Шиповник и Ворон (СИ) - Саверен Рэйв - Страница 27

Зеленоватая дымка укутывает нас, расплывается по комнате, а крохотный изумрудный огонек — моя вторая душа, моя суть — бьет в Ши, заставляя ее выгнуться дугой, содрогнуться и замереть всего в шаге от оглушительного оргазма.

Тонкие линии призрачных крыльев раскрываются за ее спиной, впечатываются в кожу, выписывают узор на изломах плеч и ниже, до самых ключиц, скользят к месту соединения тел и скручиваются огненным жгутом.

Бьют по нервам, опаляют поясницу и взрываются охряными всполохами.

Ворвавшись в Ши в последний раз, я цепенею от убийственного восторга и наблюдаю, как под моими руками содрогается влажное тело, покрытое тонким узором.

Меткой моего зверя.

Шиповник

Будь у меня возможность телепортироваться — я бы так и сделала.

Наспех отмокаю в душе, прикусываю губу от каждого резкого движения, потому что в затылке хлопают и разлетаются острой болью последствия вчерашнего.

В аптечке нахожу детокс и делаю укол, а через три минуты — второй. Для верности.

Торопливо натягиваю новую рубашку и штаны. Слава Садже — Эльза позаботилась о запасных комплектах одежды!

Нужно уходить! Немедленно.

Стоило мне только вернуться в номер, как Бардо вышел на связь и попросил явиться в космопорт для подготовки к отлету. Не хотелось его подвести, и Фэд, от одной мысли о котором по спине катился холодный пот, не простит новичку оплошности. Я сама не прощала, когда через мои руки проходили молодые дозорные.

Первое задание — самое показательное. К н и г о е д . нет

Я получу эту работу, даже если придется вырывать ее зубами!

Но основная причина поспешного бегства все еще спит за стеной. О, я надеюсь, что Герант все еще спит! Замираю и прислушиваюсь к каждому шороху, а в голове мысли разбегаются испуганными тараканами и пищат, что так поступать нельзя. Можно задержаться, попытаться оправдаться, что-то сказать, но не могу себя заставить.

Страшно. Невыносимо страшно и душно от одной только мысли, что в глазах двоедушника я увижу не симпатию, а отвращение.

Дурочка. Ты что, забыла, как он вчера на тебя смотрел?

— Не забыла, — бормочу тихо и рефлекторно касаюсь краешка узора, спрятанного под бирюзовой тканью. Крылья ворона раскинулись точно там, где были шрамы от операции, протянулись черными линиями на плечи и грудь, острым клином шли по животу вниз.

Плотно зашнуровываю рубашку, натягиваю сапоги и вылетаю из комнаты. Кошусь на соседний номер, прислушиваюсь снова, но в коридоре стоит такая тишина, что ее можно на хлеб намазывать.

Несколько бесконечных мгновений сжимаю ключ-карту в кулаке и думаю о своем утреннем решении. Глупом и недальновидном.

Идти мне некуда, а менять гостиницу — бессмысленно и дорого. Первый порыв так и остается порывом, потому что я не решаюсь подойти к стойке регистрации: проскальзываю мимо и даже не здороваюсь с Эльзой, но чувствую ее насмешливый лукавый взгляд. Девчонка хоть и кажется наивной хохотушкой-свистушкой, но на деле — куда умнее и проницательнее, чем можно заметить при первом знакомстве.

На улице в лицо бьет прохладный воздух, а над головой тугими клубками собираются дождевые, темные тучи.

Набираю на браслете команду навигации и приказываю проложить кратчайший путь к космопорту.

***

В монорельсе поддерживается постоянная температура, но людей слишком много, чтобы сделать глубокий вдох. Запахи смешиваются и врываются в нос буйным коктейлем, отчего кружится голова и хочется поскорее оказаться на свежем воздухе. Никогда не думала, что буду скучать по безлюдной хищной планете и местной жаре, но там хотя бы не сносило с ног убойной синтетической сладостью духов, густо сдобренной потом и запахом чистящих средств.

Когда в ухе раздается знакомое жужжание, я напрягаюсь всем телом и пытаюсь угадать, кто звонит. Если это Герант, то мне определенно не хочется обсуждать свое постыдное бегство прямо сейчас.

— Была не была, — говорю под нос и принимаю звонок.

— Ши, перенаправь свой навигатор к моему дому. Запиши адрес.

