Тень Основателя - Глушановский Алексей Алексеевич - Страница 53

— А я не мужчина! Я еще ребенок! — Стыд? Стеснение? О чем вы, какое стеснение, когда над вами зависло лезвие топора!

— Как за мной в ванной подглядывать, так ты взрослый?! Как эликсиры пакостные подсовывать, так вполне соображающий! А как расплату принять, так ребенок?! В колыбели давить таких надобно!

— Это когда я за тобой в ванной подглядывал? — праведно возмутился я на несправедливое обвинение. — Больно надо! Я еще когда лечил тебя, все что хотел, осмотрел и ощупал… — Ой… Кажется, зря я это сказал!

— Действительно, зря, — подтвердила Лаура, как-то очень уж по-доброму улыбаясь. Секира начала свой разбег…

— Графиня де Стор, к вам лорд де Бейль со срочным и важным визитом… — Очень вовремя для меня доставивший известие лакей осторожно просунулся в дверь, с профессиональным безразличием оглядывая царящий в комнате разгром.

Воспользовавшись моментом, я в пару прыжков взобрался на книжный шкаф, после чего ужом просочился в небольшое слуховое окно, расположенное почти под самым потолком немаленькой комнаты.

Затем был быстрый бег, и наконец-то я мог считать себя в безопасности, расположившись на развилке ветвей могучего древнего дуба, росшего далеко в глубине большого сада. Даже если меня и удастся найти, вряд ли Лаура станет рубить столь старое дерево. А даже если и станет — что ж, дуб древний, крепкий и толстый, а рядом растет не менее раскидистая яблоня, перескочить на которую не составит особого труда.

Впрочем, слишком долго засиживаться мне не пришлось. Стоило лишь мне, расположившись поудобнее, прикрыть глаза и задремать, как короткий оклик: «Альдер!» — вырвал меня из снов.

Под деревом обнаружилась Лаура. Непривычно серьезная и напряженная, одетая в роскошное платье «для визитов» и с густой вуалью на шляпке, что явственно свидетельствовало о намечающемся выходе.

— Я пока еще не вернул себе право на это имя, — привычно поправил я подругу, но возражение было в очередной раз проигнорировано.

— Альдер, у нас дело. — Голос девушки выдавал явственное напряжение. — Игры закончились, быстро переодевайся, бери свои инструменты и лекарства. Ты нужен как лекарь. И давай поскорее!

— Что случилось? — соскальзывая с дерева, начал выяснять я.

— Придем на место — увидишь, — угрюмо отозвалась Лаура.

— Если я там нужен, то разъяснения будут сейчас, — не менее угрюмо ответил я. — Или мне дают все необходимые объяснения, или я возвращаюсь на свое уютное дерево!

Вот уж чего я не ожидал от Лауры, так это подобной попытки указать мне место. Или это наши игры с разминками так на нее повлияли? Но то, что я позволял ей немного погоняться за мной, размахивая всяким древним хламом, не значит, что я позволю сделать из себя слугу.

Вассалом — это еще возможно. В благодарность за осуществление мести и возвращение имени я вполне готов признать себя вассалом княгини Рейса. Но вот слугами представители Древнейшего рода Сержаков никогда не были. И никогда не будут.

Эти мысли, похоже, вполне явственно отобразились на моем лице — впрочем, я и не пытался их скрывать, и Лаура, будучи вполне неплохим физиогномистом, немедленно поняла мои чувства.

— Извини, это не то, о чем ты подумал. Просто дело не только важное и срочное, но и секретное. Здесь, конечно, вроде никого нет, и слугам я своим доверяю, но рассказывать о произошедшем все же предпочту в надежном месте, — смягчив тон, объяснила она свое поведение.

Немного поколебавшись, я кивнул, показывая, что извинения приняты.

— Но тем не менее причину все же назвать придется. Я не просто так спрашивал, — решил тоже разъяснить свои резоны. — Если я нужен как лекарь, то мне надо хотя бы предварительно знать о произошедшем, чтоб взять нужные средства и инструменты. Что с пострадавшим? Ранение, яд, болезнь, травма?

Лаура кивнула и, осмотревшись по сторонам, произнесла тихим шепотом:

— У племянника лорда Меллера де Бейля Илана — гнилая сыпь.

