Петрушка – душа скоморошья
(Бывальщина) - Привалов Борис Авксентьевич - Страница 32

— Давай, давай грош — чем я не хорош?!

Васятка понёс обруч с мешком и куклы, завёрнутые в платок, домой.

Бубен Петрухи наполнялся быстро.

В это время в другом конце рынка послышалась громкая музыка скоморохов — дуда, бубны, гудки.

Толпа повалила туда. Пошёл вслед за всеми и Петруха. Деньги — сбор за выступление — лежали в завязанном узлом платке, за пазухой.

Сейчас, когда бубен и кукла были спрятаны, никто не признал бы в нём скомороха.

Ватага — та самая, куда звали Петруху, — состояла из гудошника, плясуна, кукольника и акробата.

Музыканта и кукольника Петруха узнал сразу — встречались в пивоварне.

Акробат ходил на руках, вертелся колесом, прыгал через голову и, как всегда, вызывал громкое восхищение зрителей.

А у кукольника дела шли хуже. Привычную комедию про Мужика, который покупал Лошадь у Цыгана, а затем избивал подряд Лекаря, Стражника, Попа, Барина, смотрели и слушали с любопытством, но без особого интереса.

— Давай про скомороха! — крикнул кто-то.

— Князя и боярина покажи!

— Петрушку давай!

Тогда над обручем появился Скоморох — тот самый, которого Петруха подарил в пивоварне кукольнику из ватаги.

— А вот и я! — закричал Скоморох. — Зовут меня Петрушка, на расходы у меня денег полушка, а нужна мне для житья избушка!

— Петрушка-то видом схож, — сказал кто-то из зрителей, стоящих рядом с Петрухой, — да голос у него не гож!

Скоморох в опытных руках кукольника двигался очень ловко, таскал за нос Лекаря и Попа, но зрители, только что видевшие выступление Петрухи, невольно всё время сравнивали оба зрелища и поэтому принимали Скомороха сдержанно.

— Вот у того Петрушки — голос! Как запищит, аж душа ходуном ходит! — говорили в толпе.

— Этот-то кукольник про князя с боярином скоморошину показывать боится!

— Петрушка, да не тот!

Только в конце, когда Скоморох сказал: «Меня хотят в яму посадить! А в яме темень, в яме грязь, пусть сидят там поп да князь!» — зрители встретили его слова одобрительным смехом, выкриками:

— Ай да Петрушка!

— Ладно сказал!

— Не бойся никого, Петрушка! Представь ещё что-нибудь!

Но скоморохи решили, видно, что на сегодня ими и так уже много лихих слов было сказано, и закончили представление музыкой и общим кувырканьем.

Петруха подошёл к кукольнику, когда тот, утирая колпаком потный лоб, пересчитывал собранные деньги.

— Не надумал, Петрушка, к нам идти? — спросил кукольник. И сам же ответил: — Может, и верно — не к чему. Куклы у тебя хорошие. Видел, как мне трудно после твоих приходится? Вот конец по-твоему сказал — на том и спасибо получил! — Скоморох побренчал монетами. — Опять же голос у тебя хваткий. Когда ты, Петрушка, верещишь, за версту слышно. С другим тебя ни с кем уж не спутаешь… Охо-хо… А с куклой ты меня выручил… Буду по-твоему вместо Мужика везде Петрушку пускать… Ты не обижайся — твоего Скомороха все Петрушкой кличут…

— Чего ж тут обижаться, — усмехнулся Петруха. — У куклы имя любое может быть, а главное — чтоб была душа скоморошья… В одной ватаге кукольник был, своего Мужика Иваном звал. Другой двух сразу показывал — Фому да Ерёму… У тебя Петрушка — какая разница.

— В том-то и беда, что не у меня! — вздохнул Скоморох. — Твою же куклу все Петрушкой кличут… Так оно и быть должно — кукла-то, этот вот Скоморох, твоя, парень, придумка!..

Скоморохи отправились в другой конец города — повторить выступление.

На прощанье Петруха подарил кукольнику один из своих пищиков-манков, показал, как его языком к зубам прижимать.

— Вот и голос твоей кукле, — сказал Петруха.

Кукольник трижды поцеловал парня, потрепал его за льняные вихры…

Петруха решил побродить по рынку — присмотреть подарки Маланье и Васятке.

Время от времени то в одном, то в другом конце базара раздавались крики, очень похожие на голос Петрухиного Скомороха — это ребятишки кричали по-петрушечьи.

«Похоже получается! — подумал Петруха с восхищением. — Вот горластый народ».

Кто-то потянул Петруху за полу, и, оглянувшись, он увидел радостное лицо Васятки.

