Должница (СИ) - Гуляева Евдокия - Страница 36

Под ногами чернильная темнота, перед глазами руки, изрезанные в кровь, а над головой манивший меня свет жизненной реальности. Прекратить падение оказалось не самым трудным. Практически невозможными казались попытки выбраться наружу. Но я, сжимая зубы, подтягивалась, ногами пытаясь помогать себе, медленно, находя новые углубления, цепляясь за них напряженными пальцами, видя все новые и новые пробоины, предоставляющие мне шанс…

Единственный! Но я его не упущу. Еще не из таких передряг вылезала!

Резко проснулась, дернувшись, застонав от прострелившей плечо боли…

— Слава, не вставай, — слышу рядом женский голос, чувствуя прохладную ладонь на своем лбу.

Пытаюсь разлепить ресницы, но получается с трудом, потому, что яркий свет в комнате режет глаза. Слышу, шелест ткани, представляя, как задвигаются портьеры. В темноте мне легче.

— Сережа…

— Сергей у себя. Ты — у нас в гостях.

— Долго гощу?

— Нет, еще не загостилась, — колокольчиком рассмеялась Лиза.

Я попыталась растянуть губы в улыбке, но получалось с трудом. В горле пересохло…

— Подожди, Слава, я помогу, — подходя ближе, аккуратно подкладывая мне под голову подушку, поднесла кружку к моим губам.

Сделав первый несмелый глоток, с жадностью хлебнула еще раз.

— Что произошло?

— В Сашу стреляли, а ты… Слава, спасибо тебе! Я твоя должница!

— Не ты, а я, — услышала я красивый тембр мужского голоса и подняла взгляд на вошедшего.

Он стоял у двери, спиной прислонившись к косяку, скрестив руки на груди. В темноте комнаты видны были только очертания высокой фигуры, но этого мне было достаточно для моментального узнавания — Александр.

— Насколько все серьезно? — тихо спросила я, кивая в сторону повязки на своем плече.

— Навылет прошла. Удачно поймала. Пару дней провалялась в больнице под медикаментами, а с утра я забрал тебя на домашнее лечение, под свой контроль.

— Почему не Сережа?

— Я не разрешил! — грубо отрезав, он развернулся, выходя из комнаты. — Выздоравливай, тебе нужно больше отдыхать.

Я совершенно не поняла его ответа, но разбираться во всем этом была пока не готова.

— Слава, не переживай, это временно, — попыталась сгладить ситуацию Лиза. — Я очень быстро поставлю тебя на ноги!

Я молча кивнула, соглашаясь, принимая скудные объяснения, прикрывая глаза.

Чувствую маленькие пальчики, которые рисуют на моем лице, трогая нос, проводя по губам, гладят щеки…

И я стараюсь не улыбаться, продолжая делать вид, что сплю, но получается с трудом, потому, что слышу смешное сопение рядом с ухом, поэтому хохочу, открывая глаза, смотря в льдисто-голубые Дашины. Она будила меня так вот уже третье утро, бесцеремонно забираясь на кровать. Мне очень нравилось ее внимание и я дарила ей свое, пытаясь не думать, не считать дни без Сережи…

Он не приходил, по крайней мере я не знала об этом. Все попытки расспросить о нем были безрезультатны. Лиза молчала, а Александра я вообще побаивалась, чтобы повторно попытаться задать ему вопросы. Он заходил ко мне в комнату каждый день, интересуясь моим здоровьем и выходил очень быстро, сразу, как только видел, что я готова раскрыть рот, чтобы начать нежеланный для него разговор.

Я легко шла на поправку, чувствуя себя значительно лучше.

С трудом, но поднявшись с кровати, под смех Даши, подошла к окну, распахивая в стороны портьеры, впуская в комнату новое зимнее утро…

Деревья, кусты, — всё заискрилось! Такая красота! Не природа, а сказка… А еще вчера все было иным: солнце спряталось за тяжелые, низкие снеговые тучи, так тоскливо, что даже стоя внутри, глядя на погоду за окном, руки замерзали от пронизывающей стужи…

А это утро было чарующе красиво! За ночь свежевыпавший снег блестит, ледяные кристаллы отражают солнечный свет на своих гранях, преломляясь, устремляясь прямо в глаза, ослепляя меня до ярких точек. Но, стоит только сместиться и вот уже другие снежинки шутят со мной, искрясь, быстро сменяют друг друга…

— Дашенька, иди ко мне, я покажу тебе сказку!

