Второй медовый месяц - Дарси Эмма - Страница 5

— Извини, я не хочу продолжать эту отвратительную сцену. Мне нужен горячий душ.

О, эта уничтожающая ирония! Прежде чем захлопнуть дверь ванной, он бросил ей в лицо последние жесткие слова:

— Учти, что твоя чертова сорочка, твой чертов эгоизм и твое чертово самомнение ни капельки не взволновали меня.

Дверью он прочно отгородился от нее.

Еще несколько минут Джину била нервная дрожь. Теперь, когда ей открылась ужасающая картина того, как видит Рейд их отношения, она могла лишь стоять без движения и смотреть на дверь ванной, словно за ней находится ад.

Инстинкт самосохранения неумолимо твердил, что она должна войти за ним. Как угодно, но она должна заставить себя это сделать. Потому что Рейд ошибается в ней, и если она не докажет ему, что он ошибается — здесь и сейчас, — то никогда уже не сможет это сделать. Так что она должна сейчас открыть дверь и… Ее воображение не могло нарисовать того, что произойдет потом, но, что бы там ни было, это лучше, чем пустота, в которой Рейд оставил ее.

Глава третья

Позволь себе Джина задуматься, она, наверное, потеряла бы мужество. Просто делай шаг за шагом, твердила она себе, и не раздумывай, что сделаешь ты, а что он. Ванная принадлежит и ей тоже, так что у нее есть полное право войти. Каковым она и воспользовалась. Тут ее очень вовремя отвлекло от размышлений то, что она увидела

Вода громко плескалась о красивую итальянскую плитку, блестящую и переливающуюся, которой были выложены стены от потолка до пола. Из ванны шел густой пар, так что в комнате стоял полупрозрачный туман, приглашающий в него нырнуть.

В роскошной большой ванне за стеклянной дверью легко поместились бы двое, но Джина никогда не купалась вместе с Рейдом. В это время у нее обязательно находились другие дела. Нет, просто каждый раз она пользовалась этим оправданием, отговоркой, а на самом деле причина была в ее застенчивости. Джина стала еще больше стыдиться своего тела, произведя на свет детей, — выступали вены под кожей, живот выпирал, из груди сочилось молоко. Сколько лет она тщательно избегала того, чтобы Рейд увидел ее обнаженной.

Но теперь она была в хорошей форме. Ничто не портило ее кожу, исчезли выпирающие вены. Больше не осталось причин, чтобы скрывать свое тело. Вот только если бы она могла преодолеть себя и вести себя так, как в их медовый месяц. Тогда Рейд научил ее не стесняться самой себя, но это продолжалось только до того, как она забеременела. Так почему нельзя повторить это теперь? Почему?

Рейд никогда не стеснялся своей наготы. Джина смотрела на него сквозь стеклянную дверь и восхищалась совершенством его тела. Вода обливала его плечи и голову, скатывалась по упругим мускулам на спину. Он стоял, закрыв глаза и сжав губы, но было видно, что его зубы плотно стиснуты. Руки сжимались в кулаки. Какой бы горячей вода ни была, она не смогла снять напряжение Рейда.

Внутри у него клокотала бешеная энергия, и это нельзя было не заметить. Неуправляемая и буйная энергия, которую он пытался успокоить и взять под контроль. Рейду это всегда отлично удавалось. И то, что сегодня вечером он вышел из себя, было только тревожным признаком его крайнего недовольства женой.

Джину снова охватил безотчетный страх, парализовавший ее решимость, сжавший ее смятенную душу и навеявший массу сомнений. А вдруг в ней просто нет тех качеств, которые могут его удовлетворить? Ведь он сам — человек незаурядный. Это признавали все, кто с ним общался. А она… что она пыталась сделать, чтобы ему соответствовать? Он выбрал ее для того, чтобы она была матерью его детей. И все. Окончив университет, Джина ни единого дня не работала по специальности, потому что как раз в это время в ее жизни появился Рейд и придал ее существованию истинную цель.

Но теперь все это рухнуло. Так не должно было получиться, бессильно подумала она. Я люблю его. Я всегда его любила. И он тоже чувствует, что все получается не так. Знает, того, чтобы она рожала ему детей. Сегодня, отбросив прочь лицемерие — как бы больно это ни было, — они могли бы что-то исправить. Она должна попробовать, обязана, хотя каким образом — одному Богу известно.

