Плоть орхидеи - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 11

Рой страшно закричал, когда влажная вата коснулась его глаз.

Два черных ворона.

Описание подходило Салливанам. Такая зловещая парочка в черных тесных плащах, мягких фетровых черных шляпах, черных брюках гармошкой и черных ботинках с острыми носами. Обе короткие толстые шеи были обмотаны черными шелковыми кашне.

Несколько лет назад они были звездами маленького бродячего цирка и объявляли их как «знаменитых братьев Салливан». Но братьями они не были – на самом деле их звали Макс Гёза и Фрэнк Курт. Они метали ножи и проявляли чудеса меткости при стрельбе. В финале номера они бросали покрытые фосфором ножи в ассистентку, стоявшую на фоне покрытой черным бархатом доски. Сцена была погружена в темноту, и публика видела только летящие ножи, которые, вонзаясь в доску в дюйме от дрожащего тела девушки, постепенно обозначали фигуру. Это была настоящая сенсация, и так оно могло тянуться годами, но Салливанам наскучили и цирк, и девица.

Собственно, девушка и стала причиной того, что они захотели бросить свой номер. Она была миленькая и сговорчивая, но не оценила манеры Салливанов за пределами сцены – да еще и влюбилась в клоуна, что, конечно, тоже прибавило забот.

Салливаны попытались найти другую ассистентку, но за скромные гонорары не удалось сыскать охотницу стоять под летящими ножами, да еще и проявлять покладистость после работы. В общем, они были сыты цирком по горло и сказали импресарио, что разрывают контракт, но импресарио отказался их отпускать. Он полагал (причем отнюдь не безосновательно), что их номер – гвоздь программы.

Именно поэтому однажды вечером Макс решил все их проблемы, запустив нож так, что тот пробил девице горло, вонзившись в доску: номер был закрыт, контракт разорван, девушка тоже больше не доставляла никаких хлопот. Макс не понимал, почему такое элементарное решение не пришло ему в голову раньше.

Макс же и решил, что теперь им стоит стать профессиональными убийцами. Смерть интересовала его. Забирая людские жизни, он словно уподоблялся богу, и ему нравилось ставить себя над другими и отдельно от других. И потом, ему хотелось много денег, он устал от грошей, которые можно было заработать в цирке.

Он рассуждал так: сотни мужчин и женщин хотят от кого-то избавиться, значит обществу полезен убийца-профессионал. Поскольку нет мотива, связывающего его с жертвой, убийца легко может ускользнуть от наказания, а если все тщательно спланировать и исполнить, то он и вовсе никогда не будет пойман. Фрэнка эта идея устроила – у него было полно энтузиазма, а вот собственных мыслей маловато. Макс знал, что лучшего партнера и пожелать нельзя. Так что они пустили слух, что готовы прикончить кого угодно за три тысячи долларов плюс сто долларов издержек в неделю. Даже Салливанов удивило, как быстро идею подхватили в определенных кругах и сколько на них посыпалось заказов.

Они разъезжали по всей стране на большом черном «паккарде-клипер» – два ворона, неуловимые, несущие с собой смерть. Полиция о них не знала, поскольку их жертвы боялись полиции и не обращались туда в поисках защиты. Порой до намеченной жертвы доходил слух, что за ней послали Салливанов, бывало, приговоренный пытался скрыться. Салливанам было безразлично, придется ли вести долгую охоту, или будет достаточно приехать к дому и выстрелить в жертву, когда та откроет дверь. Им была нужна лишь фотография жертвы, его имя и последний адрес, а поиски входили в пакет услуг. Им самим было нужно немного, и сто долларов вполне покрывали их недельные расходы. Трехтысячные гонорары они не трогали, но оставляли на время, когда уйдут на покой. Макс и Фрэнк безумно любили птиц и собирались купить магазин по продаже птиц, когда поднакопится первоначальный капитал, чтобы обустроить все с размахом.

Малыш Берни связался с ними на следующий день после того, как Рой надул его в истории с ограблением банка. Салливаны взялись убрать Роя за пять тысяч долларов. Они понимали, что Малыш Берни – большая шишка и у него достаточно своих людей, чтобы убить кого надо, стало быть, он пришел к ним именно потому, что предвидел затяжную и сложную работу. Так что на всякий случай они подняли цену.

