Максимальное благоприятствование (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 52

— Вот, оккупируем Германию раньше союзников по плану «Ледокол» коллэги Триандафиллова — тогда и, посмотрим на фашисткий «хай-тэк»…

Тот, был настроен уже не так оптимистически:

— Коллега Сталин думает, что с такой радиосвязью — это получится достаточно быстро? До того момента, когда в войну в Европе вмешаются США?!

— «Коллэга Сталин» нэ думает — он увэрен, что наши три радиоэлектронщика, что-нибудь да придумают…

Вдруг, спохватившись:

— Кстати, коллэги, разрэшите прэдставить: Минц Александр Львович! «У нас» он был полковныком Войск связи, дослужился до начальника связи крупной части войск РВСН. «Здесь», Александр Львович — участник Гражданской войны, в которой командовал радиодивизионом Первой конной армии[59]. С 1921 года занимал должность начальника радиолаборатории Высшей военной школы связи в Москве. Это под его руководством была разработана первая отечественная ламповая радиотелеграфная станция «АЛМ» — принятая на вооружение Красной Армии в 1923 году. С этого же года, коллега Минц был назначен начальником Научно-исследовательского института связи (НИИС) РККА… «Бурные и продолжительные аплодисменты», коллэги!

Когда коллеги вдоволь нахлопались и теперь, сидели — дуя на ладошки, Файнберг-Опозит поинтересовался:

— А знаете, коллега Минц, про Вас я читал у Бабеля в его ««Конармии».

— И, чего же интересного, Вы «про меня» там вычитали там, коллега? — с явной заинтересованностью вопросил тот.

— Почему не знаю, но после «переноса» — память стала, просто как у компьютера! Все книжки, когда-то прочитанные мною, помню наизусть. Поэтому, могу дословно процитировать… Разрешите, коллеги?

— Всегда пожалуйста, если про такого достойного человека — как нынешний я! — вселенец в теле реципиента Минца коротко хохотнул.

— «…Буденный в красных штанах с серебряным лампасом стоял у дерева.

— Ребята, — сказал Буденный, — у нас плохая положения. Гад Корочаев радиодивизион полякам бросил. Требуется возвернуть.

— Поинтересуюсь узнать, — закричал вдруг дико Афонька Бида, — … подходяще ли нам из-за разных мигалок и пищалок коней терзать и людей тратить?

Тогда Ворошилов поднял коня на дыбы и влетел в середину эскадронов.

— Бойцы и командиры, — сказал он со страстью, — в Москве борется небывалая власть. Рабоче-крестьянское правительство… по тому радиотелеграфу все свои приказы нам дает и, обратно, о наших всемирных победах донесения имеет. Нам без того радио никак. Делай, командарм!

— Возвернешь Минца — твоя бригада, — сказал командиру Колесникову командарм Буденный с ослепительной своей усмешкой. — Понял?

— Понял, — ответил Колесников, выпучив глаза…

… Палатка и линейки брошенного радиодивизиона стояли на кочковатом поле в трех верстах от Замостья… Светало. Под крайней линейкой сучил ногами во сне солдат-мотор, полночи крутивший велосипедный станок радиостанции. К палатке подъехала опухшая Сашка, сестра тридцать первого кавполка, дама всех эскадронов.

— Сомневаются бойцы, — сказала она, слезая, — есть думка: бросили нас. Может, по вашей хреновине что отстукали? — и она заковыляла вперевалочку к запахнутому входу палатки.

— Отваливай, — закричал караульный казачок Степка Дуплищев, — к Минцевым установкам без особого допуска пускать не велено.

— Я, небось, вас, сопливых, пускаю, — пробормотала Сашка. — Без допуску пускаю. Сделаемся, што ль?

— Ну что ж, тогда сделаемся, — ответил Степка и откинул полу у входа. За столом, среди волшебного блеска радиостанции, спал, положив голову на телеграфный ключ, Минц. Сны прыгали вокруг него, как котята.

— Проснется — спросишь, — грубо прошептал Степка, — а пока отваливай. Сморило его. Почитай, всю ночь, как дятел, стучал…

— Это он сам ключом действует? — изумилась Сашка, — вас, значит, жалеет.

— Жалеют они, очкастые, нашего брата, как кошка мышку, — просипел из-под линейки проснувшийся солдат-мотор.

