Целительница: на грани (СИ) - Воропаева Светлана - Страница 20

— Что вы хотели?

— Я пришёл извиниться и сказать спасибо, — просто начал Иван. — Спасибо, Вика. Ты дважды меня очень выручила. А я был не прав.

— Мы не переходили на «ты», — осекла его Пятницкая.

— Так давай перейдём!

— Нет.

— Упрямая, — улыбнулся Михайлов.

— Какая есть.

— Извини. Я был не прав.

— Занятно принимать извинения, когда ты сидишь на моём месте, а я стою.

— Всё же на «ты», — улыбнулся её формулировкам Михайлов и продолжил: — И снова права, пойдём выпьем кофе. Это всё тебе: цветы и небольшой подарок от меня. И это.

За букетом Пятницкая и не заметила большую стопку бумаг в прозрачном пакете.

— Документы на открытие счетов? — уточнила она, догадываясь о происхождении бумаг.

— Да. Я хочу, чтобы ты вела наши дела.

— Нет. Я не клиенщик.

— И всё же.

— Ты был не прав. И сейчас ты не прав. Я не клиенщик. Это совершенно другая работа, которая мне не близка.

— Хорошо, — как-то странно ответил он. — Документы хоть передашь, чтобы я не таскал их туда-сюда?

— Да.

— Сколько у нас времени?

— Максимум до десяти тридцати.

— Час. Что ж, пойдём, что тянуть.

***

— Большой капучино, я знаю, — сказал Михайлов, усаживая Пятницкую в «Старбаксе».

— Что ещё ты знаешь? — спросила Вика, как только Иван вернулся за столик с двумя бумажными стаканчиками кофе.

— Знаю, кто твои родители, где жила, училась, работала, с кем серьёзно встречалась. Вообще у тебя была крайне заурядная жизнь, пока ты не встретила своего будущего мужа. Удивительно, как он тебя разглядел.

— У тебя странная манера делать комплименты — словно пытаешься унизить.

— Говорю, как смотрится со стороны. Не понимаю, почему тебя это задевает. И ведь ни одного факта о твоих способностях. После смерти Тимофея я даже убедил себя, что мне померещилось. Всего лишь померещилось, и ты тогда всё же хлопнула рукой по моей спине, чтобы попкорн выскочил из горла.

— Даже если тебе всего лишь померещилось, мог бы не портить мне жизнь своим отказом открывать у нас счета. Я всё же спасла тебе жизнь, как бы пафосно это не звучало.

— Согласен. Однако я был зол. И взял паузу.

— Я вот так не могу. А то я паузу возьму, а человек умрёт.

— Я был зол. Я верил, что ты спасёшь Тимофея… — Иван многозначительно замолчал, а после тихо продолжил: — А ты спасла моего сына…

— Это Тимофей его спас. Не я, — покачала головой Вика, наконец отхлебнув кофе.

— Тимофей? — не понял Иван.

— Он просил передать информацию о белой машине. Я не вижу будущее. Я только целительница.

— Получается, не только целительница, но и медиум.

— Тимофей — первый. И в меня он не вселяется.

— В общем, снова повторюсь, что был зол. Думал, ты несёшь чушь. Нет у меня белой машины. Даже у друзей и знакомых нет. А во вторник приехал водитель, чтобы отвезти сына в школу. Я провожал, думал, сам сразу поеду на работу. И он подъезжает на белой машине. На своей машине, так как служебная не завелась. А не приехать вовсе он побоялся. И я не посадил сына в эту белую машину. Решил отвезти сам. А буквально через минуту, когда водитель проезжал мимо арки нашего же дома, у мусоровоза, который заезжал во двор, отказали тормоза, и он влетел в эту белую машину. И скорость была маленькая. И вроде бы всё ничего, только машину впечатало в фонарный столб именно той стороной, где сидел бы мой сын. Водитель отделался парой ушибов. А другая сторона — в столб. И машина белая, понимаешь?! Меня как током ударило. И стало так стыдно перед тобой…

Иван замолчал. И Вика молчала, решив, что любые слова здесь будут лишними.

— Потом я позвонил Петру. Он заехал ко мне на работу. Я передал ему твои слова, как смог, почти дословно. А он заплакал. На похоронах не плакал. В жизни не видел, чтобы он плакал. Не ожидал такой реакции. Пили мы вчера. Почти молча пили. Хотя он передал тебе спасибо, а почему и за что — так и не рассказал. Ты понимаешь, почему он плакал?

