Папирус любви (СИ) - Красников Андрей Андреевич - Страница 39

– Сильнее, – повторила Джина, крепко прижимая к себе голову невольницы. – Вот так... и глубже... да...

“Гадина, дышать же нечем... блин... язык сейчас отвалится... как мужики это делают... дай вздохнуть, тварь... боже, наконец-то... да уймись ты, я уже продолжаю... лучше бы сосала...”

– Пососи, – угадала ее мысли госпожа. – Да, да... боги... теперь лижи...

Движения рыжей стервы стали заметно резче, дыхание участилось, а бедра начали конвульсивно подергиваться. Но пальцы по-прежнему крепко сжимали волосы уставшей девушки, вынуждая ее с каждым мгновением все глубже зарываться лицом в рыжую поросль и мечтать о новых глотках свежего воздуха.

“Задушит ведь, сволочь... какая позорная смерть... боже, до чего я докатилась...”

– Лижи... да... Рондо, не хочешь ей засунуть? Глянь, как стоит... боги... да... да... да!

Маг что-то ответил, но в этот самый момент уши рабыни оказались стиснуты ногами хозяйки, мягкий волосатый холмик несколько раз активно ткнулся в широко раскрытый рот, а откуда-то издалека пробился невнятный стон.

“Черт... дышать...”

– Хорошая девочка, – пробормотала Джина, отпуская воспитанницу. – Иди, отдохни...

Вернувшись в спальню и накрывшись одеялом, Катя обняла подушку, а потом тихо всхлипнула.

Случившееся было чем-то неправильным, противоестественным, кошмарным. Если всевозможные мужские домогательства казались молодой девушке вполне логичными и даже отчасти лестными, а проникающий в попу страпон она еще хоть кое-как могла приравнять к обычному сексу, то необходимость заниматься куннилингусом находилась за гранью добра и зла.

“Тварь... а если меня реально какой-нибудь драной аристократке продадут? Или баронессе...”

Мысль о принудительном удовлетворении обратившей ее в рабство леди Кораль вызвала у невольницы приступ черной меланхолии. Впрочем, спустя какое-то время Катя все-таки успокоилась, съела принесенный охранником ужин, а затем улеглась в кровать, ожидая появления мага.

“Это ведь звоночек... чему еще они меня тут научить могут? Да ничему. Дождутся, когда я привыкну языком работать, а затем все, продадут...”

Осознание неизбежных и скорых перемен дало начало следующему витку переживаний. Сумрачный подвал, суровые воспитатели, интенсивные тренировки, а также постоянные унижения – все это меркло на фоне возможного переезда к жестокому и бесчеловечному хозяину. Или хозяйке.

“Я не выдержу... если попадется какая-нибудь тварь... в жертву принесут... или просто замучают... надо отсюда убираться, бежать к чертовой матери... но как... где этот герой-любовник, чтоб он сдох...”

Рондо так и не пришел. А следующим утром студентка получила такую порку, какой не испытывала со времен публичного наказания в лагере королевской армии.

– Забыла свое место, шлюха? – поинтересовалась Джина, охаживая ягодицы рабыни длинными гибкими розгами. – Так я тебе напомню... хорошо так напомню...

– Ммм! М!

Привязанная к столу и заткнутая кляпом девушка повизгивала от ударов, отчаянно мычала, стараясь вымолить у госпожи прощение за все свои вольные и невольные грехи, плакала, снова визжала...

– Давай, вылечи ее, – в конце концов распорядилась садистка, отбросив в сторону орудие наказания. – Потом тащи на колесо.

Мучительный сеанс лечения плавно перетек в многочасовую ходьбу по гнусному барабану... а вечером все вернулось к тому, с чего начиналось.

– Ммм! Ммм!

На сей раз вместо розог использовался широкий кожаный ремень, плотно обвивавший тело и доставлявший из-за этого еще больше страданий. Несчастная студентка, потеряв всяческую надежду на спасение, извивалась в сдерживавших ее путах, громко выла, старалась перевернуться или как-то еще спрятаться от порки, но госпожа была неумолима – экзекуция продолжалась добрых двадцать минут и только затем от рыжей стервы наконец-то последовало очередное указание:

– Лечи ее. И в камеру.

