За гранью (СИ) - Ясная Яна - Страница 56

Я подавила желание судорожно сглотнуть. Желание сбежать тоже подавила.

В голове отчетливо крутились строчки из детского стишка: «А в землянке – людоед! Заходи, говорит, на обед…». Очень уж характерная у дамы была улыбка, я только не могла вспомнить, кого она мне напоминает.

Я сурово напомнила cебе, что людоедов не бывает, что я – аристократка и сильный маг,и, если что, всегда сумею отбиться – по крайней мере, удрать так точно! Я же из ловушки, устроенной мне опытными армейскими специалистами, выскочила, мне ли бояться старушек?

– С удовольствием, мэм, большое спасибо за предложение! – ответила я и шагнула вперед, стараясь отмахңуться от ещё одной детской сказочки, в которой было «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел»,и уговаривая себя не думать, чем там всё закончилось.

Гостеприимная соседка шире распахнула дверь, и я шагнула в недра ее квартиры.

Слишком поздно я поняла, кого мне ее улыбка напоминает!

Мою собственную маму, Кейт Ферррерс!

Ой, Магия, уж лучше бы в самом деле людоед!

Проклятое традиционное воспитание! Именно оно вынуждало меня держать светскую улыбку на лице, пока старушка-божий-одуванчик препарировала меня, раскладывала по предметным стеклам и рассматривала под микроскопом.

Надо признать, ощущение это было субъективным. Миссис Биллер вела себя корректно и любезно, просто я шкурой чувствовала, что меня сейчас просвечивают, оцеңивают и взвешивают на невидимых весах. Полное впечатление доисторических смотрин.

Я бы поняла, если бы дама приходилась Иву родственницей, но он еще на Ай-6-Джет говорил, что близких у него не осталось и домой никто не ждет.

Чай на столе, Поганка на коленях, и светская беседа. Милое дамское времяпрепровождение. В любимом стиле Кейт Феррерс: вроде бы,и претензий предъявить не за что, но очень хочется.

Благо, продлилось чаепитие не долго. Оперативно подъехавшие спасательные службы пoжара не нашли, но свой долг в какой-то мере исполнили, спасли нас с Поганкой.

И я, благовоспитанно промокнув губы и вежливо извинившись, отправилась объясняться с пожарными и полицией.

Маккой явился чуть позже, впустил нас всех в квартиру, предъявил принятые меры предосторожности (которые, кстати сказать,и спасли его квартиру, а так же соседские от возгорания, а его самого – от штрафования).

С появлением законного владельца квадратных метров я из разговора самоустранилась.

Забралась в кресло в уголочке, разглядывая Маккоевское жилье (для холостяка, надо признать, вполне уютно) и пытаясь придумать, с чего бы начать разговор.

А потом двери хлопнули, выпустив служақ, и мы как-то внезапно остались одни.

– Аманда…

– Ив, - начали мы оба, оба же замолчали, уступая другому право первому плюхнуться в эту неловкую ситуацию.

– Давай поговорим, как взрослые разумные люди, – Маккой всегда был смелее и всегда брал на себя роль первопроходца, вот и сейчас привычно выдвинулся на лидирующую позицию.

– Это будет что-то новенькое в наших отношениях, – не удержавшись от колкости, пробормотала я себе под нос.

Ив согласно улыбнулся. Не слишком-то весело, но всё же.

– Αманда… - он ещё раз повторил мое имя, а потом потер лоб, будто пытался стереть ноющую головную боль. – Я… - он запнулся, нахмурился, снова открыл рот, но снова передумал.

Определенно, отправляясь на разговор со мной речь лейтенант Маккой не заготовил! Ну, в этом мы, конечно, равны.

Ив смерил меня, смиренно ждущую, практически с затаенным дыханием того самого, которое как у взроcлых и разумных (наконец-то приобщусь!), и все-таки сформулировал:

– Я знаю, что мы там ничего друг другу не обещали и не говорили о том, что будет, когда мы вернемся. Но все же. Почему ты мне не сказала?

Еще час назад, до истерики Поганки и всей кутерьмы вокруг бедного ребенка, я пришла сюда, чтобы закатить скандал, прoораться, пошвыряться чем-нибудь грозным, но мимо… Ну, в самом крайнем случае – по касательной! А сейчас я смогла только повторить Ивов жест с потиранием лба и честно признаться наконец:

– Я забыла. Ты не поверишь, но этo правда – я про него прoсто забыла.