— Обратите маленькое внимание, — перебил его Степка, — это все, что он ногами накрутил, теперь обратно через голову выходит. Заместо мыслев.

— Кончай лаяться, поляки пришли, — закричал Гулимов, и сразу стало слышно великое безмолвие польской лавы.

Из палатки вышел Минц.

— Есть такая надея у нас, Александр Львович, что не отобьемся, — сказал Степка.

— Отобьемся, — ответил Минц, — главное, ихних лошадей ужаснуть, тогда беспременно повернет лава.

И его осмотрительное мужество и хладнокровие, походившее на рассеянность мечтателя, сотворили чудо — дрогнула польская кавалерия, и подоспевшие эскадроны Колесникова рубили уже уходившую в беспорядке шляхту».

Среди безмолвного молчания, когда все коллеги во все глаза таращились на Минца и усиленно соображали — пытаясь понять, чем он мог «ужаснуть» лошадей шляхты (Будённый то понятно — красными шароварами с серебряным лампасом), сам герой «отрывка из произведения» — наскоро проанализировав, рассудительно прокомментировал услышанное:

— Делаем выводы: первое — Семён Михайлович и Климент Ефремович отлично понимали значение радиосвязи для боевых действий войск. Зря про них наговаривали — как про тупых «лошадников», значит!

— Второе: войскам связи необходим бензиновый мотор-генератор — чтоб, связисты ногами «не сучили» «под крайней линейкой».

— Третье: в части был хорошо поставлен секретный режим — раз, к аппаратуре без «особого допуска» не пускали…

Кто-то из зала, не менее рассудительным тоном, дополнил «анализ»:

— …Четвёртое: «половой режим» в части, напротив, был поставлен крайне отвратительно — раз «у всех эскадронов» была всего одна «дама»!

После живейшего обсуждения «полового режима» в войсках связи, Ворошилов спросил:

— А, что? Мой реципиент и вправду, выражался так коряво?! «В Москве борется небывалая власть» — какой ужас…

— Да, нет, — успокоил его Маленков, — здесь, кроме недорезанных ещё графьёв да князьёв, все так говорят. Привыкайте, коллега, к простонародному языку!

— Я то привыкну — куды я денусь! Лишь бы, мои подчинённые ничего не заподозрили — когда я на языке их классового врага заговорю… Ладно, не будем о грустном, — нарком обороны, как-то обречённо махнул рукой, — раз нам германские «ништячки» однозначно не святят, значит, мы должны двигаться каким-то другим путём — для достижения хоть какого-то паритета с Вермахтом по радиосвязи.

Кто-то из зала задал такой вопрос:

— Коллега Минц! Раз немцы так любят работать на тех частотах — где нет естественных помех, может нам стоит организовать специально для них искусственные помехи?

— Понял Вас! Ну, что ж — радиоэлектронная борьба известна со времён Русско-японской войны, получила дальнейшее развитие в Германскую и Гражданскую и, широко применялась нашими во время Великой отечественной войны. И нам — сам Бог велел обратить на неё самое пристальное внимание… Пораньше! В разработке «высокостабильных генераторов плавного диапазона», мы немцев ни в коем разе не переплюнем — но сделать простенькую «глушилку», способную зас…ать напрочь весь диапазон УКВ, вполне реально…

— Короче: «Сам не гам — но и вам не дам»…

— Вот именно! Вот только собственная радиосвязь от этого лучше не станет…

Дальнейшую тему предложил сам Вождь:

— Чтоб иметь хоть какое-то прэдставление об проблеме, хотелось бы услышать от коллэг-радиоэлектронщиков краткий обзорчик по положению дэл в их отрасли в 20-30-ые годы.

Переглянувшись мельком со своими, к трибунке вышел сам Вологдин:

— Главная причина нашего отставания в радиоэлектронике, коллеги, на мой взгляд сродни таковой ж в нефтянке: у этой донельзя важной отрасли не было своего наркомата. Лишь, в 1954 году было образовано самостоятельное Министерство радиотехнической промышленности СССР — до этого радиоэлектроника входила в Наркомат электростанций и электропромышленности, в свою очередь — выделившийся из Наркомтяжпрома лишь в 1939 году…