Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия - Страница 56

— Это все ты! Ты во всем виноват! — накинулась на него с упреками Маргарита. — Ты...

— А что я-то сразу? — запротестовал Рэм. — Я тоже набрался, и потом вы же сами начали! А кто, по-вашему, отказался бы на моем месте?

Вместо ответа Маргарита смерила его испепеляющим взглядом.

— Хоть бы оделся! — брезгливо фыркнула она и вылетела за дверь.

Рэм почесал затылок, сел на опустевшую койку.

— Твою мать... Надеюсь, она выполняет только административные функции?.. Не хотел бы я оказаться у нее на операционном столе: точно или отрежет что-нибудь лишнее, или пришьет...

Лидочка вдруг улыбнулась.

— Не бойся — относительно тебя у нас всех строжайшие указания. Так что будет пылинки сдувать и дыханием своим отогревать, если понадобится, — проговорила она, устало присев рядом с Рэмом в одном бюстгальтере и с трусиками в руках.

— Блин, я все еще пьяная...

Рэм с улыбкой погладил ее по щеке.

— Так может, еще часик поспать? Все самое интересное в этой постели уже произошло, какой смысл теперь ее бояться?

Лида вздохнула.

— Может, ты и прав, развратник-искуситель. Будем считать, ты опять меня соблазнил, — проговорила она, плюхаясь на подушку.

— Я? Опять соблазнил? — рассмеялся Рэм, укладываясь рядом. — Вот вы, девчонки, зажигаете...

Лида вяло ткнула в него локтем.

— За множественное число сейчас укушу, — сердито проговорила она.

— Понял, больше не буду, — ответил девушке Рэм, с блаженством обнимая ее, как дети обнимают плюшевых медведей.

Через пару минут он уже спал глубоким сном

***

Гиленсон вошел в официальный онлайн-кабинет Кирилла Гвардина, чтобы лично попрощаться.

— Проходи, я надеялся, что ты зайдешь, — усталым голосом проговорил Гвардин, пожимая Александру Моисеевичу руку. — Что, решил все-таки бросить нас?

Гиленсон смущенно заулыбался.

— Не говори так. Просто, я думаю: мое время служить обществу истекло...

Гвардин сделал нетерпеливый жест рукой.

— Хватит выдумывать, весь ваш отдел не переставая обсуждает, что ты уходишь из-за дочери.

— Верно, — не стал отнекиваться Александр Моисеевич. — Ждане через неделю сделают операцию, и если все будет хорошо, я буду ей нужен. Ну а если все будет плохо... То мне уже ничего не будет нужно, — с грустью в голосе проговорил Гиленсон.

Гвардин фыркнул.

— Не говори ерунды, у вас все должно получиться! Ты это заслужил.

— Я тоже надеюсь... И напоследок... Кирилл, а некто Воронцов Семен Анатольевич случайно не родственник профессора Воронцова? Он не связан с какими-нибудь секретными научными проектами или чем-то подобным?

Гвардин нахмурился.

— Что за Семен Анатольевич?

— Наш недавний обгорелый труп. Просто я тут попытался отследить его передвижения за последний месяц, и обнаружил ряд несовпадений.

— Например?

— К примеру, первого числа он оформляет подписку на доставку еды в компании «Вкусняшечка». Сделать это онлайн он не мог, потому как в этот день у них были неполадки с электронным кабинетом. Я знаю это совершенно точно, потому что сам из-за сложившейся ситуации подписался на другое питание, о чем, кстати, жалею. Так вот, Семен Анатольевич не захотел изменять своим привычкам, и оформил подписку в последний день приема заявок, но чтобы это сделать, ему потребовалось бы приехать в офис лично.

— И что?

Гиленсон развел руками.

— Да, но каким образом, ведь отчеты с камер утверждают, что он в тот день вообще не покидал своей квартиры? И таких несовпадений я нашел еще два.

Гвардин нахмурился еще сильнее.

— Так... Я, кажется, понял суть твоего вопроса. Если твой Воронцов связан с делами того самого Воронцова, то у него мог быть королевский рейтинг...

Гиленсон покачал головой.

— Нет, Кирилл. Немного не так. Я не предполагаю, я убежден, что у моего Воронцова был выставлен королевский рейтинг. Вот только причина мне неясна.

