Шиповник и Ворон (СИ) - Саверен Рэйв - Страница 40

Какое-то смутное, неотвратимое бедствие, что клубится черным облаком, заслоняя собой будущее. Оно вот-вот должно накрыть каждого, кто посмел прилететь сюда.

Ворон внутри взволнованно ерзает, не может найти себе места и недовольно каркает, хочет вырваться на волю, но я не даю.

— Верно, — кулганец ничего не замечает и довольно раскачивается в своей силовой подвеске. — Он один открывает все существующие двери. Он — регалия давно ушедшего правителя Пожирателей. Была ли она утеряна? Или король оставил ее здесь сам? Неизвестно. Мы не знаем всех ответов.

— Камкери встретили нас на пути к библиотеке, — голос Ши звенит от напряжения. Тонкие пальцы сцеплены в замок и лежат на гладкой поверхности стола. Внешнее спокойствие — наносная шелуха, не более. Я вижу, чувствую всем телом, как тяжело ей сдерживать нервную дрожь. — Но не напали.

— Ключ почувствовали, — качнул шляпкой кулганец, — он хрупкий, сломается легко. Камкери нуждаются в Ключе, жаждут его заполучить.

— Этого допускать нельзя! — взволнованно заговорила Флоренс. — Очевидно же, зачем он им! Хотят добраться до всех тех планет, что еще не тронуты их заразой.

Девчонка стискивает зубы и смотрит на артефакт с такой ненавистью, что Ключ должен загореться на месте.

— Не по своей воле камкери потрошат другие миры.

В комнате повисает вязкая тишина. Флоренс открывает рот и тотчас его захлопывает, не в силах подобрать нужных слов. У всех на языке верится очевидный вопрос.

Он неоновыми буквами проступает в воздухе, вгрызается в сознание, жужжит в висках.

— Болезнь помутила сознание камкери, — кулганец чуть наклоняется вперед и прикрывает глаза, будто пытается выразить сожаление, — мы еще помним. Мы знаем, какими они были до того, как «бич» исковеркал их тела и рассудок. Изобретатели и исследователи, любопытные дети. Невыразимая потеря для вселенной. Болезнь лишила их многого, но, что страшнее всего — она сделала камкери уязвимыми. Кто-то дал им первый ключ от врат на их планете. И знания, куда идти дальше.

— Кто-то? — переспрашивает Бардо, — камкери всегда нападали на людей без поддержки. Своими силами.

— Чужое влияние очевидно. Камкери с радостью делились своими знаниями, но никогда не упоминали о ключе. Врата были не активны вплоть до полного уничтожения Абракша — их материнской планеты — болезнью, а к тому моменту разум камкери уже был исковеркан безумием. Ключ им в руки вложил кто-то другой. Третья сила.

— И вы не знаете, кто это.

— Не знаем. Но знаем, зачем оно посылает камкери в другие миры.

Фэд отлепляется от стены и шагает вперед, встречается взглядом с кулганцем и застывает в привычной позе: со скрещенными на груди руками.

— Зачем же?

— «Бич» не просто заражает планеты. Он их трансформирует в питательную среду. Кто бы ни дал камкери первый Ключ, а сделал он это с одной целью, — кулганец чуть-чуть поднимается в своей подвеске, и его глаза оказываются на одном уровне с глазами магистра. — Чтобы питаться.

Шиповник

Я погружаюсь в вязкий кисель. Перед глазами всплывают картины родного дома, куда я никогда не смогу вернуться. Уничтоженного прошлого, где теперь нет ничего, кроме красноватой пухлой массы. «Бич» не оставляет после себя ничего, кроме губки из тел.

Страшно даже не то, что камкери расползаются, как тараканы, разносят неведомую заразу и уничтожают все на своем пути. Так или иначе, а многие поступают так же: когда захватывают новые территории — нуждаются в пище, минералах, оружии и власти.

Любую расу можно уничтожить. Найти гнездо и вырвать корень проблемы.

Что останется от Заграйта, если вырвать с корнем Совет?

Сколько систем сгинут в неизвестности, когда единственный объединявший их узел поглотит хаос?

Рано или поздно «гнездо» камкери найдут и уничтожат, ведь безумие однажды должно подвести, сбить их с пути и привести к краху.

Куда сложнее сражаться с врагом, что остается в тени: незримый и безмолвный. С тенью, которая дает указания, открывает пути и поддерживает жажду уничтожать.

