Из космоса с любовью - Ежова Лана - Страница 18

— Неприятные ощущения есть?

Я действительно ударилась несильно, и его обеспокоенность удивила и даже рассердила.

— Ты по образованию медик?

— Представь себе, да, — отреагировал он спокойно. — Моя корпорация по одному из направлений занимается поставками медицинского оборудования на другие планеты, так что пришлось окончить медицинский университет.

Так, заговорив мне зубы, Маркус сделал, что хотел, и посмотрел на меня неодобрительно.

— Чтобы ты не спотыкалась, придется сделать разрезы по бокам платья. Или вообще отрежем до колен?

Я опешила от неожиданности, а он, пользуясь моей контуженной покладистостью, сам все решил:

— Да, лучше до колен.

Он сделал выбор, как портить мою одежду, не давая сказать и слова! А это платье, между прочим, от дизайнера с Земли. И я купила его хоть и на распродаже, но при этом потратив почти всю зарплату. И оно мне безумно нравилось.

Ох, снова я думаю о чем-то, что не важно сейчас… Я могу не выбраться с этого острова, а думаю о какой-то шмотке. И Маркус прав: одежда не должна стеснять движений.

— Режь, как считаешь нужным.

Не желая видеть, как мое прекрасное голубое платье превращается в огрызок, я закрыла глаза.

Зря я это сделала… У нас с леранцем разное понимание, что такое «до колен». По его мнению, это длина юбки, которая едва прикрывала зад!

Что ж, обратно лоскуты не пришьешь, придется ходить так, как есть. В куцем наряде, как будто я вышла на тропу соблазнения мужчины.

Мы двинулись дальше по линии прибоя. Скоро я последовала примеру блондина и сняла обувь. Соленый ветер мягко ласкал лицо и тело, теплые волны гладили босые ноги. Особое удовольствие — ступать по прогретому мелкому песку, когда выходили на берег, огибая разросшиеся пальмы, которые стремились дотянуться кроной прямехонько до воды.

Пляжи, которые мы пересекали, чистые и порой, на мой взгляд, необычные: из черного, голубого или розового песка. Любуясь окружающими видами, я невольно вспомнила Землю и загрустила. Невзирая на запреты и штрафы, всегда найдутся те, кто по-свински что-то да выбросит в воду. И это что-то потом прибьется к берегу… На Земле, пережившей экологическую катастрофу, подобные ситуации все еще возникали. На Леране, на острове для туристов, я не успела заметить, как обстоит дело с чистотой. Здесь же был настоящий рай.

В животе моем требовательно и неожиданно громко заурчало.

— Ой… — Я смутилась.

Сорвав с куста небольшой фиолетовый плод, Маркус протянул мне.

— Это альмаль. Хорошо утоляет жажду и голод.

Я рассмотрела подношение — отдаленно похоже на ананас. Надеюсь, и на вкус не хуже.

— Если что, от голода мы здесь не помрем?

— Не должны, — подтвердил Маркус и усмехнулся: — Главное, не съесть что-то, что окажется ядовитым.

— И много здесь такого? Опасного для людей?

Не скажу, что я сильно испугалась, но решила внять предупреждению Маркуса.

— На леранских островах растут ядовитые ягоды, цветы, а в прибрежных водах обитают опасные рыбы, ежи и моллюски.

Он говорил что-то еще, но я уже не слушала — зачем, если их нужно видеть? Сложно на слух воспринять, что какой-то там синий слизняк ядовит — его обязательно следовало узреть воочию.

— Отдыхаем четверть часа и продолжим путь, — заявил внезапно Маркус.

— Я не возражаю.

На самом деле я была против, хотела поскорее найти следы людей, чтобы убедиться, что не все так плохо, как сказал Маркус. Может, я слишком наивна? Но почему-то мне казалось, что здесь должны быть люди. Просто мы до них еще не дошли.

Когда Маркус принял решение сделать паузу, мы шли по кромке между сухим и мокрым песком, и в какой-то момент я едва не закричала от неожиданности: чуть ли не возле моей ноги зашевелился песок, выпуская крохотную изумрудную черепаху.

— Стой! — велел Маркус.

И я ужаснулась:

— И черепашка ядовита?

— Нет, наоборот, у нее очень вкусные яйца. Где-то здесь кладка.

