Выигрыш (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 26

Словно вспомнив, что она — королева, женщина гордо встала, с видимым омерзением отбросила мятый платок на диван и, накинув капюшон, направилась к двери.

— Вы еще пожалеете! — бросила она напоследок.

Шаги. В холле хлопнула входная дверь. Лишь тогда Грегори, слегка усмехаясь, подошел к все еще открытой двери на террасу.

— Как я понимаю вы все слышали, моя дорогая, и теперь имеете доступ к государственной тайне… — наигранно весело сказал он и осекся, видя ненависть, полыхавшую в голубых глазах.

— Вы — чудовище, — прошептала Феба, — Боже, какое же вы чудовище! Ради своих интересов вы так легко жертвуете судьбами других людей…

Оборвав себя на полуслове, она развернулась так резко, что взметнулись юбки, и зашагала вглубь парка.

— Феба! — совершенно забыв о своих магических способностях, лорд-чародей устремился за ней. Догнав, он схватил ее за руку и потянул к огромному дубу, желая скрыться от любопытных глаз, — Прошу…

Девушка с силой дернулась:

— Отпустите меня!

— Прошу, выслушайте! — почему-то ему было очень важно объясниться с ней.

— Нет, вы уже все сказали! Отпустите!

Она начала вырываться все сильнее, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать.

— Отпусти ее! — раздалось за спиной. Саффолд обернулся. Курт, уже выбритый, в свежей одежде, хромая, бежал из дома по дорожке. Задыхаясь, он подскочил и размахнулся, намереваясь ударить кулаком в лицо. Граф, выпустив Фебу, увернулся. Хорошо тренированное тело действовало само: слегка отпрыгнуть, выставить руку, отклониться, замах… нога попала в петлю так некстати разросшегося плюща. Уже упав, Грегори почувствовал, как в голове что-то загудело, затылок пронзила резкая боль, а перед глазами вдруг заплясали золотистые искры. Голоса доносились, словно в тумане:

— Странники всеблагие, Курт, неужели ты убил его?

— Да я его и пальцем не тронул, он сам! Видишь, камень.

— Нам никто не поверит… какой он бледный, — запах жимолости и вербены окутывает его, прохладная рука опускается на лоб.

— Будешь и не таким, если с высоты его роста черепушкой приложиться!

— Помоги мне!

Грегори почувствовал, как его приподняли за плечи, затем дышать стало легче, а голова легла на что-то мягкое.

— Надо принести нюхательные соли! — распорядилась девушка.

— Не стоит, — Лорд-чародей с трудом открыл глаза и чуть поморщился от яркой голубизны неба, видимой сквозь зеленую листву дуба. Он обнаружил, что его голова покоится на его же камзоле, заботливо свернутом, а сама Феба стоит рядом на коленях и внимательно всматривается в его лицо:

— Как вы?

Он не ответил, любуясь ее глазами и алебастрово-белой кожей. Как ей удается сохранять такую на солнце? У него сразу проступают веснушки… и розовое. Ей ведь совершенно не идет розовое, уж лучше голубое… заметив, что девушка все еще тревожно на него смотрит, Грегори через силу улыбнулся:

— Знаете, а Её величество права, мне давно надо было обеспечить вас гардеробом…

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — она резко поднялась с колен и принялась счищать травинки с юбки. Ее слуги поблизости не было. Наверняка сбежал в дом, подальше от места преступления.

Лорд-чародей потер виски, затем, прошептав заклинание, щелкнул пальцами и встал. Он знал, что поплатится за это колдовство сильнейшей головной болью, но это будет позже, сейчас ему было необходимо спокойно поговорить с Фебой. Под ее удивленным взглядом он легко поднялся и, подхватив камзол, отряхнул его от травы, затем критически осмотрел.

— Простите, — вздохнула девушка, — Это первое, что пришло на ум.

— Ничего страшного, — галантно уверил он ее, — Цвет перезрелой сливы будет прекрасно сочетаться с зелеными пятнами от травы и даже каким-то раздавленным майским жуком. Двумя пальцами он брезгливо выковырял насекомое из ворсинок бархата и отшвырнул в сторону, затем весело посмотрел на Фебу, — Теперь мы точно квиты: по моей вине вы испортили платье, я по вашей — камзол.

— По-моему, о камень ударились вы сами, — сухо заметила она, направляясь к дому.

