ты себе выбрала! Ей Богу, внукам потом это видео буду каждый год показывать. Пусть видят, какой папка у них, — хохочет папка, пока я отчаянно пытаюсь в экран заглянуть. Мама с другой стороны подкрадывается, рот зажимаясь, будто борясь сама с собой, но вижу уже ей тоже весело.

— Да дайте посмотреть! — возмущаюсь, выхватывая из рук гогочащего в ухо отца планшет, всматриваясь в видео, которое фиксируют камеры по прямому эфиру. А там… Сердце гулко бьется, кровь в ушах стучит. Не помню, как бросилась на выход, под окрик родителей:

— Маринка, ты куда рванула?!

Плевать вообще, да я сейчас олимпийский рекорд по бегу поставить готова. Вылетаю на освещенное крыльцо, слыша, как наши доберманы тявкают в стороне, а охрана что-то кричит возмущенному Кириллу. Бросаюсь туда, прямо чувству, не бегу, лечу уже. Вот он передо мной, в освещении фонарей, сидит на стенке, одну ногу в лосинах каких-то черных перекинул, от гавкающих на него доберманов шляпой с пером отмахиваясь…

Так стоп. С пером?

Знаете, такое чувство, называется: «я ощущаю себя долбодятлом». Вот я тот самый долбодятел. Во всяком случае, мне об этом успело сообщить несколько человек, прежде чем понял почему.

После того «разговора», когда Марьяновна перешла в фазу активного наступления, откровенно не знал, как себя вести. Она говорила правду? По выражению лица не понять было, честно. Не умею я читать мысли. В ту секунду казалось — мои обвинения обоснованы. А она сама наслаждается местью. На душе котейки скребли, не иначе как сфинксы, лысые такие противные инопланетные чудовища. Сам себя убеждал, что плевать ей, радуется, поди, празднует.

Только вот убежала почему-то быстро, не насладившись триумфом. Ждал все выходные, с каким лицом она меня в понедельник встретит. Каждую секунду порывался написать, позвонить, пробегая глазами по списку контактов. Чуть на стенку не влез от собственной непостоянности. Гришка еще притащился в воскресенье с бутылкой. Прям с порога пакет мне всучил в руки, заявив:

— На вот, депрессию лечить будем! Помни дружище: все бабы стервы!

— Маринка не стерва, — вяло огрызнулся, разглядывая четыре бутылки водки с изумлением. — Ты офонарел? Мне завтра на работу вообще-то!

— Считай, что мы празднуем День Металлурга, — важно отмахнулся, ехидно ухмыляясь. — А заодно твое разбитое маленькое сердечко, мой друг сурикат.

Идиот, вот как есть. Посмотрю на него, когда сам влюбится. И да, не такой уж тупой я, чтобы не осознавать, куда ведут меня эмоциональные порывы и эти сопливые мыслишки в тоске по зазнобе своей.

Потому что я скучаю, действительно скучаю. И откровенно не пойму, почему не замечал ее раньше. Может не судьба, может нарочно избегал, боясь глубоко в душе с подобными девушками связываться. Вы знаете, мы творческие люди, бываем ранимыми. В те годы я был никем, боялся остаться в неизвестности. Это сейчас на любую отрицательную критику могу лишь плечами пожать, но в те года все было иначе.

Любое хаяние твоего труда — хочешь все бросить. Ведь писательское искусство это вершина, которую не всем дано достигнуть. Потому и Маринка Стерлядь — неприступная гора. Таких девушек сознательно избегаешь. Они успешны, красивы, да любой парень в здравом уме к ногам печенку выдерет, не то, что сердце. Мне нужно было попроще, без обязательств. И я так жил, пока она сама не заставила на себя обернуться.

— Вот вангую, без твоего редактора не обошлось тут. Заметил, как точно тебя определили на завод? Венька-то твой тебя туда пристроил, — фыркал Гришка, запивая горькую, морщась.

— Ерунду говоришь, он мне просто объявление о вакансии подсунул, — пожимаю плечами. Дружок мой цыкает только, головой качая на меня будто на блаженного смотря.

— Ой, наивный ты верблюд Кирюха. Талантище большой, да только во всем остальном догоняешь позже всех. Прямо как в школе. Все кросс бегут, а ты на старте в облака смотришь, о вечном думаешь. — Гогочет лось, похлопывая меня по спине. Тьфу, шутник. Нашел, какую древность вспомнить.

Еще не знал же: слова-то Гришкины правдой окажутся. Потому что ни в понедельник, ни во вторник мы с Маринкой не увиделись. Оказалось она больничный взяла, а меня наказала не трогать никому. Захочу уволиться — не препятствовать. О чем Махмудовна губы поджав, сообщила, косясь неприязненно исподлобья.

— Не знаю, какие между вами произошли проблемы, но будь добр не создавай еще больших! — сказала, как отрезала. Девчонки только недовольно косились на меня, даже вчерашние экономистки, жалующиеся на перекуре на Марьяновну злобно зыркали, да губы поджимали.

— Мудак ты Кирилл, — бросила Алла как-то. И хоть бы одна причину назвала! Будто я понимать должен, что у них в головах творится!

— Не понимаешь, ты Ливанский, женской тонкой натуры, — вздохнула Кристина, сигаретку раскуривая, пока я в сотый раз набирал номер Марьяновны в четверг. Бесполезно. Абонент не абонент, никаких ответов, никаких приветов. Выключила сотовый, а мне тут мучайся.

— Чего мне понять надо, блин? — раздраженно спрашиваю, убирая смартфон в карман брюк, щуря глаза от солнца, вглядываясь в лицо секретарши. Но Крис предпочла только плечами пожать, стряхивая пепел.

— Все равно ведь не поймешь, — улыбнулась. Вот спасибо, пояснила блин!

К концу все же решаюсь на еще один звонок, однако безуспешно. Теперь-то еще больше нервничать начал. Решил все же съездить к ней, но и там меня обломили. Вахтерша, суровая бабуля, явно еще в КГБ жалобы писавшая, послала лесом, заявив, что уехала Марьяновна далеко.

— А ты не шастай тут, голубчик, — фыркнула, указывая мне на дверь подъезда элитной многоэтажки. — Ходют тут всякие, вдруг маньяк!

— Да я парень ее, бойфренд, — возмутился, выходя на улицу. В ответ мне донеслось в спину прежде, чем перед носом дверь закрыли:

— Был бы френд, дивчина в слезах из дома бы не бежала!

Да что ж такое-то. Сговорились или как? Будто весь женский пол меня врагом номер один объявил, хотя вроде бы меня бросили, чувства мои с гордостью в луже искупав, нет? Ладно-о-о, придется спросить у самой знающей в мире женщины, которая точно не скажет обо мне плохого слова.

Мама, настало твое время.

— Ой, ну и олень ты у меня, Кирюшка. Весь в отца, дурной такой же. Пока до вас дойдет, девушка дважды поседеть успеет, — заявила мне спустя полтора часа эта святая женщина. Карма или что? Почему собственная мама упрекает на кухне в уютной двушке, которую они с отцом купили, переехав в Москву за мной из Краснокаменска? Ничего не понимаю. Или я дурак, или лыжи не едут. Потому решаюсь уже поинтересоваться, на каком момента повести собственной жизни так споткнулся, что всем бабам разом насолить успел.