— Даже так? — выгнул бровь Гвардин. — Что же, давай проверим твои догадки.

Он сел за стол, настрочил запрос и, щелкнув пальцами, отправил его в отдел государственной безопасности.

Ответ пришел минут через десять. Пробежав текст глазами, Гвардин с тихой злобой выругался себе под нос.

— Что там? — нетерпеливо спросил Гиленсон.

— Твой Воронцов действительно двоюродный племянник профессора, — проговорил он, — передавая Александру Моисеевичу файл. — Однако сам он ни с одной важной отраслью не связан, и официально ему никто королевский рейтинг не присваивал.

— Как странно, — удивился Гиленсон, опуская глаза в документ. — Тогда я вообще ничего не понимаю...

— Однако, его рейтинговая база не раз вскрывалась для внесения правок. Смотри последний абзац. Там все самое интересное.

Гиленсон удивленно взглянул на Гвардина.

— Другими словами...

— Ему действительно могли пиратским способом присваивать королевский рейтинг на какое-то время, а потом возвращать все, как было. Есть мысли, кто бы мог такое провернуть?..

Но Гиленсон только мягко улыбнулся и покачал головой.

— Хорошая попытка, Кирилл. Но нет. Дальше воюйте уже без меня.

Глава 21

Рэм всегда считал, что знает настоящую боль и умеет ее терпеть.

Как же он ошибался...

Сначала боль лишь время от времени пробивалась острыми всплесками, но сейчас, приходя в себя, Рэм окунулся в нее с головой.

Мутные разводы потолочных светильников, которые он видел сквозь полуопущенные ресницы, казалось, выжигали ему глаза. Плечевые суставы, шея, вся спина, крестец, тазобедренные суставы пылали и плавились, голова раскалывалась. Первые минуты он стискивал зубы, тихо рычал, а потом не выдержал и сорвался на крик.

Испуганный женский голос рядом с ним звал кого-то на помощь, просил обезболивающего...

Рэм вновь сжал зубы и умолк ненадолго. Приоткрыв глаза, он постарался сфокусироваться на окружающем, и различил больничное оборудование рядом с койкой, и Лидочку. К Лиде стремительно подошла Марго и влепила пощечину.

— Перекратить истерику! — приказала она медсестре.

— У вас сердца нет! Разве вы не видите, как ему больно?! — взвизгнула Лида, прикрывая щеку рукой.

— Выйдите из палаты!

Лида расплакалась и убежала.

А Марго наклонилась к Рэму, внимательно вглядываясь ему в лицо.

— Ты меня слышишь? — спросила она.

— Слышу, — проговорил Рэм.

— Это хорошо. Глаза пока лучше долго открытыми не держать, на синхронизацию требуется время.

Он послушно опустил веки.

— Как самочувствие?

Рот Рэма слабо скривился.

— Сама... как думаешь?

— Слушай меня внимательно. Тебя две недели продержали в искусственной коме под стимуляторами клеточного роста. Дольше уже было нельзя. На твое сердце и почки сейчас идет очень сильная нагрузка. Но ты справишься, если сможешь немного потерпеть.

— Немного? — простонал Рэм.

— Терпи, сколько можешь. А если станет совсем невмоготу, я сделаю тебе капельницу, чтобы ты немного отдохнул от боли и смог поспать пару часов. Но не больше двух раз в сутки. Ты меня понимаешь?

— Понял... Мне уже невмоготу...

— Кричи, матерись, рычи — что угодно, Рэм! Но терпи! Ты же мужчина! Скоро должны включиться твои новые резервы, и...

— Ставь капельницу! — просипел Рэм.

— Рэм...

— Ставь, мать твою, капельницу!

— Хочешь сдохнуть от остановки сердца?!

— Убью, когда встану... Что вы со мной сделали?! Ставь свою капельницу!!! — уже через крик требовал Рэм.

Но вместо ответа Марго просто вышла из палаты.

— Сука! — орал ей вслед Рэм. — Твари, мне нужна капельница! Я сейчас сдохну!

Но к нему так никто и не подошел...

Рэм не мог точно сказать, сколько прошло времени. Может, сутки, а может, всего пара часов. Но вдруг он осознал, что между периодами острой боли бывают краткие затишья, когда пытка становилась терпимой.