С любовью, Луков (ЛП) - Запата Мариана - Страница 88

Однако мой партнёр никуда не ушел.

Когда икота стала не такой сильной, когда я, наконец, начала успокаиваться и почувствовала, что снова могу дышать, парень пошевелил своей рукой, лежащей на моей спине. Ладонью Иван начал растирать мне спину, описывая маленькие круги. Раз, два, три, четыре, пять.

Я ненавидела плакать. Но до меня не доходило, что чувство одиночества я ненавидела еще больше.

Однако не собиралась переоценивать Ивана, который утешал и понимал меня лучше всех в этом ресторане.

Медленно и немного более робко, чем это было необходимо, из-за того, что мы стояли слишком близко друг к другу — хотя Иван и видел меня чаще, чем любой другой мужчина, и прикасался ко мне чаще, чем кто-то еще, и обнимал гораздо больше — я обвила руками его талию и вернула ему объятие.

Я не поблагодарила Ивана. Решила, что он и так все поймёт. «Спасибо», «спасибо» и еще раз «спасибо», которое было настолько огромным и искренним, что мои губы не смогли бы выразить его словами. У меня частенько случались неприятности из-за своей несдержанности, но действия не могли лгать.

Проведя ладонью по моим лопаткам, Иван подвёл черту:

— Вот теперь ты в порядке.

Я кивнула ему, кончиком носа коснувшись поджарой, мощной грудной мышцы перед собой. Потому что так оно и было. Парень оказался прав во всем, что говорил. И я знала, что все будет хорошо, потому что мой партнёр верил в меня. Кто-то верил. И этот кто-то — Иван. Наконец-то.

Судорожно втянув воздух, я продолжала чувствовать себя отвратительно, но уже не так жалко. Какая-то часть моего мозга пыталась сказать моей нервной системе, что мне стоило бы смутиться, но нет. Ни капельки. Ведь я никогда не считала свою сестру слабачкой только потому, что она плакала по любой ерунде.

Мой отец причинил мне боль.

Ни в детстве, ни будучи взрослой, у меня не было ответа, как с этим бороться.

— Хочешь уйти или вернемся? — прошептал Иван, все еще растирая мне спину.

Не стоило терять время на размышления, пока я стояла, не шевелясь и обнимая узкую талию своего напарника. Мой голос прозвучал хрипло и сдавленно, но я разрешила себе не чувствовать стыд. Возможно, отчасти это была моя вина, но в данной ситуации мой отец тоже не был белым и пушистым.

— Давай вернемся в ресторан.

Иван усмехнулся, все еще прижимаясь лицом к моей макушке.

— Так и думал.

— Что может сделать неловкую ситуацию еще более неловкой? — ответила я грубо, чувствуя не совсем это.

Грудь под моей щекой затряслась, и следующее, что я помню — Иван выпрямился, сильными ладонями обхватив мои виски, а длинными пальцами обвив мой затылок. Парень уставился прямо на меня, не улыбаясь, просто глядя в глаза. Выражение его лица стало очень серьезным, и он произнес:

— Иногда мне хочется стукнуть тебя, а иногда сказать, что ты отстой, когда лажаешь в чем-то, но лишь потому, что кому-то нужно держать тебя в узде. И все же я подпишусь под каждым словом, что произнёс. Ты лучший партнер, что у меня был.

И намек на улыбку, крошечную, крошечную, крошечную, растянул уголки моего рта.

По крайней мере, пока он не продолжил.

— Но больше от меня признаний такого рода не жди, так что запомни этот момент на черный день, Пончик.

И вот так моя робкая улыбка остановилась на полпути.

Иван легонько потрепал мою голову, и произнёс:

— Если твой отец еще раз так с тобой заговорит или скажет какую-нибудь чушь, будто мы не настоящие спортсмены, у нас с ним возникнут проблемы. Я был милым, но только потому что он — твой отец.

Я кивнула, потому что только это и могла сделать в данный момент.

Иван опустил руки, не сводя с меня глаз, и мне пришлось сделать то же самое, оставив между нами расстояние в пару сантиметров.

— Я всегда прикрою твою спину, ты же знаешь, — заявил он с искренностью в голосе.