— Понимаю, — кивнула Вика.

— Почему? — с напором спросил Михайлов.

— Не мой секрет — не мне его рассказывать, — вдруг Вика сама осознала ответ, на некогда заданный ей вопрос. — Он сам расскажет, если посчитает нужным.

— Способная, упрямая, красивая. Я бы тоже разглядел. Но мне сейчас никто не нужен. Не округляй глаза, я про работу.

— Госслужба — не моя тема, — отмахнулась Пятницкая. — Да и ты сложный человек.

— А ты простая? — рассмеялся Михайлов. — У нас много инноваций и проектов. Так что вполне твоя тема. А ты работаешь в банке, который на 80 % принадлежит государству. Госслужба ей не близка… Не руби с плеча, пока не разобралась. И вообще я тебе ничего не предлагал, чтобы ты от чего-то отказывалась.

«Ого, — вдруг подумала Пятницкая. — Может, он и прав. И во мне всё ещё есть резкость, а я так надеялась, что избавилась от неё, что дыхательные практики мне очень помогают. И этот мой отказ… Так ведь не впервые. Всё ищу подтексты».

— Хорошо, не отказываюсь, раз не предлагаешь, — согласилась она, посмотрев на часы. — Мне пора.

— Иди. Ещё увидимся.

***

Пятницкая зашла в кабинет Краснова, стараясь скрыть улыбку, но получалось у неё плохо. Тот с интересом наблюдал за ней и молчал. Вика присела напротив него за стол переговоров.

— Привет! Вот, — подвинула она увесистую стопку документов, переданных Михайловым. — Можете открывать счета.

— Привет! Молодец, — похвалил Николай, улыбнувшись. — Это будут твои клиенты, — спокойно сказал он.

— Нет, Николай, пожалуйста, — не сдержав эмоции, почти взмолилась Вика. — Это совсем не моё. Это Михайлов, да? Это он попросил? Я с ним поговорю.

— Да, лично просил. Будешь номинально их курировать, как свадебный генерал. Вся работа останется в московской дирекции.

— Ты же понимаешь, что так не будет. Что будут срочные вопросы и проблемы, которые придётся решать мне. Я же не смогу просто сидеть и ждать в сторонке.

— Боишься ответственности?

— Боюсь, что ты ложно решишь, что мне подходит эта работа, а я точно знаю, что оно не так. Не моё. Ни в каком виде. Только не с клиентами. Я интроверт до мозга костей.

— Ты? — заулыбался Николай.

— Я.

— Не верю. Ты видела себя на совещаниях?

— Это разные вещи. Многие люди знакомы, понятны и проработаны темы разговоров.

— Чем тебе незнаком Михайлов? А наша продуктовая линейка?

— Пожалуйста, — жалостливо попросила Пятницкая. — Хочешь, я придумаю какой-нибудь новый проект? Это я могу. Это моё. Вот, например, в точках продаж сотрудникам точно виднее, когда какой-то процесс лишний или кривой. Так давай создадим отдельный почтовый ящик для инициатив сотрудников. Пусть пишут свои предложения, а мы будем обрабатывать их. Лучшие будем внедрять, а активных работников — поощрять. Хотя бы и почётной грамотой — это тоже приятно и лестно.

— Идея интересная, но ты будешь получать много несуразных предложений.

— Возможно, но если ты — за, то я готова попробовать. Не пойдёт — всегда можем закрыть проект.

— Ладно. И с Михайловым ладно. Хотя я думаю, ты ошибаешься насчёт своей интровертности.

— Не ошибаюсь. Можно быть интровертом и выступать на стадионах. В случае выступлений мы говорим, что есть определённые обстоятельства, то есть организованная встреча, куда люди уже пришли, а в клиентской работе как раз ты убеждаешь человека прийти куда-либо. Я совсем не готова сейчас осваивать ещё один новый вид деятельности.

— Кстати о выступлении. Выступишь за меня на совещании в Сочи. Ты лучше меня знаешь, что происходит по проекту присоединения Виват-банка. Сделай под выступление буквально один слайд с текущим положением дел. Не готовь длинную речь. Только коротко и по сути. Если что — спросят из зала.

— На совещании в Сочи? — смутилась Вика.

— Да. Только что получил расписание мероприятий. Совещание начнётся завтра в девять утра. А я только прилечу. Могу немного опоздать. Хотя должен быть вовремя. Ты во сколько сегодня летишь?