Что можно пообещать безумному народу в обмен на его помощь?

Власть? Исцеление? Новый дом?

Всю галактику? Или, возможно, неприкосновенность?

Или, может быть, и не было никаких обещаний. Неведомый враг и стал причиной, по которой великий народ исследователей превратился в свору бешеных падальщиков, готовых рвать на куски звезды и осквернять целые системы.

И как давно это чудовище — или чудовища — ждал?

Сколько он готовился к тому, чтобы начать кровавую жатву ради пропитания?

Кулганец еще что-то говорит, но я почти не различаю слова. Клубок вопросов нарастает, как снежный ком, я нуждаюсь в дополнительных объяснениях, в целостной картине.

Только одна мысль крутится и крутится, повторяется из раза в раз и не дает покоя. И если я сейчас же ее не озвучу, то сойду с ума.

— Фэд? — магистр смотрит на меня с раздражением, и я искренне жалею, что не могу передать ему свои подозрения мысленно, не подбирать слов, чтобы все объяснить. — Заказ ведь пришел от кого-то из Совета? Зачем кому-то там нужен универсальный ключ, который камкери так хотят найти?

Фэд хмурится, отчего карие глаза почти чернеют, превращаясь в остывшие угли, и я понимаю, что его одолевают точно такие же вопросы, как и меня. И все в этой комнате думают об одном и том же.

Даже Бардо выглядел удивительно собранным и мрачным. Готовым к худшему.

— Приказ приходит через Посредника, — медленно отвечает магистр, — гильдия никогда не имеет дело напрямую с Советом. Этот закон такой же древний, как и я сам, — мужчина кисло усмехается и кладет руки на стол. Пальцы пробегают по резной поверхности, вычерчивают хаотичные зигзаги.

Он о чем-то крепко думает, но мыслями делиться не торопится.

Напротив нетерпеливо ерзает Флоренс и только открывает рот, чтобы заговорить, как магистр поднимает руку и приказывает молчать.

— Зачем? — он перекатывает вопрос на языке, как лакомство. — У меня есть два предположения. Благородное и не очень? Какое озвучить первым?

— Давай начнем с плохих новостей, — Герант смотрит на мужчину исподлобья, с вызовом.

Ладонь двоедушника оглаживает сложенный дробовик, будто он ожидает нападения. Я вижу, как нервно бьется жилка на крепкой шее, как едва заметные капельки пота поблескивают на висках.

Он думает, что все случившееся — дело рук Фэда?

Но я не чувствую в нем лжи. Дозорных таким вещам обучают, Север всегда выступал за подобную подготовку. Скорее уж Фэд просто перережет горло врагу, чем будет играть в игры.

Но магистр слишком крепко связан с Советом. Любые подозрения имеют место быть.

Он улавливает настроение двоедушника безупречно, отступает на шаг назад и касается клинка. Такого же черного, как и его глаза.

— Я тебе не враг, — цедит сквозь стиснутые зубы, — не пытайся откусить кусок, который не в силах проглотить, вольный.

— Это твое решение лететь на Кулган, — говорит Бардо, — хоть ты и спас нас на Гулан-Дэ, откуда нам знать, что ты сам не замешан в делах Совета?

— Потому что если бы я хотел вас прикончить и забрать Ключ, то сразу бы отправился на Заграйт, а не прилетел сюда слушать древние сказочки о Пожирателях!

— Ты посылаешь нас в задницу галактики, а потом являешься весь такой в белом, спаситель хренов, чтобы лично контролировать ситуацию? Что, шлюхи на Заграйте закончились, что ты решил подышать свежим воздухом лично?

— Для меня большая часть спасать ваши бесполезные жопы.

— Магистр не бросает своих людей! — Флоренс внезапно вскакивает со своего места и вся ее хрупкость и смущение осыпаются на пол призрачной пылью. На нас смотрит уже не зашуганная девчонка, а разъяренная тигрица. Черные волосы змеями струятся по спине, а губы кривятся от злости и негодования. — Если ты не забыл, пилот, то правила гильдии требуют личного присутствия магистра в случае чрезвычайно ситуации!

— Хватит! — опускаю кулак на стол с таким грохотом, что все замолкают. — Мы прилетели сюда за знаниями, а не ради грызни. У нас нет времени на споры!