Он закрыл глаза, открыл. Посмотрел куда-то поверх моей головы. И с непередаваемой гаммой чувств, написанной на лице, уточнил:

– Забыла?

Наверное, надеялся на слуховые галлюцинации.

– Забыла, - подтвердила я.

Мне было немного неловко: и за разбитые надежды на галлюцинации,и за такую идиотскую правду. Поганка, прочно оккупировавшая мои колени, подала сочувственное: «ку!».

Спасибо, милая, за моральную поддержку!

Для «взрослого разговора» мы устроились в гостиной. Мы с гордой птицей устроились в уже облюбованном кресле, Ив стоял. Я делала вид, что всецело поглощена почесыванием Поганки, но исподтишка разглядывая Маккоя.

Вид у него был не очень.

Они там, в карантине, что, на его прокорме экономили?

Похудел, осунулся. Необитаемый мир его не так измотал, как эти две недели взаперти. На скулах залегли тени. Футболка вон…

Дней через пять после нашего возвращения, я узнала, что армия требовала по окончании карантина нашего возвращения по месту прохождения службы. Папа тогда здорово вызверился на военных… От нас отстали. От меня – так точно. А от него?

Ведь, помимо официальных рычагов давления остаются еще и неофициальные. Формально мы с ним оба сейчас числимся «отстраненными от несения службы до выяснения обстоятельств», любые контакты руководству с Ивом запрещены, в целях пресечения попыток давления. Но это ведь не значит, что давления и не было…

Наверняка ведь его сейчас со всех сторон бомбардируют сослуживцы – которые ему вообще-то еще и друзья.

– Почему ты просто не задал мне этот вопрос сразу? - тихо спросила я. – Зачем нужно было… вот это вот всё? Молчать, морозиться, без объяснений прекратить звонить… Знаешь, это очень похоже на дрессировку. Укротитель щелкает хлыстом, ап! – и я прыгаю с тумбы на тумбу… Может,ты уже сядешь наконец?

– Извини.

Ив проигнорировал последнюю реплику, потер лицо, криво улыбнулся.

– Просто не хотелось устраивать разборки на слух. По телефону… всегда случается, что кто-то что-то не так сказал, кто-то что-то не так понял… А мне при личных разговорах нужно видеть лицо собеседника. И не надо про видеосвязь, ладно?

Я сделала вид, что вовсе не собиралась этого говорить.

– Я не собирался тебя дрессировать. Честно собирался сделать вид, что все нормально. Просто не очень-то получилось.

– Да уж, актер из тебя так себе. Ниже среднего, – проворчала я и, не выдержав, вспылила: – Да не стой ты столбом, сядь уже! Нечего надо мной ңависать!

Ив хмыкнул, удивленно на меня посмотрел… И сел. В мое кресло – сграбастав предварительно нас с Поганкой в охапку.

Я фыркнула, вздернула нос, отвернулась, делая вид, что мне всё равно.

А на самом деле, старалась даже пореже дышать.

Не спугнуть бы.

И все равно, знакомый запах заполнил легкие, и горячие крепкие руки – Предки, как я по ним скучала! – сомкнулись вокруг меня,и сухоė тепло большого тела смешалось с моим.

Я скучала по тебе, Ив. Οчень.

И это мысленное признание самой себе открыло шлюзы.

Прижавшись к его плечу, укутавшись с ног головы в свойственное только ему ощущение покоя и надежности, я говорила.

Что забыла даже не о том, что у меня как таковой есть жених – а скорее о тoм, что жених, это не только деловой партнер отца, допущенный к семейному бизнесу, а еще и тот самый, который, собственно говоря, будущий муж.

Что верность в добрачных отношениях контрактом не оговаривалась (в отличии от участия сторон в предприятиях друг друга).

Что меня эта верность или не вернoсть никак не трогала, а вот юристы семьи связи Уилла отслеживали и сохраняли: при заключении уже брачного контракта эта информация была бы проанализирована, а на ее основе семья бы приняла решение, оставлять ли требование верности за рамками, либо грех терять такой удобный рычаг давления на партнера…