Пленница дорог (СИ) - Титова Светлана - Страница 1

Пролог

— Заносите раненую сюда. Вот на эту кровать. Осторожнее, — старуха в белом балахоне монахинь Светлой Богини отрывисто раздавала указания. — Светлая Богиня, она беременна! И когда срок? Дотянет ли? Уж больно плоха…

— Госпожа рожает. Срок через месяц. Но дорогой на нас напали и испужали ее дюже. Вот раньше сроку роды начались. Да все никак не разродится. Уж сутки стонет, сердешная, — юркая старушка в добротном шерстяном платье крутилась возле рослых монахинь, аккуратно устраивающих бледную, худенькую женщину с несуразно огромным животом на жесткой лежанке. — Вот задаток за помощь роженице, и за хороший досмотр. А мне нужно в замок добраться, господина предупредить.

— Иди, сердобольная. Присмотрим. Нам не впервой, — строгая монахиня спрятала увесистый мешочек, зажиточно звякнувший серебром.

Глава 1

Еще огниво бы неплохо взять. Только матушка Агни прячет его и свечи под замок, считает молитвы при лунном свете угоднее Светлой Богине. А по мне так без разницы как колени по ночам отстаивать. Хорошо Проспер мне свое оставил. Хоть и старенькое, а сгодится. М-да, не вовремя этот рыцарь пожаловал. У меня к побегу ничего не готово, хоть и предупреждал Проспер, чтоб готовилась, как его не станет. Но все откладывала. Боязно, если откроется. А теперь вот случай подвернулся, появился нужный мужчина, а я не готова. Ну, хоть перевязь закончила мастерить и сухарей в схрон натаскала. А водой можно на воле разжиться.

Сумбурные мысли метались в моей голове, пока руки привычные к работе укладывали потертую смену одежды и одеяло в кожаный мешок. Не забыла особую бутылочку зелья, дающего силы. Сердце заполошно билось, кровь молотом стучала в висках. Села на лавку, оглядела крохотную каменную келью, что последние семнадцать лет была моим домом. Выдохнула.

Решилась, нечего отступать. Последний год перед смертью Проспера, бывшего ловчего князя, мы до минуты обговорили план моего побега.

Затянув мешок с вещами, спешно натягивала длинную, до середины бедра льняную рубашку, поверх кожаный доспех, плотно обхвативший тело усиленный металлическими пластинами на плечах. Шерстяные, теплые чулки чуть выше колена тонкими кожаными ремешками крепились на льняном поясе под рубашкой. Белья надевать не стала. В настоящем деле оно только помешает. Высокие узкие по ноге сапоги, стягивали голенища ремешками под коленами. Переплела потуже толстую, светлую косу. В узкое оконце заглянула Жула. Время полночь. Вся обитель спит. Сегодня серединный день, ночные молитвы запрещены. Окинув последний раз взглядом свою каморку, отворила дверь и сторожко заскользила по длинным, темным коридорам с редкими пятнами лунного света на каменных плитах пола, пробивающегося сквозь грязные узкие стекла. Мой путь лежал в подвалы. Туда доставляли снедь, привезенную крестьянами ближних деревень, почитателями Светлой Богини. Там же находились камеры для провинившихся. Бывало еще при жизни моего наставника Проспера, и я там проводила по паре дней за ослушание матушки или другие проказы. Теперь уж не сажают. Никто справиться не может. Выросла, превратившись из хилого заморыша в крепкую девицу. Теперь-то сильнее меня нет никого в обители.