Когда за спиной лязгнул замок, перепуганная и ничего не понимающая Катя избавилась от кляпа, осторожно пошевелила онемевшей челюстью, а затем скрылась под одеялом, пытаясь осознать, что творится вокруг.

День откровенно не задался. Но что именно стало тому причиной? Их связь с Рондо?

Пленница вспомнила лицо наблюдавшего за поркой волшебника и с сомнением качнула головой – парню совершенно точно не нравилось происходящее, но расстроенным или виноватым он не выглядел.

“Притворялся? Может, эта тварь его вчера перехватила, когда он ко мне шел? Небось, пригрозила баронессой, напугала... теперь хрен у меня что получится... блин... даже поесть не дали... сволочи...”

Невеселые думы и попытки докопаться до сути происходящего одолевали ее часа два. После этого девушка все-таки погрузилась в дрему... но буквально сразу же проснулась от скрежета открывающейся двери.

– Кто это? Госпожа Джина?

– Это я, леди Птичка, – ответил зашедший в комнату маг, ставя на табуретку поднос с несколькими тарелками. – Я принес вам поесть.

Катя абсолютно перестала что-либо понимать. Если любовник настолько нагло приходит к ней в камеру после случившегося днем кошмара...

– Что происходит, господин Рондо? Пожалуйста, скажите мне. Она знает о нас?

– Вряд ли, – усмехнулся волшебник. – Вы ешьте, ешьте.

– Успею, – отмахнулась девушка, прижимая к груди одеяло и следя за гостем испуганными глазами. – Почему меня сегодня так... так... пороли?

– А что вас удивляет, леди Птичка? Вы всего лишь рабыня, а Джина – ваша хозяйка. Ей захотелось вас высечь, она это сделала.

– Она... – Катя постаралась придумать достойное возражение против царившего вокруг произвола, но в конце концов лишь беспомощно развела руками: – Я же ничем не провинилась!

– Это не важно, – зевнул маг, ловко сбрасывая мантию и перебираясь в кровать. – Главное, что она решила вас наказать. Идите сюда.

Заниматься любовью с подручным рыжей гадины студентке откровенно не хотелось, но сейчас было не время и не место для всевозможных выкрутасов. А от лежавшего рядом парня зависело слишком много всего, чтобы игнорировать его незамысловатые желания. Вдобавок, он принес еду...

Чувствуя себя отдающейся за съедобный корешок обезьянкой, Катя устроилась возле мага, осторожно погладила его по волосатой груди, а затем печально и тихо спросила:

– Меня скоро продадут, да?

– Не знаю точно, – ответил Рондо, обнимая ее за талию и пододвигаясь немного ближе. – Может быть.

– Вы говорили, что поможете, – тоскливо выдохнула пленница, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. – Говорили, что позаботитесь обо мне...

– Конечно, – уверенно кивнул волшебник, ласково сжимая ее грудь и дотрагиваясь губами до украшенного кольцом соска. – Обязательно позабочусь... у вас такое восхитительное тело, леди Птичка...

Когда все наконец-то закончилось и удовлетворенный парень расслабленно откинулся на подушку, невольница попыталась вернуться к интересующей ее проблеме, но получила в ответ лишь обтекаемые фразы пополам с туманными заверениями о том, что все обязательно как-нибудь образуется.

Звучало это отнюдь не так здорово, как хотелось бы молодой рабыне.

“Сволочь... он что, меня просто так трахает? Козел... вот я дура... блин, а вдруг все-таки поможет? Гадство... и не пошлешь ведь... что за скотская жизнь...”

Рондо, как будто догадавшись о ее моральных терзаниях, поспешил уйти. Девушка некоторое время со злостью таращилась на закрытую решетку, но затем увидела оставленный на табуретке поднос, немного успокоилась и принялась ужинать. А потом, закончив трапезу и выставив пустую посуду за дверь, снова перебралась в кровать.

Надежды на обещания любовника было все меньше, но рассчитывать на что-то еще она не могла. Оставалось лишь ждать, верить...

Следующее утро подарило еще одну неожиданность – воспитательница как будто забыла о прошлых издевательствах и вела себя чрезвычайно дружелюбно. Студентке было позволено в который уже раз за последние дни удовлетворить мага, съесть завтрак, прогуляться по колесу без распирающего рот кляпа, затем обласкать госпожу... не разрешалось только говорить.