Максимальное благоприятствование (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 74

Рисунок обошёл весь «президиум», потом зал и, вождям и народу очень понравился.

— Ствол, пожалуй, несколько толстоват…, — единственно, заметил сам Мирзаханов, — явно не трёхдюймовый калибр.

— А это я на перспективу «107 миллиметров» изобразил! — пояснил Берия, — к концу войны три дюйма, по любому будет мало.

— Ну, а что? Можно, в принципе… Только заранее предусмотреть такую модернизацию надо. Погон башни там, поширше сделать…

— Сделаем! — уверенно пообещал Сиркен.

— А у немецких танков, ничего не будем заимствовать? — был адресованный докладчику вопрос из зала, — «Тигры» там, «Пантеры»…

За Сиркена ответил сам Вождь:

— Коллеге нэ терпится увидеть меня где-нибудь в тупичке Московского метро, примащивающим пистолетик к виску?! Нам нэ нужно оружие страны, проигравшей за столэтие две мировые войны подряд!

Сам Константин Карлович, не был столь категоричен:

— Конечно, что-нибудь обязательно позаимствуем! Но, я бы больше обращал внимание на немецкую организацию ведения боевых действий, а не на их технику — которую, мы и после войны повторить не сможем. Без самих немцев, конечно…

Глава 17. Про самый сбиваемый самолёт в мире, недобомбардировщик и ночных ведьмаков

Перед тем, как перейти к авиации, Нарком обороны Ворошилов выступил с совсем коротенькой речью:

— Коллеги! Сразу предупрежу о том, какой самолёт я считаю самым нужным и важном для Красной Армии. …«Чёрная смерть»! Штурмовики «Ил-2», стало быть — одна из наших самых сильных сторон в Великую Отечественную.

Подождав и не дождавшись возражений, он продолжил:

— Что здесь сказать? Хороший самолёт — крепкий, надёжный, легко управляемый. Так сказать: с нашим — русским характером, машина! Но, есть у него один недостаток, который сделал из этого — самого массового самолёта во всей истории авиации и, самый сбиваемый…

— Немцы, называли «Ил-2» «Бетонным бомбардировщиком». А, самый массовый самолёт в истории, это «Цесна-172», — поправил Ворошилова человек из зала, в военной форме с голубыми петлицами и орденом «Красного Знамени» на груди, — за ним идёт наш «У-2» и, лишь потом «Ил-2», на тем не менее — почётном, третьем месте… А, вот насчёт «сбиваемости», Вы пожалуй правы. Было потеряно — в основном от огня зенитной артиллерии порядка одиннадцати тысяч машин…

— …Да?! Вот не знал, спасибо! — несколько смутился Ворошилов, — я вижу, здесь у нас имеется специалист по авиации… Коллега! Может, выйдите к трибуне и, про «недостатки» «Ил-2» нам расскажите?

— Да, без проблем!

Пока «специалист» шёл к столу, ходивший вдоль него Сталин, приостановился и, представил:

— Если, коллегам нэ извэстно, то в «новой» реальности это — товарищ Баранов Пётр Ионович[90]. Начальник ВВС РККА и член Реввоенсовета…

Раздались редкие хлопки в ладоши. Видимо это имя, большинству ни о чём не говорило… Встав за трибунку, представленный без промедления начал:

— Кроме деревянного хвоста — который легко «отстреливался» «экспертами», отсутствия бомбового прицела, да неудачно расположенного масляного радиатора, пожалуй — самый сильный недостаток этой машины это отвратительный обзор. Из-за огромного капота, лётчик — при горизонтальном полёте, мог обнаружить цель только сбоку — в пространстве между капотом и крылом. После этого, он должен был пролететь мимо цели, набрать высоту боевым разворотом и атаковать в коротком пологом пикировании. За это время пилот мог потерять цель из вида, или сама она — если цель подвижная, могла изменить месторасположение и так далее…

— …Так, это ещё полбеды! Если, цель хорошо прикрыта зенитной артиллерией или она сама — средство ПВО, то все эти маневры штурмовик совершает под шквальным огнём… Хорошо, если при налёте зениток значительно меньше «Илов»: можно «задавить» массой — потеряв всего несколько своих, а если нет? Недаром, в среднем, пилот штурмовика делал не более восьми — пятнадцати боевых вылетов, после чего его сбивали…

— Меньше, — поправил выступающего Баранова ещё один «знаток» авиации из зала, — за десять боевых уже «Героя» давали…

— Ну… В разных источниках — разные цифры. В любом случае — немного!