Рейд откинул голову назад. По высоко поднявшейся его груди было видно, что он сделал глубокий вдох. Потом он потянулся, выключил воду, открыл глаза… и увидел Джину, смотрящую на него в упор. Он так и замер, раздраженный тем, что она осмелилась помешать ему в его интимном занятии, и это отчетливо было видно по его лицу.

Джина чувствовала себя, как кролик перед удавом, и не могла шевельнуться, даже если бы очень захотела что-то сделать. Но она и не задумывалась над этим. Она пришла к нему просто потому, что не могла переносить эту ужасную пустоту, которую он оставил, уйдя от нее. Она не собиралась вести себя как назойливая муха — если человека можно сравнивать с насекомым.

Рейд потянулся, отодвинул прозрачную дверь, и Джина внезапно увидела, что между ними больше нет стеклянной перегородки и он стоит совсем близко. Он был разгорячен, раздражен, упругие мускулы напряжены, а в глазах сверкал вызов.

— Ты меня хочешь, Джина?

Его голос звучал напряженно и зло, полностью в соответствии с выражением лица. Рейд с силой стиснул ее запястье и резко затаащил за дверь — не дожидаясь ответа. Джине пришлось подчиниться. Все его тело было напряжено, как бы говоря: подчиняйся без оговорок.

Он схватил ее за талию и сунул под струю душа, торжествующе глядя, как ее аккуратно уложенные волосы обвисают мокрыми прядями, а красная шелковая сорочка прилипает к телу.

— Что, хочешь вернуться в безопасное местечко, да? — ухмыльнулся он, с насмешливым видом открывая ей дорогу в комнату.

У Джины сжалось сердце. В поведении Рейда не было ни грана уважительности. Он только и старался задеть ее побольнее. Да и что такое безопасность? Ей все равно некуда бежать, даже если и удалось бы заставить свои онемевшие ноги двигаться. Если она хочет сохранить союз с Рейдом, то должна остаться и стоять на своем, невзирая на страх и дрожь в коленях.

— Нет, — хрипло выдавила она. — Я буду стоять здесь, пока ты меня не выслушаешь. — Может быть, это безумие, но Джине отступать было уже некуда.

— Джина, лучше не дразни демона, которого ты и так разбудила, — предостерегающе сказал Рейд.

— Я хочу тебя. Хочу. Ты все не так понял, Рейд! — воскликнула она, отбрасывая мокрые волосы с лица, чтобы он мог видеть ее глаза и понять, что ошибся. Ей необходимо убелить его в этом.

В его глазах она увидела только недоверие.

— Что ж, давай посмотрим, насколько это желание сильно. — Он взялся рукой за край кружева и рванул так, что сорочка расползлась по швам. Он яростно сверкнул глазами на остатки испорченной одежды. — Это тебе поможет показать, насколько сильно твое желание.

Джина была ошарашена таким внезапным поворотом, но в то же время его грубость только подстегнула ее. Рейд ее не отверг. Наоборот, он подыгрывает ее намерениям, давая ей возможность подтвердить свои слова делом. Совершенно ясно, что пустые слова его не проймут.

Джина не стала смотреть вниз. И без того она знала, что мокрая сорочка облепила ей бедра. У нее дрожали ноги и подводило живот, но, собрав все силы, она отогнала прочь мысль о том, что у нее ничего не получится. Ее руки сжали край шелковистой ткани. Чувствуя, что другого выхода нет, она рванула ткань и сорочка упала к ее ногам.

Рейд оторопел. У него даже перехватило дыхание. Его глаза широко и изумленно раскрылись, и Джина ощутила, как ее захлестывает волна торжества. Она сделала это! Она сумела заставить его забыть свое предубеждение по отношению к ней. Но мимолетного изумления недостаточно. Надо заставить его изменить мнение о ней как об эгоистичной холодной женщине.

Джина ощутила внутри себя необыкновенную силу, которая вытеснила страхи и поселила в ней уверенность в себе. Она высоко подняла голову. Если не смотреть вниз, можно представить, что ее тело принадлежит другой женщине, бесстыдной и пылкой, которой нравится выставлять его напоказ.