Сложность была, естественно, в том, чтобы найти Роя. Его предупредили, что по его следам идут Салливаны, и он немедленно исчез с радаров. Стало ясно, что он покинул Нью-Йорк и так хорошо замел следы, что они терялись на вокзале Пенсильвания. Снова найти след казалось предприятием безнадежным.

Но не для Салливанов. Это были опытные охотники на людей. Чтобы найти жертву быстро, рассуждали они, нужно узнать ее привычки, выяснить, где живет родня, есть ли у приговоренного девушка и где она. Потом остается только запастись терпением, и рано или поздно человек найдется.

Они без труда выяснили, что у Роя есть брат, который год назад работал страховым агентом в Канзас-Сити. Они вроде бы совершенно зря съездили туда: оказалось, что Стив Ларсон вышел из страхового бизнеса и как будто держал звероферму, но где – непонятно.

Прошла неделя. Салливаны сидели в отеле в спальне и по очереди обзванивали все магазины, торгующие оборудованием для звероферм, какие только можно было найти в ближней и дальней округе, и спрашивали адрес Стива Ларсона. Они называли пользующуюся хорошей репутацией адвокатскую контору и говорили, что Ларсон много задолжал и им необходимо с ним связаться. Наконец их терпение было вознаграждено. Фирма в Боннер-Спрингс снабжала Стива Ларсона оборудованием – и сотрудник с удовольствием сообщил его адрес.

Три дня спустя большой черный «паккард-клипер» въехал в Пойнт-Бриз, городок в долине, на расстоянии миль в двадцать от Голубой горы.

Салливаны припарковались у салуна, покинули машину и вошли в безлюдный бар. Они так привыкли выходить на арену, что и сейчас двигались как один, короткими быстрыми шагами, размахивая руками с одинаковой амплитудой, словно тени друг друга. В черной одежде, с такой манерой двигаться, они тут же привлекли к себе внимание, и люди смотрели им вслед, чувствуя смутную тревогу, будто перед ними были призраки.

Работая в цирке, они представлялись как братья и потому старались выглядеть одинаково – эта привычка сохранилась и впоследствии. Они оба носили тонкие, как карандашная линия, усики и очень коротко стриглись. Но на этом сходство заканчивалось. Макс был на пару дюймов ниже Фрэнка. У него было маленькое бледное лицо и плотно сжатые губы. Фрэнк был толстый и одутловатый, с крючковатым носом и вялым ртом, и каждый раз, собираясь что-то сказать, он облизывал губы. Глаза его обладали живостью стеклянных шариков.

Салливаны отодвинули два высоких стула у барной стойки и сели, положив руки в перчатках на прилавок.

Бармен окинул их взглядом, подумал, что это явно опасная парочка, но улыбнулся – не хватало еще нарываться на неприятности.

– Слушаю, джентльмены, – сказал он, вытирая прилавок перед ними.

– Два лимонада, – сказал Макс тихим высоким голосом.

Бармен бесстрастно обслужил их, но, когда он собрался отойти, Макс поманил его пальцем.

– Что у вас тут в городе творится? – спросил он, потягивая лимонад и глядя на бармена стеклянными глазами. – Расскажите. Мы не местные.

– Вот как раз сейчас суматоха поднялась. – Бармен явно был не против обсудить последние новости. – Завтра о нас будут писать газеты по всей стране. Только что от репортера слышал.

– А что случилось-то? – Макс удивленно вскинул бровь.

– Одна пациентка сбежала из больницы Гленвью, и оказалось, что это наследница шести миллионов баксов.

– И где эта самая больница?

– На холме, в пяти милях отсюда по дороге на Оуквилл. Дамочка укатила на грузовике, и грузовик, разбитый, нашли примерно в миле отсюда. Не исключено, что она убила шофера.

– А саму-то ее нашли? – спросил Фрэнк, пригубил лимонад и промокнул губы тыльной стороной перчатки.

– Кажется, нет. Все еще ищут. Утром здесь были копы. Никогда не видел столько копов сразу.

Глаза Макса загорелись.