— Насилу тебя нашёл! — сказал тот по-взрослому солидно. — Обруч, палки, куклы домой отнёс. Ещё работа будет?

Петруха рассмеялся:

— Будет, непременно. Твоей маманьке подарок нужно купить! Идём поищем!

У купца, торговавшего различными материями, они выбрали кусок лазоревой тафты.

— Красиво? — спросил Петруха.

— Ох и красиво! — согласился Васятка. — Сколько рубах для кукол нашить можно!

— Много ты понимаешь! — засмеялся Петруха. — Это ж боярская одежда! Отнеси-ка это домой, да не оброни по дороге. И матери пока ничего не сказывай. Мы её потом удивим…

Васятка, кряхтя от неудобной ноши, послушно поплёлся к пивоварне.

Рыночная толпа шумела, как дубовая роща в сильный ветер, — волны гула гуляли меж торговыми рядами, то затихая, то вновь набирая силу. Вдруг в привычном мерном рокоте послышались возмущённо-испуганные голоса, раздался истошный крик.

Там, где мясной ряд смыкался с рыбным, схлестнулся, закрутился людской омут.

— Бродягу стражник изловил! — передавали друг другу люди, поднимались на цыпочки, чтобы лучше увидеть происходящее.

— Бобыля какого-нибудь неимущего!

— Уж, конечно, хе-хе, не боярина!

— Шёл-брёл мужик на базар, а попал на каторгу!

Петруха, молча работая локтями и плечами, пробивался к центру омута — туда, где виднелась рослая фигура стражника. Выбившись из сил, Петруха остановился, чтобы перевести дух.

— Мужичок-то, горемыка, лежит на земле, идти б яму не желает! — вытягивая и без того длинную шею, рассказывал один из зевак.

— Знать, понимает, что в яму никак нельзя! — рассудительно молвил крутоплечий, коренастый крепыш в драной шапке.

— Беглый, наверное.

— Я бы тоже убежал, да не знаю куда!

— Кабы знать да кабы ведать! Куда ни пойдёшь, голоднее всё одно не будет!

— Как помочь горемыке-то? — сказал коренастый. — Ведь пропадёт мужик!

Озорная мысль пришла Петрухе на ум. Он вынул из-за пазухи бубен и Скомороха.

Ударил в бубен.

Словно мешок монет разорвался, и звонкие кружочки бубенцами запрыгали по камням — раскатился по базару весёлый звон.

Люди, стоящие вокруг Петрухи, расступились, лишь только приметили куклу на его руке.

Петруха прикинул, что плечо длинношеего зеваки может послужить отличной сценой. Скоморох уселся на плечо, заверещал пронзительно:

— Живёт мужик бедно — плошки да ложки, а боле нет ничего! За что ж его, убогого, батогами трогают? Чем недоимки платить, когда самим не на что жить? Эй, стражник, старый бражник, отпусти мужика, не то обломают тебе бока!

Зрители захохотали. Стражник изумлённо озирался. Мужик — рваный, без шапки — встал с земли и с удивлением глядел на своего необыкновенного защитника.

— Хочу стражником быть, мужиков ловить да бить! — кричала кукла. — Только меня в стражники не берут! Хорошо, говорят, тебе и тут!

— Это Петрушка-скоморох! — закричал стражник радостно. — Ловите его! Держите его, люди добрые!..

Забыв о мужике, дюжий стражник ринулся, разгребая руками народ, к Петрухе.

— Я от князя утёк, от боярина-барина убёг, — громко вопил Скоморох, — а от тебя, стражник, старый бражник, и подавно уйду! Ищи ветра в поле, как счастья в мужицкой доле!

Тем временем мужик, которого стражник оставил без присмотра, исчез.

Петруха спрятал куклу за пазуху и юркнул в толпу.

Стражник растерялся, закрутился на месте.

Толпа смеялась, кричала, улюлюкала.

Петруха не спеша выбрался на спокойное место и весело поглядывал на затеянную им суматоху.

— Я тут! — кричал стражнику из толпы. — Эй, стражник-бражник!

— Вот он я! — кричали уже совсем в другом конце.

— Сюда, сюда! Держу Петрушку! — весело раздавалось за спиной стражника.

Рядом со скоморохом встал благообразный бородач в добротном полушубке.

«Знакомое лицо! — подумал Петруха. — Да это же сокольничий князя Брюквина! С которого началось „шляпное чудо“! Подозрительно на меня смотрит… Пожалуй, нужно отойти от греха подальше. А, впрочем, он же меня без бороды и усов не видел, авось не признает!»