— И что в этом такого? — не понял я сути проблемы. — Пусть попьет недельку отвар златоцветки и больше не пользует портовых шлюх! Зачем из-за такой ерунды меня с любимого дерева снимать и панику разводить?

— Во-первых, Илану всего четырнадцать лет… — начала Лаура.

— На год младше меня… Резвый мальчик! — коротко откомментировал я.

— Во-вторых, он племянник второго лица в княжестве и далеко не последний в очереди наследования престола…

— Золотой мальчик решил быть ближе к народу? Точнее, к простым и непритязательным труженицам портовых борделей?

Лаура недовольно сморщилась:

— Ты можешь дослушать до конца?

Я вздохнул и молча кивнул, показывая свою готовность слушать.

— Как я уже говорила, он племянник второго лица в княжестве и сам весьма важная персона. Стоит ему пожелать, и многие придворные дамы будут рады разделить с ним постель. А кроме того, в поместье его отца более чем хватает молодых, симпатичных, полностью проверенных (в том числе и в отношении здоровья) служанок, готовых исполнить любое пожелание юного господина. К тому же я довольно неплохо его знаю, и это совершенно не в его характере…

Я только раскрыл рот, чтоб отметить, что тем не менее гнилую сыпь данный «юный господин» как-то все же подцепил, выходит, знает его Лаура совершенно недостаточно, как был прерван ее укоризненным взглядом.

— И в-третьих, самое важное — отвар златоцветки Илан, как оказалось, пьет уже на протяжении месяца… А сегодня, навещая племянника, лорд Меллер заметил признаки начала перехода болезни в третью стадию! И именно поэтому тут же поспешил с просьбой о твоей помощи. Думаю, ты сам понимаешь, что медлить нельзя!

Я задумчиво кивнул, пытаясь понять, как описанное вообще возможно и что в такой ситуации можно сделать.

Гнилая сыпь — дурная болезнь, передающаяся в основном среди наибеднейших жителей трущоб и обитательниц портовых борделей. Болели ею лишь самые небогатые, потому что лекарство — отвар златоцветки было пусть не слишком дешево, но тем не менее вполне доступно и весьма эффективно, особенно на ранних стадиях болезни.

Сама же гнилая сыпь подразделялась на несколько стадий. Первая стадия, начинавшаяся спустя пару-тройку дней после заражения, была малозаметна, проявляясь в виде небольших покраснений на сгибах рук, в паху, под коленями, в подмышках и у крыльев носа, постепенно, в течение полутора-двух недель все увеличивающихся и набухающих, пока, наконец, не образовывались небольшие твердые бубоны, весьма болезненные при прикосновении.

Этим отмечалось начало второй стадии заболевания. На первой стадии, в случае ее своевременного диагностирования, для полного излечения болезни было достаточно пропить отвар златоцветки в течение одного, максимум пары дней. Впрочем, происходило такое своевременное диагностирование весьма нечасто. На небольшие и практически безболезненные покраснения заболевшие редко обращали внимание вплоть до перехода болезни на следующую стадию и лишь с появлением характерных бубонов бросались к лекарям за златоцветкой.

Во время второй стадии появившиеся бубоны набухали и начинали издавать весьма характерный неприятный запах гнили, отчего болезнь и получила свое название. Во время этой стадии златоцветка также сохраняла свою эффективность, однако требуемая продолжительность приема значительно увеличивалась, составляя от шести до десяти дней. Без лечения же, спустя приблизительно две-три недели, наступала третья стадия болезни.

Во время нее бубоны лопались, оставляя глубокие незаживающие язвы, источающие жутко смердящий гной. На этой стадии лекарство теряло свою эффективность, и выздоровление становилось весьма маловероятным. Впрочем, даже в случае если больной и выживал (благодаря постоянному приему отвара в очень больших объемах, который в таких количествах сам по себе становился весьма опасным для человека), разрушенные мягкие ткани носа и глубокие шрамы на месте других язв превращали его внешность в нечто весьма неприятное.

Четвертая стадия характеризовалась поражением внутренних органов, продолжалась от недели до трех, в зависимости от крепости организма, и выживших при ее наступлении не было.