Макс Сагал. Контакт (СИ) - Никсон Ник - Страница 47

Ночью случилось землетрясение. Дома, как сонные коты, только слегка вздрогнули, и дальше засопели. Во время толчков со стороны озера доносились пугающие барабанные вопли ломающегося льда.

— Трясет глубоко под землей, — объяснил Мандарханов. — Раз в месяц так бывает, иногда и чаще. Пугаешься поначалу, а потом привыкаешь. Уснуть помогает.

В восемь утра приехал снегоход. За рулем, точно неотъемлемая часть машины, как двигатель или лыжи, восседал Мотор. В качестве пассажира сзади ехал Брадинкин. Выглядел военврач неважно: щеки посинели, кожа на губах облезла, уставшие глаза навыкат.

По лицу Мотора сразу стало ясно — ночью обошлось без гостей.

Брадинкина завели в дом, уложили на раскладушку рядом с печкой. Отогревшись, военврач дрожащими руками, постанывая, попытался стянуть ботинок, но самостоятельно не смог. Пришлось срезать скальпелем, чтобы извлечь распухшую стопу.

— Ночью холодно было, — с чувством вины сказал Мотор. — Капитан разрешил развести костер только в четвертом часу.

— Почему раньше не привез? Чуть человека не угробили, — возмутилась Танька.

— Ты же знаешь, не я решаю. Да и не хотел он уезжать.

— Я приказ капитана не нарушил, — сказал Брадинкин, словно отчитываясь перед вышестоящим начальством.

— Пусть проспится.

— Я согрелся уже. Нога — так, отек. Пройдет, перелома-то нет. Игорь, отвези на перевал. Я поднимусь.

Сагал впервые узнал, как на самом деле зовут Мотора.

— Куда вам на перевал, Арсений Иванович? — Танька ладонью опустила его голову в подушку. — Чем вы там поможете? Лежите, отдыхайте.

— За дезертирство, Танечка, — статья. Я двадцать лет служу.

— Капитан разрешил тебе сутки отдохнуть, — сказал Мотор.

— Правда? Он так и сказал? — Брадинкин расцвел и тут же на его лице выступила гримаса боли. — Я только немного полежу здесь. Только чуть-чуть. Не дезертир, не дезерт…

Брадинкин обмяк и моментально заснул.

Мотор подмигнул Сагалу — на выход. Отошли к берегу, чтобы никто не слышал разговора. Мотор несколько минут оглядывался, жался, собирался с силами.

Сагал заметил, что вдоль береговой линии прорезалась зигзагообразная трещина. Длина ее не поддавалась оценке — в обе стороны трещина тянулась до горизонта, отсекая от озера гигантскую прибрежную льдину шириной около полста метров. Повсюду громоздились ледяные завалы, отливающие ярко-голубым светом.

— У тебя это, спутниковый телефон есть?

— Мне звонить некому. У Паши вся связь.

— У Паши с собой только рация коротковолновая. Спутниковую капитан приказал наверху оставить.

— Чтобы никто из нас не помыслил нарушить его приказ.

— Черт знает что.

Поправив на плече автомат, Мотор покосился на сопку. Долго и задумчиво смотрел.

— Положат нас здесь, как пить дать, чувствую.

— А что думает капитан?

Мотор напряг нижнюю челюсть, клацнул зубами. Потом, опомнившись, забегал глазами. Не знал, можно ли Сагалу доверять.

— Капитан уверен, что они вернутся. Мне приказано поднять вас наверх.

— Тебе приказ не нравится.

— Я приказы не обсуждаю.

— Но ведь хотел обсудить. С полковником Громовым по спутниковому. А разве у военных разрешено — через голову командира прыгать?

Мотор вдруг уменьшился, словно кончилось действие заклинания, превратившего крысу в кучера. Спину прогнул груз вины.

— Я не уверен, что Громов в курсе того, что здесь происходит. Татар… он, то есть капитан Погребной, много что говорит, но я ему не доверяю.

— Думаешь, он соврал про военное положение?

Мотор в ужасе огляделся — нет ли кого рядом. Проверил рацию — вдруг включена. Для верности повернул выключатель. Сломал.

— Да чтоб тебя! — он снял с плеча автомат, вдруг ставший тяжелее чугунной болванки, и опустил прикладом в снег. Набрав воздуха в грудь, выдохнул накопившуюся усталость.

