С любовью, Луков (ЛП) - Запата Мариана - Страница 5

Смех Галины вырвал меня из раздумий. По крайней мере, на мгновение.

— Однажды ты станешь его тренером, — фыркнула женщина, словно на секунду представив, что я буду обращаться с ним так же, как она обращалась со мной, и это рассмешило ее.

Я улыбнулась, вспоминая, сколько раз получала от нее подзатыльник, пока она была моим тренером. Не все подопечные могли справиться с таким проявлением её любви, но в тайне я действительно любила Галину. С ней я смогла достичь многого. Моя мать всегда говорила, что мне палец в рот не клади.

Но, поверьте, Галину Петрову тоже голой рукой не возьмешь.

Это был не первый раз, когда она упомянула о моей тренерской карьере. За последние несколько месяцев ситуация стала... просто отчаянной. Моя надежда найти другого партнера угасала с каждым днем, и Галина начала предлагать стать наставником при любом удобном случае. Просто брала нахрапом.

— Жасмин, ты — тренер, и все тут. Ясно?

Но я все еще не была готова к этому. Ты становился тренером, когда морально сдавался, а... я не собиралась опускать руки. Пока что. Это еще не конец.

«А, может, пришло твое время?» — прошептал в голове плаксивый голос, заставляя мои внутренности сжаться.

Галина будто почувствовала, что происходит со мной, и издала еще один фыркающий звук.

— Не могу отвлекаться. Тренируй прыжки. Ты слишком много думаешь, и именно поэтому падаешь. Вспомни, что было тогда, семь лет назад, — сказала женщина, не отрывая взгляд от катка. — Не анализируй. Просто делай.

Я удивилась тому, что она заметила мою внутреннюю борьбу, так как все ее внимание было приковано к своей подопечной.

Проигрывая в голове слова моего бывшего тренера, я поняла, о каком периоде говорила Галина. Она была права. Мне было девятнадцать лет. Это был худший сезон в моей карьере в одиночном разряде. У меня тогда не было партнера, и я каталась сама по себе; этот сезон стал катализатором для последующих трех сезонов, которые привели меня к парному катанию. Я слишком много думала, пытаясь все переосмыслить, но… Если решение уйти из одиночного катания и оказалось ошибкой, то сожалеть об этом было уже слишком поздно.

Жизнь — это выбор, и я свой сделала.

Кивнув, мне удалось проглотить ком в горле, напоминающий о том ужасном сезоне и стыде, который я все еще испытывала, когда оставалась наедине с собой. В такие моменты я чувствовала себя еще более жалкой, чем обычно.

— Да, именно это меня и беспокоило. Я собираюсь поработать над ними. Увидимся позже, Лина, — сказала я своему бывшему тренеру, поигрывая браслетом на запястье, прежде чем опустить руки и слегка встряхнуть ими.

Взгляд Галины быстро переместился на мое лицо, прежде чем она кивнула и снова обратила внимание на каток, крикнув своим глубоким голосом с акцентом что-то о слишком замедленном прыжке.

Сняв защитные чехлы с коньков и оставив их в своем обычном месте, я вышла на лед и сосредоточилась.

У меня все получится.

***

Уже через шестьдесят минут я устала и вспотела так, будто тренировалась не один час, а три, как раньше. Серьезно, мое тело слабело. Я закончила тренировку серией прыжков — так называемым каскадом, когда один прыжок следовал за другим без промежуточных шагов, но не вкладывая в них душу. Приземляясь на лезвия коньков, я шаталась и едва не падала, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на отработке прыжков, и выкинув из головы все лишнее.

Галина была права. Меня что-то отвлекало. Но я не могла понять, что именно. И мне необходимо как можно скорее найти корень проблемы, или же заняться чем-то еще, например, пойти на пробежку. В общем, чем угодно, лишь бы очистить разум или хотя бы прогнать мерзкое ощущение, которое преследовало меня, словно призрак.

