Не время для нежности (СИ) - Савков Роман - Страница 8

Взяв конверт со стола, упаковал его в герметичный тубус. Опечатал на торце и вынес за дверь.

— Арно, пусть отправят послание в Ратушу, не отлагая. И прикажи не беспокоить, в обед у меня намечена важная встреча.

— Господин изволит отдыхать в кабинете? Позвать Мартину и распорядиться принести постельное?..

— Не нужно. Спокойного сна, Арно.

Приемник пневмопочты находился в отдаленной пристройке. Только дурак протянет трубу в собственный кабинет, ведь ничего не стоит вместо безобидной пачки бумаг отправить по ней пакет с взрывчаткой или ядом. Лориани иногда ошибался, но не был дураком.

— И вам доброй ночи, господин.

Выслушав вежливое пожелание, Фибус прикрыл дверь и задвинул щеколду. Он не боялся за жизнь внутри собственного дома, доверяя охране, как самому себе. Много усилий и времени потребовалось ему, чтобы собрать нужных людей под одним крылышком, но результат того стоил. Владение Хозяина подворотен оберегалось лучше городской ратуши и тюрьмы одновременно.

Щеколда нужна была для личного спокойствия — получалось этакое уютное гнездышко, защищенное от неожиданных визитов слуг. Он посмотрелся в зеркало: по ту сторону стекла на него пялился почти облысевший пухлый и коротконогий человечек в махровом халате на голое тело. Совсем не карлик, но достаточно низкий ростом, чтобы вызывать улыбку у прохожих, когда те видят его рядом с Арно. Впрочем, веселье быстро исчезает с лиц, стоит сведущим людям пояснить, кто находится перед ними.

Прошлые бессонные ночи отложились на лице глубокими морщинами и темными мешками под глазами. Фибус осторожно потрогал переносицу: в детстве ее слегка сместили в уличной потасовке. Теперь иногда мешала нормально дышать.

Вдохнув полной грудью угольной гари — по иному проникающий в открытое окно воздух было не назвать, Фибус подумал о долгожданном отдыхе. И пусть весь Разделенный мир подождет, пока он вволю не выспится…

Вернулся в кресло. Нет, пожалуй. Нужно проверить еще несколько страниц в отложенной папке. Возможно, к ответу придется призвать гораздо больше людей, чем он планировал изначально…

Сумерки только-только протянули прохладные длани над Сар-городом, не успев полностью избавить улицы от власти бесчинствующего днем светила, как в углах помещения и потаенных нишах тут же принялся копиться полумрак. В глазах плыло и строчки букв, отпечатанные на подорожавшей нынче выбеленной бумаге, стали сливаться в нечто несуразное, напоминающее шагающих строем двухвосток. Извилистых и пугливых. Из тех, что помельче, естественно.

Фибус хотел было прибавить газ в установленных вдоль стен светильниках — свет исходящий от мутноватых подкопченных колб потускнел, язычки пламени обрели призрачный синеватый оттенок, но отворившаяся без стука дверь заставила его остановиться. Он так и замер едва оторвав зад от вышарканного кресла.

Он размышлял, не зная как встретить непрошеного гостя, — все местные в курсе установленных во владении порядков, и не осмелились бы нарушить его прямых указаний. А значит, к нему пожаловал кто-то наделенный властью. Большей властью, чем мог себе позволить пухлый коротышка, подслеповато щуривший глаза в попытке рассмотреть пришельца.

Рука рефлекторно нырнула под стол, где у тревожного шнурка крепился к столешнице готовый к бою арбалет. Банальность — никто и не спорил. Едва ли не каждый из сильных мира сего хранил под рукой дорогой многозарядный агрегат начиненный болтами либо пулями на редкой алхимической смеси. Тем не менее, стоило пальцам коснуться массивной костяной рукояти, волной приливала уверенность в собственных силах; и комплекс маленького роста, порой беспокоивший Фибуса, когда приходилось оказаться в щекотливой ситуации, напротив — уходил на задний план.