Видя ее неуклюжие попытки слезть с кровати, снова улыбнулась ей.

Развернувшись к окну, взглядом выхватила знакомую черную машину, подъехавшую к закрытым воротам… Не понимала, почему ему не открывают. Выйдя из автомобиля, Сережа в раздражении ходил из стороны в сторону, разговаривая с подошедшим к нему охранником, потом по телефону, то и дело поднимая голову, всматриваясь в окна второго этажа. Меня он разглядеть не мог. Окно моей комнаты выходило во двор дома, на парк, но я видела его отчетливо.

— Даша, подожди, давай пойдем, найдем маму, — остановила я девчушку, которая пыхтя, уже подтаскивала ко мне стул, чтобы посмотреть, что так увлекло меня, украв у нее внимание.

Накинув на плечи халатик, подпоясывая его одной рукой, тихо приоткрыла дверь своей спальни. Спускалась медленно, так как вела за руку ребенка, а хотелось слететь вниз на крыльях непонимания…

Громкий мужской разговор отчетливо услышала сразу, еще не успев выйти в холл. Лиза преградила мне дорогу, увлекая в сторону кухни, бережно подхватывая маленькую Дашу на руки.

— Пусть сами разберутся!

— В чем?! — не могла понять я.

Мужчины на крыльце метали друг в друга не только молнии раздражения, но и ругались, не стесняясь в выражениях. Суть криков было выхватить не сложно — камнем преткновения стала я. Один — хотел видеть, второй — категорично ему отказывал.

— Лиза, что происходит?

— Мне самой все это очень не нравится, но с Сашей спорить сейчас себе дороже. Скажу одно: причина для ссоры была.

«— Ты не достоин ее! — услышала ярость в брошенных Александром словах, с явным гневом в сторону оппонента.»

«— А ты свою достоин?! — парировал Сергей.»

«— И я не достоин, но я ее выстрадал!!!»

Глава 28

Самое сложное — признаться самому себе, что только я один был виноват в произошедшем…

Сидя там, в коридоре больницы, в ожидании успешного окончания операции, я подыхал от страха.

Не просто умирал, а именно дох, некрасиво, с судорогами, скручивающими все мое тело, сковывающими движения, уничтожающими, напрочь съедающими сознание… Всепоглощающий, неконтролируемый, удушающий, он предательски пробрался глубоко в мою голову, а оттуда, прямо по сетке вен, быстро распространился по всему организму, предательски затянув рассудок липкой, вязкой тревогой, приправленной издевательским шепотом бессилия…

Находясь на пике эмоций, отравленный изъевшим меня страхом за свою девочку шептал:

«Готов отпустить тебя, совсем, только живи. Мне большего не надо! Поправишься — уйду навсегда, как будто меня, проклятого сукой-судьбой и не было в твоей жизни! Пройдет время и ты, родная, никогда не вспомнишь обо мне… Но больше не станешь щитом для меня или мишенью очередному киллеру…»

Опасностей в нашей со Зверем жизни было предостаточно!

Мне было проще отказаться от Славы, чем вновь и вновь подвергать ее опасности…

То, что наша жизнь проходит по гребню границы между жизнью и смертью я знал и без слов, но был не готов поставить рядом с собой, на эту черту любимую женщину…

Я произнес — Саша услышал.

Ему этого было достаточно. Моего «желаю отпустить, не хочу» — пророненного вскользь, навязанного страхом малодушия, произнесенного под предлогом самобичевания. Из душераздирающих нот истошного крика моей души, переходящего в предсмертный хрип, он выхватил только скупое — «не готов»…

Тогда услышав мои слова он промолчал, многозначительно хмыкнув, не комментируя, но, как обычно сделал свои выводы. И я понял их итог, потом, позже, когда зашел в больницу и обнаружил пустую палату и койку, застеленную свежим, еще не тронутым бельем.

Забрал!

На то мы и друзья! Я точно так же, однажды, украл у него Лизу, чтобы помочь понять ему всю глубину его любви к ней. Но, в отличие от него, я свои эмоции ощутил сполна, сразу, хлебнув их через край, но вот страх за любимую женщину сыграл со мной злую шутку, мгновенно вычленив из взрыва чувств эпицентр их противоречий.