Бераника. Медвежье счастье (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 31

И мне даже не холодно, как должно быть в ледяной жиже, мне жарко!

Полный злости и разочарования рев где-то позади только придал мне сил, и я вдруг осознала, что… пробежала! Как раз проскакала «аки посуху» всю илистую полосу и с разбегу, подняв тучу брызг, обрушилась в чистую, льдисто-черную глубину пруда.

Теперь плыть… быстро плыть, пока азарт, страх и адреналин не выкипели в крови, пока греют меня изнутри так, что даже ледяная вода, мгновенно добравшись сквозь промокшую одежду до тела, только приятно холодит, словно я не северной осенью устроила заплыв, а в летнюю жару решила остудиться.

Главное, успеть к другому берегу, пока мои преследователи не добежали туда первые. Почему-то ни один из них не решился прыгнуть за мной в пруд, только орали и матерились.

Правда, чтобы меня теперь перехватить, им придется либо лезть сквозь топь и камыши вдоль огородов, либо бежать вокруг села, теряя драгоценное время. А самое удивительное во всем происходящем — это то, что мой взгляд сверху никуда не делся, и именно им я рассмотрела, как то один, то другой преследователь вдруг с диким ором начинает дергаться на месте, увязая… в неизвестно как вдруг подобравшемся к их ногам иле. То есть словно топкий берег взял и… расширился в сторону деревни, ловя «ловцов», как мух на липкую ленту.

Ни один, правда, не увяз настолько, чтобы это ему всерьез навредило, и я сама не знала, рада я этому факту или разочарована им. Оставлять врагов за спиной — не лучшая идея. Но и душегубствовать лишний раз тоже нет желания. Надо плыть!

Когда я выбралась из воды, все произошедшее на другом берегу уже казалось мне каким-то ненастоящим, как будто сном. «Верхнее зрение» исчезло, зато мокрая юбка мгновенно примерзла к ногам. Я застучала зубами, обхватила себя за плечи и изо всех сил рванула через редкий подлесок в сторону тропы. Домой! К печке! Я не имею сейчас права заболеть, тем более чем-то серьезнее насморка!

Думать о том, что это вообще было, сейчас некогда. Давай, давай, Бераника, бегом! Пусть ноги подкашиваются, а грудь разрывается от нехватки воздуха, останавливаться нельзя!

Когда я влетела за первый редкий строй берез, мне показалось, что я рухну замертво, не пройдя и двух шагов. Но ничего подобного: у меня словно второе дыхание открылось, и я полетела по расстеленному осенью золотому ковру к дому как на крыльях.

Вот уже и дымок из трубы показался над поредевшими березовыми маковками. Ну, еще немного…

На крыльцо я практически влетела. Последние несколько сот метров дороги смазались в памяти в одну желто-черную полосу, так быстро я неслась. Еще несколько шагов на пределе сил, рывок — и я еще успела услышать испуганный вскрик кого-то из девочек. И рухнула в ту самую ледяную глубь, что не смогла поглотить меня там, возле деревни, когда я саженками переплывала пруд.

— Мама-а-а! — отчаянный детский рев и испуганные всхлипывания канули следом, и я еще успела подумать, что не имею права так пугать мелких. А потом темная вода сомкнулась над моей головой.

Жарко… очень жарко. И темно. Кто-то плачет далеко-далеко, так, что звук едва доносится сквозь ватное одеяло пустоты.

— Ну что, бабка, не сдюжила? — ехидный голос возле самого уха. — Могу перенести тебя обратно к твоему теплому сортиру и газовой плите. Последние годочки в комфорте доживешь и без всяких проблем. Даже без маразма и болячек. И квартиру не придется продавать, сделаю подарок за неудачную попытку, я добрый. Умрет твоя праправнучка сразу, этой же ночью, не мучаясь. Согласна?

— Пошел ты на… и по… да через… — от души в три этажа выдала я. Вспомнила уроки ссыльной молодости и зеков из расконвоированных, что от голода превращались в неопасных и неспособных к побегу доходяг. Их пускали на «легкую» работу в поселок. И русский матерный был в ходу даже у университетских профессоров.

— У, какая злая, — чему-то обрадовался голос. — Все равно ж не справилась, а? Какой тебе смысл возвращаться? Зачем тебе чужие дети и проблемы?