— Артист рассказывал, в Чечне они как-то разведгруппой засели у села. Приказ был: разведать, есть ли там боевики, оценить численность и отойти. Татар нарушил приказ, решил захватить главаря — тот много наших положил. Они кинули дымовуху в дом. Татар самолично прошил очередью по пояс. Главарю внутри бедро пробили. В доме еще жена его была и сын, те на пол легли, там их по головам и взяло. Капитан потом сказал, что на группу напали, и они действовали по ситуации. Артист и остальные подтвердили. Своих не сдают, да и женщину ту с ребенком не вернешь. Так и молчали все.

— Но тебе рассказали.

— Артист за водкой и не такое расскажет.

— Представь, что бы он рассказал за хорошим виски.

— Да пойми ты. Капитан своего добивается любой ценой. Вы, гражданские, что бы он там ни говорил, за его заскоки подыхать не должны.

— Тогда почему ты здесь? Лейтенант ждет в лагере спасательный катер. У них и связь с Громовым есть.

Мотор нервно усмехнулся.

— Я вторую ночь не сплю. Только адреналин кормит. А вдруг глюк? Показалось, надумал себе. Ладно если привлечет по статье, так скорее пулю в лоб всадит. Я один стариков своих содержу, пропадут без меня.

— Тогда у тебя только один выход, — Сагал указал взглядом на вершину.

Мотор дернул головой, смахнув с лица уныние. Закинул автомат на плечо, выпрямился струной.

— Пойду бензина в сарае солью. Скажи голубкам, пусть собираются. И да, о том, что я сказал, — забудь.

Туман рассеялся, подставив январскому солнцу такие разные вершины байкальского хребта: заостренные и пологие, заснеженные и голые — сочетание мощи и спокойствия, силы и красоты.

С вершины перевала открывался вид на долину реки Лена. Блеклая полоса льда подобно змее виляла между болотами, ныряла в лес, там делилась на две части, потом на четыре, восемь, шестнадцать. А потом частички снова собирались друг в друга и стремглав неслись за горизонт. Река не стояла на месте, движение — ее жизнь. Так почему стоит Сагал? Ответы прикрыты ширмой его мировоззрения. Он боится заглянуть внутрь, потому что потом может и не вернуться обратно.

Мотор накрыл снегоходы брезентовыми чехлами.

— Пошли, опаздываем уже.

— А почему капитан торопится? — поинтересовалась Танька. — Никто ж ночью не прилетел. И с чего он решил, что они туда вернутся?

— Капитан хочет, чтобы вы были в безопасности.

— Безопасней нам будет подальше от него.

Мотор сделал вид, что не услышал. Поторопил остальных жестом.

— Макс, — обратился Паша. — Уже уходим.

— Я не иду.

— Ты не понял, — окликнул его Мотор. — Все идут сейчас. Это приказ капитана.

Сагал молча пошел вниз с перевала в сторону реки. Мотор рванул за ним, на бегу вскидывая автомат.

— Стоять!

Щелчок затвора. Сагал обернулся, в него уставилось черное дуло.

— Военное положение, забыл? Так что пойдешь впереди, чтобы я видел.

Сагал не двигался.

— Вперед, я сказал!

— Скажешь ему, что я сбежал. Прыгнул в овраг, и ты меня не нашел. За последствия отвечаю только я.

— Ага, хрен тебе. Я за тебя отвечаю перед командиром. И ты поднимешься!

— Только когда проверю свою теорию.

— Сейчас!

— Ты теряешь время. А капитан, между прочим, ждать не любит.

Повисла напряженная пауза. Мотор был полон решимости и отступать не собирался. Впрочем, как и Сагал.

— Пожалуйста, успокоитесь! — вмешалась Танька. — Как дети. Вы еще друг друга постреляйте. Макс, у него же приказ. Так нельзя поступать.

— Этот приказ неправильный и он это знает, не так ли?

— Козел! — Мотор вздохнул. — Скажи капитану про свою теорию. Если он даст добро, то иди куда хочешь, — он протянул свободной рукой рацию.

— Не даст.

— Тогда я не могу тебя отпустить.

— Я уйду сам.

Сагал сделал два шага назад. Мотор напрягся, готовясь спустить курок.

— Игорь, пожалуйста, не надо, — Танька положила руку Мотору на напряженное плечо. Военный прогнулся под ней, словно она тонну весила.

— Если я не пристрелю, капитан сам его пристрелит как дезертира. Или медведь нападет, или тот уфолог-псих и его дети заколют его в лесу.