Он диктует так быстро, что я едва успеваю набрать данные на браслете и просчитать маршрут, а капитан отключается, оставляя меня в полном недоумении.

И какого хрена это было?

Выходить приходится на следующей станции, пробираясь к двери по головам, но когда тяжелые створки расходятся в стороны, а я чуть не вываливаюсь на влажный асфальт, то в душе только благодарность и облегчение. Что ни говори, а монорельсы хороши в середине дня, когда никому никуда не нужно спешить.

Большая часть домов в этой части города походили на «Голубятню»: искусственные брусья, два, максимум три, этажа, увитых плющом. Он уже успел покраснеть, отчего стены казались облитыми заходящим солнцем.

Или кровью…

Отбрасываю жуткую мысль и двигаюсь по стеклопластовой дороге вглубь квартала, следуя указаниям навигатора. Мимо с тихим гудением катятся механические уборщики. Кубические машины жадно слизывают с серого покрытия палую листву и прочий мусор.

На нос падает первая дождевая капля, мягко скатывается по щеке, а я ускорила шаг, чтобы не добраться до Бардо в самый разгар ливня.

Через десять минут остановилась у двухэтажного дома и сверилась с навигатором. То самое место, если, конечно, я верно расслышала адрес. Не хотелось думать, что я могла упустить что-то важное и выйти на другой станции.

Высокий забор казался сплошным — ни двери, ни шва, ни панели звонка. Высотой ярда три, не меньше, так что просто заглянуть за него — та еще задачка.

Но не успела я вызвать Бардо, как в сторону тихо отъезжает целая секция, открывая вымощенную желтоватым камнем дорожку, ведущую прямо к входной двери.

Навстречу мне выходит высокая черноволосая женщина в простой хлопковой рубашке и шароварах, подвязанных красным поясом. Она приветливо улыбается, а я замечаю совершенно сумасшедший цвет ее глаза — настоящее плавленое серебро, ни дать, ни взять.

На вид ей едва ли больше тридцати пяти, но в волосах тут и там я замечаю мазки седины. И она их не прячет, а наоборот — собрала волосы в высокий пучок, будто представляет миру вокруг свидетельства своих переживаний.

И от ее широкой улыбки на щеках появляются ямочки, а в глазах пляшут золотистые искры.

Не могу не отметить, что руки у женщины крепкие и сильные, привычные к труду, довольно широкие плечи, а ноги пружинят при каждом шаге, как в танце.

Или в битве. Будто она стоит напротив с клинком в руке.

— Ши, да? — незнакомка немного тянет слова, отчего они перекатываются мягкой волной на самом кончике языка, — я — Аврора Корска. Бардо о тебе предупредил, проходи внутрь.

***

Дом встретил меня теплом и запахом выпечки. Мимо пронеслись два темноволосых вихря, что-то крича друг другу, толкаясь и хватая подолы длинных рубашек.

— Элида! Арон! А ну марш в свою комнату! — громыхнула Аврора, и детишки мигом притихли, придавленные к земле командным голосом матери и ее суровым взглядом.

Ребятня прошмыгнула на второй этаж, одаривая меня любопытными взглядами. Девчонка — точная копия отца, унаследовавшая от матери только цвет глаз. Широкие скулы, высокий лоб, а во взгляде — уверенность, какой никогда не ждешь от такой крохи. А вот мальчик был куда больше похож на мать.

Я будто смотрела на уменьшенные копии капитана и его жены.

Аврора мягко коснулась моего плеча и провела на кухню. У квадратного острова в центре на высокой табуретке сидела Вира и беззаботно болтала ногами, сжимая в руках дымящуюся чашку. Девчонка напевала незатейливую песенку, но повернулась на звук шагов и безупречно определила, где я стою.

— Здравствуй, Ши, — она улыбнулась во весь рот и осторожно соскользнула вниз, чтобы уже через мгновение обвить руками мой пояс и уткнуться носом в живот, — я скучала. Бардо подумал, что ты захочешь узнать, как я устроилась.

Поглаживаю ее по голове, пропускаю сквозь пальцы шелк волос, и даже не верится, что всего несколько дней назад эту девочку чуть не сожрали, Саджа знает, где и кто. Сейчас она выглядит почти счастливой, а меня переполняет благодарность к капитану, который и правда взял ребенка в свой дом. Мог ведь не сдержать обещание, но сдержал.