— Не твое дело, — я изо всех сил старалась прогнать темноту, а вместе с ней и голос. — Плевать мне на твое задание.

— Ну и дура, — хихикнул голос, и я почувствовала, что у меня, кажется, получается. — А ведь пятый шанс…

Я закашлялась и, борясь за каждый глоток воздуха, уже не услышала, что там с шансом и о чем это вообще. Зато, с трудом разлепив веки, я увидела склонившуюся надо мной зареванную старшую дочь с полотенцем и поняла, что я лежу вовсе не на полу в сенях, а уже раздетая на полке в нашей маленькой баньке. Баня жарко натоплена, а Эми вместе с Кристис растирают меня жесткой тканью.

— Мама-а-а! — Кристис заметила, что я открыла глаза, и заревела в голос. — Мама-а-а-а!!!

— Перестань рыдать, делом займись, — совершенно с моей интонацией одернула ее Эми. — Пойди и проверь, заварились ли травки, и положи в горшок три ложки меда. Три, Крис, запомнила? Умница.

Тут она тоже заметила мой удивленный взгляд, и у нее задрожал подбородок, но она с усилием сглотнула слезы и принялась еще крепче растирать мне руки и грудь.

— Я все правильно делаю? — шепотом спросила девочка через полминуты, когда младшая, наскоро высморкав нос в полотенце, уже выскочила в предбанник. — Правильно же, мам? Раздеть, растереть, согреть и дать попить отвар? Как когда Шон свалился в ручей? Лис помог нам принести тебя сюда, и я его выгнала… печь топить. Все правильно же, мам, да?

— Все правильно, — голос от слабости прозвучал хрипловато и тихо, но у меня хватило сил привстать и оглядеться. Ага, девчонки-умнички даже натянули на меня сухую нижнюю юбку. И укрыли своим одеялом, из детской притащили. — Ты молодец, Эми.

Дочка закусила губу и кивнула, а потом не выдержала, вцепилась в меня и тоже разревелась.

— Мы так испугались, мам! Так испугались ужасно… Что случилось?

— Ничего страшного, я просто упала в воду и потом очень быстро бежала домой, чтобы не заболеть, — не стану я сейчас дополнительно пугать детей рассказами про облаву на меня. Они и так за границу наших владений не выходят, и впредь я их не выпущу. — Не надо бояться, заинька, все хорошо.

— Ты теперь заболеешь и умрешь? — как только я очнулась, Эми снова почувствовала себя маленькой девочкой, вот и вопросы задавала соответствующие.

— Даже не подумаю, — фыркнула я и все же села на лавке. — Вот еще. Сейчас устроим внеочередной банный день, раз уж вы вовсю топку раскочегарили, потом напьемся отвара с медом и будем спать!

— Только ты тогда выпей молоко с маслом, как Шону давала! — потребовала от двери вернувшаяся Кристис, а где-то в предбаннике подтверждающе кашлянул Лисандр, который не решался войти туда, где «леди могут быть неодеты».

— Молока с маслом? — я удивилась не тому, что дети запомнили невкусное лечение, другому.

— Ага, — облегченным ломающимся баском выдал из предбанника Лис. — Я вообще не понимаю, в какую воду ты так падала, что прибежала с мешком припасов за спиной, и даже горшок с маслом не разбила!

Глава 33

Обошлось. Хотя я всерьез боялась после такого приключения заполучить воспаление легких, а при нынешнем уровне медицины и в нашей глуши это настоящая смертельная опасность.

Но правильные действия детей, жаркая баня и несколько дней на отварах трав подействовали просто волшебно. Даже не чихнула. Впрочем, не слишком этому удивилась, вспомнив первую молодость.

Вон в войну матери с детьми и голодали, и холодали, и единственный кусок ребенку, а сама по три дня голодная, да по двадцать часов в сутки пашешь, и чуть ли не босиком по снегу… и ни одна не болела всякими гриппами и простудами, как в мирное время. Каждая знала, что болеть нельзя, и этот запрет так крепко в голове сидел, что организм под него подстраивался, мобилизуя все силы и ресурсы.

Другое дело, чем потом платить пришлось за это нечеловеческое напряжение. Рано, ой рано постарело мое поколение… и болячки потом повылезали, в мирное уже время, когда внутренний приказ на выживание любой ценой ослаб.