— Право, не стоит, — услышал он мягкий баритон, донесшийся из-за портьеры у двери. Мягко пахнуло в лицо цветочным ароматом. — Желай я вашей смерти… Боюсь, о том бы вы и не узнали никогда. Просто однажды могли уснуть вечером и больше никогда не проснуться… Или случайно поперхнуться вишневой косточкой, а слуги, как назло, оказались бы далеко, чтобы вовремя прийти на помощь своему господину. Или…

— Перестаньте, я понял, — Фибус с трудом выдавил из себя слова. Человек, не желавший показывать лица, внушал страх. Он не мог в точности объяснить причину постыдного чувства: то ли уверенный, нарочито растягивающий шипящие согласные, голос навевал на него ужас — воображение услужливо рисовало изготовленную к атакующему прыжку кобру. То ли безнаказанное проникновение в святая святых — без приглашения и какого-либо предупреждения владельца, давало повод задуматься над эффективностью и верностью людей, нанятых следить за порядком в доме.

В коленях появилась предательская дрожь.

— Тогда, вам лучше присесть… И уберите, наконец, руку с пушки — это нервирует и совершенно не располагает к беседе. Знаете ведь, что не успеете нажать спусковой крючок.

Фибус знал, но не мог разжать вспотевшую ладонь. Держался за шершавую рукоять, как за спасательный круг.

— Ну же!

Коротышка повременил немного. Потом нехотя разжал пальцы, сел в кресло, сложив руки поверх стола.

— Так много, много лучше… — начал гость из-за другой портьеры, неуловимо быстро сместившись в сторону. Колыхнулось пламя в фонарях. Там, откуда ушел визитер, огонь разгорелся ярче, другой напротив — притух. Незнакомец продолжил: — Молва народная в Сар-городе гласит о некоем господине, что умеет решать любые проблемы, невзирая на сопутствующие сложности.

— Думаю, люд, с которым Вам пришлось вести праздные беседы, необразован и склонен верить во всякие байки и чушь, принесенную на гребне пустынного червя.

— Так считаете? Кхм… Я лично провел несколько дознаний в черных кварталах и знаете… показалось, что они не врали… Успокойтесь. Никто и пальцем не трогал вашу братию, с их собственных голов и голов ближайших родственников не упало и волоска — не такой уж я и бездушный демон, как многие полагают. Обычная беседа по душам. Вам ли, человеку занявшему место Хозяина подворотен не знать, что с людьми делают деньги.

— Люди — податливые, слабые существа. Порой они незаслуженно боготворят кусочки блескучего металла. Считают, стоит им обрести материальный достаток, и накопившиеся проблемы решатся сами собой.

— Уверены?

— Мне часто приходилось видеть сторонников этой идеи… Иногда деньги не стоят ничего, — угрюмо вымолвил Фибус.

— Хотите свернуть на разговор об отваге и чести?

— О страхе и преданности.

— И первое укрепляет второе, так полагаете? Верность господину — как следствие…

— Наоборот. Я предлагаю защиту в обмен на безукоризненное служение. Страх нарушить обещанное — всего лишь небольшой довесок к устным договоренностям. Не мое дело, чем он вызван: опасениями за собственную жизнь или чувством долга.

— Вас не проймешь… Но уверен, нам определенно удастся договориться, — в голосе незнакомца прорезались веселые нотки. — Мы — люди одной категории…

— Люди ли?.. — перебил Фибус.

— В данный момент — люди, — твердо сказал визитер. — Или человеки — как вам больше нравится?

— Чувство юмора у вас конечно… — он хотел добавить — «неразвито», но так и не закончил предложение, посчитав его грубым. Сверх всякой меры.

Так и не дождавшись окончания мысли, незнакомец продолжил:

— Мы оба знаем, что однажды запустив механизм, будем поддерживать его работу до тех пор, пока не выжмем всю причитающуюся прибыль. Неважно — деньги это или социальный капитал. Доверие и уважение низов многого стоит…

— Я не прочь пофилософствовать на эту тему… в другой обстановке. К примеру, на берегу восточного океана. За бокалом хорошего красного вина, — оборвал его Фибус. И тут же испугался — а ну как нежданный гость уйдет, так и оставив в неведении о причинах своего внезапного появления.

Этого хозяин дома боялся больше всего. Высшие не приходят без причины. Получеловек-полудемон — то, что пришелец является кем-то иным, сомнений не вызывало — реакция огня в светильниках и густой цветочный аромат, волнами расходящийся по комнате из-под тяжелой расшитой ткани, тому подтверждение. Он мог бы и скрыть сей факт, не обнажая свою натуру, продолжая пребывать в образе обычного гражданина, каких не счесть в стенах Сар-города, однако решил сразу указать с кем придется иметь дело. А значит, не было другого выбора, кроме как соглашаться со всем, что тот только пожелает.