Слегка расстроенная, я вернулась в раздевалку и нашла записку, торчащую из моего шкафчика. Мне даже не пришлось задумываться, в чем дело. Месяц назад генеральный менеджер КИЛ оставила аналогичную записку с просьбой зайти к ней в офис. Все, чего она хотела — предложить мне работу тренера у новичков. Опять. Понятия не имею, почему женщина решила, что я — лучший кандидат для обучения юниоров, но я ответила, что меня это не интересует.

Поэтому, когда вытащила записку «Жасмин, перед уходом зайдите в главный офис» из шкафчика и дважды прочла ее, убедившись, что поняла все верно, мне захотелось побыстрее отвязаться от менеджера, так как нужно было бежать на работу. Мои дни были расписаны поминутно. У меня, практически, везде валялись списки с расписанием: в телефоне, на бумажных листах в машине, в моих сумках, в моей комнате, на холодильнике, поэтому я ничего не забывала и не волновалась по этому поводу. Для меня казалось важным быть организованной, подготовленной и следить за временем, чтобы не опаздывать. Как бы то ни было, мне пришлось сократить время на душ и перестать краситься, чтобы успевать добираться до работы вовремя, если, конечно, я не предупреждала своего босса о том, что опоздаю.

Открыв шкафчик и, одновременно, достав телефон из сумки, я быстро напечатала сообщение, мысленно поблагодарив программу за проверку орфографии, которая существенно облегчала мне жизнь, и отправила его своей матери. Она всегда была на связи.

Жасмин: Менеджер хочет поговорить со мной. Можешь позвонить Мэтту и сказать ему, что я задержусь, но постараюсь приехать как можно скорее?

Она немедленно ответила.

Мама: Что ты опять натворила?

Я закатила глаза и напечатала ответ.

Жасмин: Ничего.

Мама: Тогда зачем тебя вызывают в главный офис?

Мама: Ты опять кого-то назвала шлюхой?

Ну, конечно, моя мать никогда не этого забудет. И не только она.

Я не рассказывала ей о тех трех случаях, когда главный менеджер просила меня зайти в офис, чтобы поговорить со мной о тренерской работе.

Жасмин: Откуда мне знать? Может, моя оплата на прошлой неделе не прошла.

Я просто шутила. Уж кому, как ни моей матери знать ежемесячную стоимость моих тренировок. Она платила за них больше десяти лет.

Жасмин: Нет. Я больше никого не называла шлюхой. И та шлюха заслужила это.

Зная, что мама ответит практически сразу, я положила свой телефон обратно в шкафчик и решила, что отправлю ей сообщение позже. Быстренько приняв душ и покидав вещи в сумку, я в два счета влезла в нижнее белье, джинсы, рубашку с воротником, носки и самую удобную обувь, которую только могла себе позволить. Закончив одеваться, я снова проверила свой телефон и обнаружила ответ от матери.

Мама: Тебе нужны деньги?

Мама: Она заслужила это.

Мама: Ты опять кого-то толкнула?

Меня убивало то, что моя мать до сих пор спрашивала, нужны ли мне деньги. Будто я не сидела годами на ее шее. Месяц за месяцем. Каждый провальный сезон.

Сейчас мне хотя бы не приходилось просить ее оплачивать мои счета.

Жасмин: У меня есть деньги. Спасибо.

Жасмин: И никого я не толкала.

Мама: Уверена?

Жасмин: Абсолютно. Уж я бы точно об этом знала.

Мама: Все хорошо?

Жасмин: Да.

Мама: Ничего страшного, даже если ты это сделала. Некоторые заслуживают пинка.

Мама: Мне тоже иногда хочется треснуть тебе. Всякое бывает.

Я не смогла удержаться от смеха.

Жасмин: Ага, и мне.

Мама: Ты хотела ударить меня?

Жасмин: Без комментариев.

Мама: Ха-ха-ха.

Жасмин: Я никогда бы не ударила тебя. ЯСНО?

Застегнув свою сумку и схватившись за ручку, я сжала ключи и вылетела из раздевалки, быстрым шагом обойдя оба зала, чтобы попасть в ту часть здания, где находились офисы. По дороге на работу я собиралась съесть сэндвич с яйцом, который остался в машине, в сумке для завтрака. Добравшись до двери офиса, я напечатала еще одно сообщение, игнорируя ошибки, которые обычно не делала.