Из космоса с любовью - Ежова Лана - Страница 23

— Хорошо, ты умница, — похвалил Маркус. — Сейчас идем в лагерь и молимся, чтобы в аптечке был нужный антидот.

Увы, этот приказ божества я выполнить не могла: ноги заплетались, даже язык перестал подчиняться, я не могла толком произносить связные слова.

— Сколько же ты их съела? — выругавшись, Маркус перекинул меня через плечо.

Висеть вниз головой отвратительно — меня опять замутило с новой силой. Только бы не стошнило!

Вид на голую спину и зад в темно-синих плавках примирил меня с действительностью. Спину хотелось погладить, поцарапать ноготками… А вот подтянутые, крепкие ягодицы — укусить. Или хотя бы ущипнуть. Ух, какая я плохая девочка! Грешница, каких свет не видывал…

Я поддалась соблазну — и блондин, рыкнув, легонько шлепнул меня в ответ. И, желтые карлики, мне это дико понравилось. Я повторила свой подвиг.

— Прекрати, Алиса! — рявкнул Маркус, а я беззвучно захихикала.

Да, придется долго молить мое божество о прощении. И я даже знаю, как буду это делать. Накатило отчаянное, бесшабашное веселье, и я засмеялась вслух.

— Тебе хуже? — встревожился блондин и поспешно, но аккуратно опустил меня на землю.

Обхватив мое лицо ладонями, внимательно осмотрел. В его серых глазах плескалась тревога. Глупенький бог, ну что со мной может случиться, когда он рядом?

— Мне хорошо, — чудом сумела прошептать я. — Мне так хорошо…

Я обвила руками шею Маркуса, прижалась губами к жилистому плечу. Жаль, нет больше чешуи, но и так здорово… Ох, как же здорово вдыхать его пряный запах, прижиматься щекой к горячей, чуть влажной коже, чувствовать, как громко бьется его сердце. После такого и умирать не страшно — я нашла своего мужчину.

Я застонала и потерлась носом о твердую грудь.

— Алиса! — Маркус разомкнул объятия и слегка встряхнул. — Ты пожалеешь вскоре, это не ты, это ягода!

— Нет, не ягода. Это страсть.

Но он мне не поверил — решительно поднял с земли, закинул на плечо и пошел быстрее, чем раньше, временами даже бежал.

В живот упиралось жесткое плечо, я остро чувствовала всякий раз, когда Маркус спотыкался, но я была счастлива: это стоило того, чтобы потерпеть неудобства. Он меня обнимал, нес, беспокоился почему-то. Разве не здорово?

Увы, мы слишком быстро пришли к навесу. Как нетерпеливый новобрачный, Маркус на руках внес меня в жилище и опустил на ложе из пальмовых листьев и термоодеял. Романтично-то как! Можно представить, что у нас сейчас первая брачная ночь.

Пока блондин торопливо рылся в боксе, я принялась раздеваться, но платье почему-то застряло на голове. И тогда я дернула посильнее. Треск материи — я наконец-то смогу избавиться от ненужной одежды.

— Алиса! — возмутился Маркус таким тоном, будто я его серьезно так подставила. — Прекрати сейчас же!

Я стянула платье, надеюсь, соблазнительно медленно и чувственно. Облизнув губы, заглянула прямо в глаза блондина — и увидев в них бешеное желание, улыбнулась и дернула завязки верха купальника.

— Да прекрати же ты!

Он рычал от гнева и бессилия — и не было звука привлекательнее, потому что он сдавался. Швырнув лоскут белой материи куда-то за пределы навеса, я на коленках медленно поползла к желанному мужчине, прогибаясь в спине, как кошка.

— Мур… Иди ко мне, Маркус.

Мой долгожданный мужчина зачем-то достал шприц из бокса. Руки его при этом дрожали. Волнуется?..

Мне же было не до переживаний. Новые ощущения возникли внизу живота — тянущие, томные. Их вскоре сменил жар, жар всепоглощающего желания, я впервые в жизни захотела настолько безумно — до боли во всем теле — прикосновений сидящего напротив мужчины. Он же, зло ругаясь, наполнял шприц ярко-бирюзовой жидкостью.

— Странно, но я счастлива, что жених мне изменил. Если бы не это, никогда не покинула бы «Гнездо», не попала бы на Леран, не встретила бы тебя. На станции и потом на Фиоре было скучно, а с тобой я по-настоящему живу.

— Иди ко мне, Алиса, — поманил он свободной рукой. — Почему ты остановилась?

