Верните меня на кладбище - Романовская Ольга - Страница 6

– Аркебузу мы тоже заберем, проверим, чья она. Ну, счастливо оставаться! – Солдат приложил пальцы к шапке. – Хорошей торговли!

Мастер Зан кивнул, хотя сомневался, что продаст сегодня хотя бы пару обуви.

Товарищ ушлого стражника оправился от оказии и огляделся в поисках Кары. Однако она успела сбежать, справедливо рассудив, что вооруженный конвой к несуществующему дому ей не нужен. Миновав пару кварталов, женщина остановилась и прислушалась: погони нет. Вот зачем ляпнула про кладбище? Впредь надо думать и помнить: правда – хорошо, а с ложью живешь дольше.

Ноги в туфельках мерзли, скользили по накатанному снегу, но Кара не собиралась с ними расставаться. Она направлялась к дому дяди, чтобы высказать накопившиеся претензии и забрать пару вещей, если сохранились, своих, если нет, тетка не обеднеет. Некромант все-таки незнакомый мужчина, нельзя являться к нему голодранкой. Помнится, родственники всегда ее наряжали перед приходом очередного кандидата в мужья, а теперь Кара и вовсе идет на главное свидание в новой случайной жизни. Когда женщина добрела до знакомой улицы, туфли полнились снегом, а ступни потеряли чувствительность. Ухватившись за забор, Кара растерла их и в очередной раз помянула некроманта. Однако и второй мужчина хорош! Дал стрекоча и не предложил даме куртку. Кара в полной мере успела оценить силу морозца. Казалось, даже кости звенели от холода, зубы стучали, а кожа давно приобрела мертвенно-бледный оттенок.

– Определенно, некромант – садист, мазохист и идиот в одном лице! – Кое-как отогревшись, Кара побрела по утоптанной тропинке вдоль домов. – Я без высшего образования и то понимаю, зимой по кладбищам не скачут. Да на него надо в муниципалитет заявить, он опасен для общества! Страшно представить, что сотворит этот недоучка, когда над городом нависнет реальная угроза.

Перед домом дяди играли незнакомые дети: мальчик и девочка. Они слепили снежного человека и горячо спорили, какого он вышел пола. Кара поставила бы на средний, пожалела бы приписать получившегося косого уродца к мужчинам или женщинам.

– А где Оливер?

Молодая женщина недоуменно рассматривала детей. Они не походили на племянников, даже отдаленного сходства нет. К тому же у дяди трое девчонок, сыновей нет. Старшая, наверное, уже просватана. Дети замерли и в свою очередь уставились на Кару. Мальчик смотрел свысока, пытаясь казаться взрослым и умудренным. Девочка поглядывала со смесью страха и интереса. Особенно ее волновал наряд незнакомки.

– Оливер Стен, – терпеливо повторила Кара.

Наверное, дети – троюродные племянники или какие-то другие дальние родственники, поэтому она их не знает.

– Никакого Оливера Стена здесь нет, леди, тут папа живет, – важно ответил мальчик.

Леди. Пусть произнесенное детскими устами, слово грело сердце. Прежде Кару в лучшем случае величали госпожой, но чаще «эй ты!» или «дамочка».

– А как зовут твоего папу?

Молодая женщина подошла ближе и присела на корточки перед мальчиком. Сестра боязливо спряталась за его спиной.

Привлеченная разговором, из окна высунулась соседка. Ее Кара помнила – кухарка в доме местного банкира.

– Вы Оливера Стена ищете? – окликнула она бывшую покойницу.

Не вспомнила. Да что там, Кара сама себя в зеркале не узнала, совсем другая стала. Оставался голос, только вот женщине хотелось сохранить инкогнито: мало ли? Поэтому она просто кивнула.

– Так они год, как переехали, – поведала словоохотливая соседка, тщетно пытаясь разглядеть лицо Кары под вуалью. – Как племянница их померла, дом продали и переехали.

– Куда?

Вопрос вырвался птичьим карканьем. Сердце заныло, кулаки сжались. Вот, значит, как! На надгробную плиту поскупились, а сами на ее деньги…

– Так в дом к ней. Чего пустовать-то? От племянницы наследство хорошее осталось, единственно, с братом делить пришлось, ну да Оливер как-то дело обставил, что ему больше вышло.

Ненависть к дяде росла, словно подпитываемое сухостоем пламя. Правильно она записала вещи на его имя, а Кара-то думала, стеснялась!

– И то верно, зачем солдату деньги, – продолжала разглагольствовать соседка. – Убьют, кому достанутся?

– Сестрам, – мрачно ответила Кара.

Побелевшие пальцы сжались в кулаки. Плавала бы в безвременье за Гранью и ничего бы не знала. Зачем некромант воскресил? Теперь в сто раз больнее, чем когда она по стеклу ходила или веревку трогала. Родные люди!.. А как копнешь, так хуже врагов.

