Легат инквизиции (СИ) - Владыкин Александр - Страница 8

— Всё же скучаю за Россией, — подумал генерал. Ностальгия!

Таксист, в нетерпении, сигналил.

— Действительно, загулялся я здесь, ищу, не знаю, чего. Сколько времени прошло? Половины людей, работающих в лабораториях давно, в живых нет. А, вдруг!

Падре уезжал назад в Калиниград. Ему показалось, что в лаборатории горел свет, кто-то пытается зажечь свечу. Нет, показалось! Генерал перестал оглядываться на замок, тающий в вечернем мареве. Его пасли. Он узнал работу русских спецслужб.

— Шаман вернулся в город.

Донесение агента ушло, к адресату, по каналам спутниковой связи.

— Аркадий Петрович, вы говорили, что у вас друг в Венесуэле.

— Кто таков? Не знаю.

— Все вы прекрасно знаете. Просто, сегодня отправляю наших ребят в Венесуэлу. Хотелось бы, чтобы их встретили, кто-нибудь из своих. Чтобы они почувствовали, что не одиноки — здесь, на краю земли.

Аркадий Петрович смотрел в глаза «серого кардинала» с явным непониманием, чего от него хотят.

— Ну этот, друг ваш, Шаман, или как его, не мог бы организовать встречу наших ребят?

Аркадий Петрович выдержал паузу после фразы начальника.

— Не знаю такого.

Петрович действительно не знал, он был осведомлён о псевдониме генерала, данного ему на Родине. Петрович не знал, где в данный момент может находиться Илья. Ещё вчера он был в Калининграде, выехал в сторону Клайпеды, а сегодня…бог его знает. Петрович не кривил душой — Шамана в Венесуэле не было, Аркадий не мог представить друга в образе «свадебного генерала». Это был бы бесплатный подарок для американских спецслужб. Аркадий не видел Илью после пластической операции, и вряд сам его опознает. Уже прошло более пяти лет, хотелось бы встретится, поговорить за чаркой водки с солёным чёрным хлебом, как раньше, в пору своей молодости, когда были зелёными лейтенантами.

— Мечтать не вредно, — подумал Аркадий Петрович, — только эти мечты тяжело осуществить. Аркадий знал, как усовершенствовалась шпионская техника. Мир такой большой, но как тяжело в нём спрятаться.

«Серый кардинал» смотрел на своего подчиненного, этот «мастодонт» достался ему от предшественника. Он не любил бывших военных, Аркадий Петрович даже в совете министров успел поработать. Помощник президента знал, что для «мастодонта», выход на пенсию — это спасение.

— Но, кто его отпустит! Петрович один может заменить всё ведомство армейской разведки. Он лучше всякого ЭВМ знает психологию противника. Таких людей нельзя отпускать. Помощник президента подсмеивался над возрастом подчинённого, но уважал его за ум и несгибаемый характер. Сам помощник был ровесником президенту, и во всём поддерживал его. Он знал, что Аркадий Петрович не назовёт имени своего друга. Да это и не к чему, через сервер внешней разведки получены данные на «Шамана», и его последние фотографии из Калининграда. Мне останется их показать командиру отряда ЧВК, отправляющемуся на боевое дежурство в Венесуэлу.

Аркадий Петрович вышел из кабинета начальника с каким-то нехорошим чувством тревоги, его насторожили вопросы «серого кардинала», Петрович понимал, что начальник не глуп, отнюдь не глуп, просто так он бы не спрашивал за Илью Борисовича, значит над другом повисла опасность, надо срочно предупредить Шамана и дать втык за непрогнозируемые вояжи в бывшие Калининградские военные объекты. Борисович засветился, сто процентов его выследили, рассекретили, идентифицировали. Теперь Илью даже пластика не спасёт. Надо срочно предупредить друга. У Аркадия был свой компьютерный канал связи через рекламу парфюмерной линии Орифлейм.

Мы всей командой приземлились в Мариборе, весёлые, отдохнувшие, с приподнятым настроением. Смерека — это та, что «белая королева», после душа улетела в центральный парк, там собирается их компания фриков, наша командирша у них в заводилах. Смерека любила всё что блестит и отличается по стилю, но единственное — она не выносила тату. Считала, что любая татуировка уродует тело. «Японцы» засели за игру в нарды, Самар ушел в себя, это у него вместо молитвы такое. Я догадывался, что это аутотренинг, он постоянно старался держать свой дар в форме.

Генерал пришёл ночью, ко мне. Его просьбу я посчитал странной, генерал просил срочно сделать ему операцию, вылепить его, как можно уродливее, желательно, чтобы я выглядел, как после аварии, всё тело должно быть в шрамах, лицо деформировано. Генерал ничего не объяснял:

— Так надо.

И я приступил к работе. Когда закончил лепить лицо, генерал побежал к зеркалу. Он остался доволен — настоящий Квазимодо! Смерека только вернулась с гулянки, при виде генерала она отшатнулась, раздался сдавленный крик. Смерека не могла долго успокоиться:

— Ну, и урод! Тебе не мешки шить, а в кино заниматься оформлением фильмов ужасов.