— Не без вашего участия, сударыня!

Феба остановилась и со всей строгостью, на которую была способна, посмотрела на графа:

— Я не советую флиртовать со мной, сударь! Вам не стоит забывать, кто вы, а кто я!

Он закинул многострадальный камзол за спину и легко догнал ее:

— Вы все не можете простить мне те мои слова?

— Это очень трудно сделать.

— А если я попрошу вас?

Она с деланым равнодушием смотрела в серые глаза, которые смотрели на нее слишком серьезно, будто их обладателю действительно было важно, чтобы она простила… девушка сердито отвернулась:

— Нет!

Грегори мягко взял ее за руку:

— Послушайте, я действительно искренне сожалею о тех словах, которые вырвались у меня при первой нашей встрече. Я был в ярости, хотя это и не может служить мне оправданием, но это — единственная причина, почему я тогда был столь резок. К тому же вы тогда повели себя, как…

Он осекся, Феба насмешливо посмотрела на него, хотя так и не выдернула руку:

— Ну что же, договаривайте. Вы ведь хотели сказать: вульгарная особа?

— Скорее, мегера, — поддразнил Грегори, не удержавшись. Ему показалось, или на ее губах проскользнула улыбка, — что не мудрено после визита моей многоуважаемой сестры. Да, да, и не смотрите так на меня, она сама мне призналась, что была у вас в то злополучное утро!

— И теперь, узнав все, вы полны раскаяния и смирения? — голубые глаза смотрели с насмешкой.

— Нет. Я лишь хочу попросить прощения за недопустимое поведение и установить мир, раз уж нам придется жить в этом доме бок о бок.

— Жить в этом боке бок о бок? Что вы имеете в виду? — опешила Феба. Лорд-чародей весело взглянул на нее:

— Моя дорогая, а что вы ожидали, подслушав у меня в саду мой разговор с королевой? Не говоря уже о скандальности самого разговора, те сведения, которые вы узнали, слишком важны, чтобы я мог позволить вам так просто уехать!

— Но… — слова, чтобы разумно возразить, так и не пришли на ум. Пользуясь ее замешательством, Грегори подхватил девушку под руку и повел к дому:

— Разумеется, я прекрасно понимаю, что это отразится на ведении дел. Ваш дом, скорее всего, придется закрыть, оно и к лучшему: скоро игорные дома обложат непосильными для многих налогами. Впрочем, в качестве компенсации за то, что случилось с вами по моей вине, я готов выплатить вам ту сумму, о которой вел речь первоначально.

Он почувствовал, как Феба напряглась:

— Как мне следует понимать последнюю вашу фразу, милорд?

— Прежде всего, не искать в ней подвоха, — достаточно сухо посоветовал ей Грегори, с легкостью поняв, что она подразумевала, — вы и так слишком ранили мое самолюбие. Уверяю вас, что мне нет необходимости покупать себе женщин.

— Вы еще скажите, что они сами ищут встреч с вами.

— Большинство из них — да, — он усмехнулся, заметив, как она поджала губы, пытаясь не дать словам осуждения вырваться наружу, — послушайте, давайте не будем продолжать этот бессмысленный спор, он все равно никуда не приведет, просто примите как данность, что я не могу позволить вам сейчас уехать и готов выплатить компенсацию за причиненные неудобства. Принимать эти деньги или нет, вы решите позже.

— Похоже, вы не оставляете мне выбора.

— У вас его никогда и не было, — хмыкнул лорд-чародей.

Глава 11

Проводив Фебу к ее комнате, Грегори распорядился позвать к нему Курта, отсиживающегося на кухне. Старый слуга неловко вошел в библиотеку, угрюмо глядя исподлобья, под его глазом наливался огромный синяк — лорд-чародей все-таки задел его. Это доставило какое-то мальчишеское удовлетворение.

Сидя в своем любимом кресле, граф с интересом рассматривал вошедшего: военная выправка, лицо и манеры явного простолюдина… нет, не любовник и не родственник. Тогда кто же они? Больше всего напрашивалось слово «друзья». Министр хмыкнул, словно подтверждая его догадку. Граф строго посмотрел на него, и пес покорно лег между креслом, в котором сидел хозяин, и незнакомым человеком, застывшим посередине комнаты. Отставной денщик опасливо покосился на огромного черного пса, но промолчал.