Я подползла к сидящему на корточках мужчине ближе и призывно улыбнулась:

— Лучше ты иди ко мне.

И он пошел, но почему-то не выбросил шприц, наоборот, попытался применить его против меня. Лучше бы поцеловал, негодник! Шприц мешал, и я постаралась выбить его, но Маркус не позволил — навалился всем телом, вжал в постель и вонзил острую иглу в плечо. Неприятно.

— Ай…

— Тише, я с тобой.

Выдернув иглу, Маркус остался лежать на мне, и, тая от удивительных ощущений, я попыталась обнять его крепче. Блондин застонал обреченно и вдавил меня в одеяло сильнее.

Я не растерялась — и развела ноги, так, чтобы он оказался между них.

Выругавшись, Маркус возмутился:

— Прекрати, Алиса! Тебе это не нужно, поверь, — и принялся отчитывать: — Ты зачем ела неизвестные ягоды? Это не только афродизиак, но и в большом количестве яд.

В голосе Маркуса звучало облегчение, но при этом в бедро мне упиралось свидетельство того, что он не так невозмутим, как старался показать. Каменное, нет, стальное свидетельство, внушительный аргумент в пользу моей теории, что я не безразлична блондину.

— Алиса, не ерзай подо мной, я же не железный, — процедил сквозь зубы Маркус.

Ха, я бы поспорила!

— Буду лежать неподвижно, если ты меня поцелуешь, — предложила сделку я.

Блондин покладисто чмокнул в щечку.

— Ты издеваешься? — возмутилась я и неожиданно зевнула.

Сон пришел подлым, нападающим из-за угла преступником — и ограбил меня, лишив обжигающих прикосновений желанного мужчины.

Я уже глубоко дышала, сдавшись на милость дремы, когда изгиба моей шеи коснулись горячие губы. Жадный, но короткий поцелуй опалил чувствительную кожу. Увы, проснуться, чтобы стребовать продолжения, я уже не смогла.

— Ты почти свела меня с ума, Алиса, — произнес Маркус, ложась рядом и крепко обнимая.

Признание прозвучало почему-то грустно.

Глава 9

ОТКРОВЕННОСТЬ

Я открыла глаза, четко понимая, что обнажена. А еще… а еще на моей левой груди лежала мужская ладонь! Паникуя, я попыталась выбраться из-под нее — и она слегка сжалась. Ой… По моему телу разлилось тепло, внизу живота томительно заныло. Чудом сдержав возглас, затаила дыхание. Выждав немного, повторила попытку побега. Удалось, я выскользнула из-под тяжелой руки спящего мужчины.

Осторожно, на коленках выбралась из-под навеса, по пути захватив верх купальника — белые треугольники с веревочками валялись почти у самого выхода. Торопливо его завязывая, отошла метров на десять от спящего блондина, как раз к стволу поваленной пальмы. Усевшись, спрятала лицо в ладонях.

У нас с Маркусом что-то было?..

Голова болела, слегка тошнило. Обрывки воспоминаний намекали, что у нас было все. Или нет? Вот он несет меня на плече… я любуюсь его задом… и даже щиплю. Позор, какой позор! Я ущипнула сноба!

Я подняла голову и устремила взор на волнующийся океан. Смотрела на безграничную синь, мерцающую серебром, и воспоминания о вчерашнем вечере накатили высокой волной.

Мамочки… Я задохнулась, утонула в обрывках фраз и картинок, пораженная тем, что натворила. И нет мне оправданий, что не по своей воле, а под действием странных ягод. Я верю, что, когда срабатывают какие-то воздействующие на психику вещества, обнажается суть человека, усиливается то, что спрятано глубоко внутри. И я вчера вывалила на блондина все свои настоящие чувства и желания, к которым он имел самое непосредственное отношение.

Ох… Я приставала к мужчине, назойливо домогалась его! Называла его своим богом… Можно ли пасть ниже?! Увы, можно. Если тебя не встречают там, внизу, тогда ты продолжаешь падение. Если бы Маркус ответил на мои приставания, поддался соблазну, откликнулся страстью на страсть, я не убивалась бы так сильно — нам было бы стыдно обоим. Но он устоял. Хранил верность невесте? Или же я ему неприятна?

Как же стыдно и противно! Что я наделала? Разве можно так навязываться, вешаться на мужчину? Да я сама себя теперь не уважаю — выпустила на свободу все порочное, что пряталось в душе. Ужасно хочется бежать, только бы не смотреть в глаза блондина, не видеть в них презрение и жалость. Да только куда бежать? Остров не покинуть. Хоть топись…