Я воспринимал её слова, как похвалу своему таланту. Я до последнего не верил, что тело человека можно превратить в пластилин. Генерал остался доволен, ему только правдоподобную историю нужно придумать для братьев-евреев из синагоги. Но за этим не будет задержки, у генерала в памяти тысячи различных историй, в которых пострадавшие выходили калеками и всю жизнь проводили в больницах и аптеках. Лейбе Иосифовичу, можно сказать повезло, он после этого лыжного курорта, ещё передвигается самостоятельно. Теперь Ребе не будет его привлекать в помощники, при изучении Талмуда, но зато теперь ему легче будет попасть в Израиль для исправления творчества Жилы. Илья Борисович чувствовал, что ему нужно было пропасть, на время, затаиться где-то в третьей стране с неславянской историей, чтобы ищейки от разведки потеряли след. Борисович сам себя костил за эту поездку в обитель святого Януария, нужна была ему та лаборатория, и зачем? Он же сам отказался от реставрации проекта, теперь приходится расхлёбывать. Утром Илья Борисович позвал Смереку в свой кабинет, о чём они там разговаривали, никто не знал, Смерека вышла от хозяина озабоченная. Она, как командир, оставалась главной в нашей группе и начальником на производстве, хозяин доверил ей печать и все банковские реквизиты. Бухгалтера у нас не было, поэтому все документы приходилось заполнять самим.

— Производство должно работать, не зависимо от реализации готовой продукции и прибыли мастерской. Мастерская — это ваше лучшее алиби в этой стране — говорил генерал.

Илья Борисович пропал, и вовремя, возле нашего дома стали крутиться подозрительные личности. Я просканировал их мозг, это были исполнители…а наглые какие, они назойливо врывались в нашу мастерскую, шумели, мешали работать, всё это продолжалось до тех пор, пока они не достали Самара своим поведением. Самар разозлился и превратил их в «овощи» на пять лет. Это была не выправляемая кодировка. Их собирали врачи психиатрической больницы целую неделю по всему городу. Больше нас никто не тревожил, я просканировал прилегающую к дому местность. Наружное наблюдение и прослушка остались. Но это не страшно, я знал, что их целью был наш хозяин. Команду я предупредил всё равно. Нас ещё в обители учили следить за языками, а с Самаром мы могли переговариваться с помощью передачи мыслей на расстоянии. Наружное наблюдение через полгода сняли, а осадок в душе остался: за нами наблюдали россияне, некоторых я даже узнал по обители.

Наше путешествие в Венесуэлу не осталось незамеченным, за нами стали охотиться штатовские спецслужбы. Конечно, они проверили все бартерные рейсы в Венесуэлу и для них не осталась незамеченной группа туристов, состоящая из шести человек, и все они были из Словении, из города Марибор. Подозрительно, но их путешествие совпало с попыткой НАТО провести вторжение в непокорную страну. А ещё, в американских спецслужбах появились люди, отдалённо напоминающие нашу команду, только их способности и усилия были направлены на поиск конкретных людей. Я попытался просканировать их, но было слишком мало информации, у меня ничего не вышло, я узнал только имя главного поисковика — Майкл. Это был совсем ещё мальчик, победитель битвы экстрасенсов в Сиэтле, но у него был явный дар, он мог находить человека, как собака, по запаху. Для Майкла неважно было, как ты выглядишь, был бы набор ароматов. Я постоянно сканировал границы дома, границы города, было терпимо, пока я не почувствовал, что нас вычислили, и уже окружают. Не обошлось и без предательства, нас кто-то сдал из людей, работающих в лаборатории, из обители святого Януария. Я видел этого человека, но совсем его не помнил, главное, что он помнил нас, и описал, какими мы были. Моими стараниями, никто из команды не соответствовал этому описанию. Опасаться стоило только Майкла, пока мальчик ещё не был в штате спецслужб, у нас была маленькая передышка. Я срочно собрал всю команду, надо было что-то делать. Надо было решить вопрос — как сбить нюх пацану, иначе он нас всех вычислит по одному. Самар задумался, только он мог что-нибудь придумать, а пока…Смерека решила закрыть фабрику, мы оставались без гарантийных средств существования, и всю команду уволить. Она попросила меня найти Илью Борисовича, или как его — Лейбу Иосифовича. Я его не нашёл. Среди живых его не в Израиле, не в России не было, как и во многих других странах. Я сел за компьютер и провёл хронометраж событий. Действительно, Лейба Иосифович был среди пассажиров в самолёте, сбитом палестинской ракетой над Голландскими высотами. Блин! Всё не слава богу, теперь будут проблемы с новыми документами. Смерека смогла решить наши проблемы, через своё общество фриков, молодёжь видно была не в ладах с законом. Если честно, эти документы у нас никто не спрашивал, они не нужны даже при поступлении на работу. Документы спрашивают при попадании в полицейский участок. По мере готовности паспортов наша группа таяла, мы договорились собраться через год, в условном месте. Я уезжал одним из последних: за Смерекой заехали на мотоцикле, и она укатила со своим бойфрендом. Мы же с Самаром пошли на автобусную остановку.