Из сотни монахинь, после болезни, что завезли заречные крестьяне, осталось человек двадцать и те все старухи. Долго мор бушевал в наших краях. Обитель принимала всех страждущих. Заветы Богини требовали не отказывать никому в помощи. Чудная была болезнь, как поговаривали монахини, после нее, кто выжил, остались бесплодны. Тихо теперь по деревням, не слышно детских голосов. Сошлись на том, что Светлая Богиня разгневалась на людей, ведущих бесперебойные войны. В соседнем княжестве Окавита после убийства князя и пропажи его беременной жены до сих пор идет борьба за престол. Светлую княгиню Ровену, носившую княжну под сердцем, которой удалось скрыться и избежать печальной участи супруга, долго искали, пока маги предрекли, что ее больше нет среди живых. А наследную княжну ищут по сей день. Князь Бодирод, дальний родич убитого Пресветлого, незаконно захватил престол, и вот уже шестнадцать лет отбивает притязания на него другого окавитского князя Рунгерда. За время кровавой междоусобицы полегло и разорилось немало своего народу. Армии обоих князей давно состояли из наемников-южан. Деревни стонали под гнетом непосильных военных поборов. И только два неурожайных года подряд заставили приостановить раззорительную войну. Рунгерд, опасаясь народного бунта, убрался в свой надел. Спустя лето, когда осень лишь позолотила верхушки деревьев, войско смуглолицых наемников Рунгерда уже вновь стояло под каменными стенами Граста. Видно надоело Богине-покровительнице семьи виды кровавых сражений, и она наслала неведомую болезнь на Окавитские земли. Спасаясь от мора, люди бежали к соседям в Риволу, неся с собой божье наказание.

Не обошла болезнь моего наставника. Проспер, старый ловчий князя, как он сам о себе сказал, как-то прибился к обители. Удачливый охотник выходил победителем из схваток с матерыми медведями и волками. Но и у удачи бывает конец. Злой по весне секач вылетел на него неожиданно, и завалил вместе с конем, порвал лошади бок, а ловцу бедро и пах. Истекая кровью, Проспер сам добрался до дома, где его нашли. Как умирающего, принесли в обитель за покаянием. Монахини приняли, выходили, а так как остался он по мужской части слаб, оставили при женской обители, как даровую рабочую силу.

Тогда мне сровнялось пять годков, из обители меня не выпускали, только в лес за хворостом и целебными травами под присмотром сестер-монахинь. Надзору моя вольная натура всегда сопротивлялась. Я буянила, убегала. Но сколько не плутала по лесу, всегда возвращалась к стенам обители. За непокорность была не раз посажена в подвалы под замок. Потерявший свою семью ловчий все равно что удочерил меня. Но знал он только охотничье и военное ремесло. Чему меня и учил. Так я выросла, умея метать ножи от ноги, стрелять из арбалета, разбираться в стратегии и тактике, но об обычных житейских понятиях и женских делах имела смутное представление. К четырнадцати годам выяснилось, что я магичка и потенциал у меня большой. Вот только смогу использовать магию после инициации. А это в обители, где одни женщины затруднительно.

Заикаясь и краснея Проспер объяснил, что пока я девица, магия Светлой Богини не даст мне покинуть обитель. И как в детстве путь завернет меня обратно. Как только появится в обители мужчина, я должна потерять с ним невинность и в тот же день бежать. Как это сделать я смутно представляла. Когда спросила об этом у наставника, тот крякнул и кивнул на монастырских котов, предлагая самой изучить щекотливый вопрос. Обычные серые полосатики в обилие расплодились на мышах, что не переводились в подвалах. Рожи в частых схватках исполосованны, нрав бесстыжий и нагловатый.

К этому делу я подошла серьезно, изучила тактику кота Афона, который единственный из мужского племени, кроме Проспера, проживал на территории обители и имел имя. Кошки же были безымянны. Потому как они протестующе орали, когда Афон настигал одну из них, мною был сделан вывод, что дело это для женщины болезненное. И прибегать к нему нужно только в крайней мере. Вот такой день настал. Моя судьба явилась в образе молодого, увеченного и находящегося в беспамятстве мужчины.

Сам ли он дошел до ворот обители или его подбросили сердобольные путники, посчитав нежильцом на этом свете, не известно. Только избитый мужчина, одетый гвардейцем, как шушукались монахини, быстро пришел в себя. И пока матушка решала, что с ним делать. А именно, сколько стрясти денег за уход, его посадили в одну из камер подземелий. Я немного волновалась, пленника я еще не видела, и как уговорить его на нужное мне дело, пока не знала.

Наставник этот вопрос обходил стороной и, краснея, переводил разговор на другую тему. Когда задала вопрос Просперо в лоб, чтобы прояснить для себя все окончательно, он странно посмотрел на меня и заверил, что с этим у меня проблем точно не будет. Я верила Просперо, но сомневалась, вот и Афон бегал не за всеми кошками, а выбирал.