— Однако! Несколько неожиданно…, — озадачился нарком, — я то, имел в виду отсутствие заднего стрелка на первых моделях…

— Я ж, говорил: большинство потерь штурмовиков от зенитной артиллерии! Чем может помочь в этом деле «задний стрелок»? Погибнуть за компанию с пилотом? Чтоб, тому умирать не было скучно? Кстати, этот самый стрелок и, без того — погибал в четыре раза чаще лётчика! Даже, от какого-нибудь самого паршивого осколка: его кабина, вообще не была защищена.

— Да, вот блин… Ситуёвина какая! — Ворошилов, изо всех сил чесал «репу», — ну, а как нам — руководству вооружёнными силами, в этой ситуации быть? Как «оптимизироваться» со штурмовой авиацией? Не подскажите?

У ныне действующего начальника ВВС, секретов от своего наркома не было:

— Почему бы, не подсказать? Подскажу! …Такую замечательную «птичку», как американская «Аэрокобра»[91] фирмы «Белл», знаете?

— Как не знать — сам на ней Покрышкин летал!

— Летал и, причём — сбивал… И, сбивал не мало! Так, вот: у «Аэрокобры» обзор был — как у вертолёта. Ну, почти… Вот это нам и, надо — бронированный штурмовик с задним расположением двигателя! Кстати, был такой в Союзе — экспериментальный истребитель «Гу-1», конструктора Гудкова — соавтора Лавочкина по «ЛаГГу». Был и, штурмовой вариант этого самолёта с 37-ми миллиметровой пушкой…

— «Тридцать семь миллиметров»?! Замечательно! …Почему не пошёл в серию?

— Поздновато за него взялись — война уже шла. Да и, разбился экспериментальный экземпляр при первом же пробном «подлёте»… Лётчик-испытатель погиб. Это, кстати, ни о чём не говорит — «Аэрокобра» же летала!

Товарищ Сталин, восторгов своего Начальника ВВС по поводу этой «иномарки» не разделял:

— Я слышал, товарищ Баранов, что «Аэрокобра» была очэнь сложным в управлении самолётом… Справятся ли, с ней наши лётчики — вчерашние выпускники аэроклубов?

— Этот вопрос решаемый, товарищ Сталин! С двух сторон решаемый: улучшаем управляемость самолёта — повышаем уровень подготовки «выпускников аэроклубов»…

— Читал где-то, что из-за особенностей цэнтровки — связанной с задним расположением двигателя, лётчик — покидающий с парашютом аварийную «Аэрокобру», часто попадал под собственный винт… Правда ли это?

Вождь испытывающе смотрел в глаза Баранову.

— Слышал про такие случаи, товарищ Сталин, — твёрдо ответил тот, — но, думаю это — «городская легенда». Возможно, бывали такие случаи, но уверен: гораздо чаще, лётчик — покидающий самолёт с «нормальной» центровкой, попадал под собственный стабилизатор.

— Харашо… Но, нэ будет лишним оснастить эти самолёты, какой-нибудь — хоть самой простэйшей катапультой. Лишь бы, она пилота из кабины выталкивала ввэрх! Для тех высот, с которой действуют штурмовики — такое лишним, в любом случае нэ будет…

— Ладно, принимается ваша «оптимизация», товарищ Баранов… Думаю, с «деревянным хвостом», «бомбовым прицелом» и «масляным радиатором» — тоже, что-нибудь придумаем.

Не успев это произнести, Ворошилов вдруг спохватился:

— А, как же «задний стрелок»? Куда его «у вас»? За пилотом же двигатель?!

— Посадить верхом на мотор…, — сострил кто-то.

Баранов, лишь развёл руками:

— А, зачем он, вообще нужен? Я же уже в сотый раз повторяю: большинство потерь штурмовиков ОТ ЗЕНИТНОЙ АРТИЛЛЕРИИ!!! Так, что — чаще всего, стрелок «Ил-2» погибал — почём ЗРЯ!!! У нас, людей мало «зазря» погибло…?! Погибнет, что ли?