Несколько мгновений я пораженно смотрела, как Маркус роется в песке, а потом не выдержала и от души возмутилась:

— Ты хочешь вырыть черепашьи яйца — и съесть? Съесть этих милых, красивых животных? Беззащитных, когда они еще не успели вылупиться на свет? А если это не просто яйца, а уже сформировавшиеся черепашки, которые вот-вот вылезут? Изверг!..

Блондин выпрямился во весь рост и посмотрел на меня хмуро, с недоумением.

— Ты и в ресторане отказалась бы от черепахового супа или омлета?

Я смутилась, но решила стоять на своем.

— Не сравнивай, это разные вещи.

— Это лицемерие, — возразил Маркус, стряхивая с рук песок. В солнечных лучах крупные белые песчинки серебристо засверкали, осыпаясь вниз.

— Нет, суп уже приготовили, мне не нужно убивать несчастное животное, чтобы его отведать.

— Как раз это и есть лицемерие. В ресторане ты делаешь выбор, здесь, на острове, у тебя его фактически нет. Ты убиваешь, чтобы выжить, а не чтобы попробовать что-то новенькое.

Мы стояли друг напротив друга, и каждый отстаивал свою точку зрения. Увы, побеждал мужчина, он логически доказал, что я неправа и это действительно лицемерие.

Крохотная черепашка доползла до воды и исчезла в пенящейся волне. Хорошенькое и беззащитное существо. Ну как такое съесть?

— Ладно, твоя взяла, ты прав, я — нет. Но они милые, давай не будем трогать их яйца? Ты же сказал, что на острове полно всевозможных фруктов, есть рыба.

Маркус вскинул темные брови и скептически уточнил:

— Рыб, получается, тебе не жаль?

Я понимала, что за хмыканьем снова последует обвинение в лицемерии, поэтому поспешила покаяться сама:

— Да, я ужасно нелогична, но, пожалуйста, давай не будем их трогать? Пожалуйста!

Лицо блондина дрогнуло, он как будто хотел улыбнуться, но в последний миг удержал губы стиснутыми. Зато голубые глаза стали ярче, наливаясь синевой и выдавая сильные эмоции. И, если мои наблюдения не ошибочны, эмоции светлые.

— Хорошо, оставим черепах в покое, — согласился Маркус, все так же подавляя добрую усмешку, — только потом не ной, что наше меню однообразно.

Я с облегчением вздохнула, загадав, чтобы вскоре нам не пришлось думать о еде, чтобы мы встретили людей и вернулись к благам цивилизации.

— Все, делаем остановку, — решил леранец. — Ты устала.

Я хотела запротестовать, но подумала, что слишком много спорю. И лишь усевшись на изогнутый, почти касающийся земли ствол пальмы, поняла, что измотана — ноги гудели. Странно, что мое состояние первым определил Маркус, а не я сама.

Перекусив фруктами с ближайшего дерева, а затем запив их кокосовой водой, мы продолжили путь. Остров радовал яркой зеленью и пестротой всевозможных цветов и оттенков, крикливыми птицами. Ласковое солнышко, легкий приятный ветерок, теплая вода. Рядом идет симпатичный, интересный мужчина — чего еще попросить у судьбы? Разве чтобы этот мужчина меньше хмурился, больше улыбался и обратил на меня внимание? И при этом смотрел не как на туристку-обузу, которую нужно опекать, а как на привлекательную молодую женщину? Эх… Сомневаюсь, что такое возможно.

Когда жара усилилась и макушку ощутимо стало припекать, я воспользовалась подарком Маркуса — нацепила на голову импровизированную панамку из рукава его рубашки. Выглядело наверняка весьма глупо, но лучше разгуливать с лоскутом на голове, чем, заработав солнечный удар, блевать под деревом в холодке.

Мы шли, забыв о времени, — по крайней мере я точно не думала, который час. И когда огляделась по сторонам и увидела, что солнце клонится к закату, немного растерялась. Как, скоро вечер? Мы почти обошли остров вокруг, но где пирс, взлетные площадки? Где дома, люди?.. Их все еще нет! Зато есть то, что меня потрясло, лишив дара речи на несколько секунд.

С берега центр острова просматривался плохо — мешали высоченные деревья с широкими, остро пахнущими листьями да пальмы, которые то стремились вверх, то склоняли свои объемные головы к воде. И когда эти заросли пропали, я увидела пологие горы. Почти в центре острова… и среди них — вулкан.