– Девкам? – рассмеялась собеседницам. – Хватит с них приданого, все равно в другие семьи уйдут. У Оливера своих три штуки, куда ему еще чужих содержать? Нет, денежки в семье должны оставаться, доход приносить. Оливер на них маслобойню купил.

Соседка говорила бы дальше, но Кара не желала ее слушать. Сухо поблагодарив, молодая женщина побрела прочь. Она умело пресекла попытки любопытной кухарки выпытать свое имя: знакомая, мол, давно не навещала. Планы Кары несколько изменились: она хотела изменить распределение наследства. А не выйдет, пусть некромант в качестве компенсации за моральные страдания воскресит ненадолго мужа. Потребуется, Кара сама рукой покойника водить будет, лишь бы остаться без средств. Ничего, умереть можно и на съемной квартире, на том свете деньги не нужны.

Где-то на половине пути Кара сообразила, что с ней творится нечто странное, хотя, если разобраться, любое ее действие – несусветная странность. Но эта, пожалуй, самая главная. Она не обморозилась! Мерзла, дрожала, но не погружалась в приятное состояние сонного небытия. «А ведь верно! – Молодая женщина остановилась, поправила прилипшую, увлажнившуюся от дыхания вуаль. – Я часами лежала на снегу, сейчас на мне только платье – и ничего. Ноги и руки не отнялись, глаза не закрываются». Напрашивался один единственный вывод – воскресшая покойница стала бессмертной. Экспериментировать и проверять, подействует ли на нее веревка или, скажем, утопление, Кара не собиралась. Любой результат бы ее не устроил. Нахлебаться воды и умереть от удушья – одинаково сомнительная перспектива. «Ладно, хотя бы чинно в гроб лягу, а не скорчусь под забором», – утешила себя молодая женщина. Во всем нужно искать плюсы.

За год, прошедший с ее смерти, бывший скромный домик вдовы преобразился и теперь напоминал самый настоящий особняк, только без каменных драконов или василисков перед входом. С помощью чужого наследства дела у дяди пошли хорошо, раз он сумел расширить первый этаж и надстроить второй. Каменный, под блестящей черепичной крышей, дом манил глаз. От садика, в котором Кара нередко спасалась от назойливых поклонников, тоже ничего не осталось, зато появилась важная латунная табличка у почтового ящика. Прогулявшись вдоль фасада и убедившись, дядя добился своего, пустил соседям пыль в глаза, молодая женщина направилась ко входу. На стук ответили не сразу, Каре пришлось барабанить снова и снова, чтобы дверь приоткрылась, явив заспанное женское лицо неопределенного возраста. Рыжей крашенной незнакомке с равным успехом могло оказаться и двадцать, и сорок, но в одном Кара не сомневалась, жизненного опыта у визави на все шестьдесят.

– Что надо? – грубо спросила женщина. – Воскресенье, нормальные люди спят.

– А я ненормальная и не человек, – нашлась Кара и плечом отодвинула остолбеневшую рыжую с дороги.

Она могла бы поднять вуаль и доказать справедливость своих слов, но решила повременить с тяжелыми аргументами. При всем нахальстве, у женщины могло оказаться слабое сердце.

– Эй, куда!

Спохватившись, рыжая преградила Каре дорогу. Воскресшая покойница ответила вопросом:

– А вы кто?

Женщина в зеленом халате с жуткими розочками не растерялась:

– А вам кто нужен?

– Оливер Стен.

– Так я его жена, – важно раздулась любительница розочек и презрительно осмотрела продрогшую гостью. – Богадельня в другой стороне.

– Спасибо, я не тороплюсь. Оливер уже встал?

– Да послушайте вы!..

Тут уж Кара не выдержала и с кривой улыбкой, на иную ее мышцы оказались неспособны, подняла вуаль. Эффект вышел ошеломительный, молодую дядину супругу – выходит, с прежней он развелся – как ветром сдуло. Молодец, крепкая: в обморок не упала, ни звука не издала. Остановившись против зеркала в прихожей, Кара со вздохом вернула вуаль на место и направилась наверх. Она полагала, спальня находится именно там, подальше от шума и суеты. Если дядя стремился подражать аристократам, то и дом обустроил соответственно. Помнится, господин Барк тоже не спал на одном этаже с кухней. Раз жена не успела переодеться, ее супруг тоже пока в кровати. Так даже лучше, вряд ли дядюшка станет прыгать со второго этажа. Интересно, а куда делась его рыжеволосая супруга? Вариантов два: или она забилась под стол, или ищет справедливости у стражей порядка. По известным причинам первое Каре нравилось гораздо больше.