Я снова кивнула, потому что все было верно, но еще потому, что и он должен был знать: я тоже прикрою его спину. Всегда. Даже через год, когда Иван будет кататься в паре с кем-то другим.

Всегда.

Не пришлось даже говорить: «пойдем внутрь». Этот человек знал язык моего тела лучше, чем кто-то другой, поэтому, когда мы одновременно повернулись к дверям ресторана, в этом не оказалось ничего удивительного. Я вытирала глаза, пока Иван открывал для меня дверь. Знала ли я, что выгляжу так, будто рыдала уже почти полчаса? Ага.

Но мне было наплевать.

Когда администратор начала лучезарно улыбаться нам с Иваном, а затем резко остановилась, я не стала избегать её взгляда. И продолжила молча смотреть на нее. Скорее всего, у меня оплыло все лицо, потекла тушь, а глаза опухли и покраснели. Но я задрала свой подбородок.

И как только Иван рукой скользнул в мою ладонь, на целых две секунды сжимая ее, прежде чем отпустить так, будто этого момента и не было, я сглотнула, но все же не опустила головы.

Конечно, неловкость за столом была заметна даже на расстоянии. Единственным человеком, который что-то говорил, оказалась моя сестра, Руби, и, судя по выражению ее лица, она даже не понимала, о чем болтает. Все остальные, включая моего отца, казалось, смотрели прямо в свои тарелки. Не удивительно, что ко мне вернулось нехорошее чувство из-за того, каким образом был испорчен ужин.

Не хотелось, чтобы все так вышло.

Шмыгнув носом, прежде чем они бы меня услышали, я взяла себя в руки, как только добралась до своего стула.

— Я вернулась, — сказала я своим хриплым голосом, отодвигая стул.

Каждая пара глаз удивленно посмотрела на меня, когда мы с Иваном устроились на своих местах.

— А я просто убедился в том, что она не била детей, пока отбирала у них конфеты, — сухо прокомментировал он, пододвигая свой стул вперед, прежде чем взять салфетку и бросить ее на колени. — Расплакался только один.

Улыбка тронула мои губы, хотя глаза оставались сухими, а лицо покрасневшим.

Все члены моей семьи сидели молча. Целую минуту. Может, даже две минуты.

До того момента как...

— Оса укусила тебя в оба глаза, пока ты была там, да? — пискнул Джонатан, глядя на меня с выражением, которое нельзя было посчитать радостным.

Я моргнула, не обращая внимания на стеснение в груди, и ответила:

— После того, как ужалила тебя в лицо, судя по всему.

Джонатан хихикнул, но без особого энтузиазма.

— Ты похожа на енота.

Я шмыгнула носом и взяла свои приборы, не реагируя на взгляд, который мой отец бросил на меня из-за стола.

— Ну, зато мама не нашла меня в мусорном баке.

Мой брат сделал резкий вдох в тот самый момент, когда чужая рука опустилась на мое бедро во второй раз за вечер и сжала его.

Прочистив горло, секунду спустя мой отец начал было говорить:

— Жасмин…

Но Руби оборвала его криком:

— Я беременна!

***

— Хочешь, отвезу тебя домой? — спросил Иван, пока мы ждали остальных членов моей семьи, чтобы покинуть ресторан.

Мое лицо все еще оставалось опухшим и напряженным, и я была уверена, что выгляжу ужасно, но посмотрев прямо в его красивое лицо, покачала головой.

— Нет, это глупо. Тебе уже пора ложиться спать, ведь красоте нужен отдых. Доеду с мамой.

Человек, который все оставшееся время просидел молча, кивнул, не уловив моего юмора. Что кое о чем говорило. Он все еще был расстроен из-за меня или моего отца. Вероятно, все же из-за меня.

Не раздумывая, я взяла его руку и крепко сжала.

— Спасибо за то, что пришел, и за все, что сказал и сделал, — я сжала ладонь парня сильнее. — Не стоило…

Иван спокойно смотрел на меня. Чрезвычайно спокойно.

— Стоило.

— Нет.

— Да, — он сжал мою руку в ответ. — Это того стоило.

Глядя в его глаза, невозможно было определить, какого цвета они были в тот момент — небесно-голубого или нет, но в глубине души, я всегда считала их именно такими.

— Если у тебя вдруг возникнет семейная драма, и тебе понадобится помощь, зови, не стесняйся.