Террорист номер один (СИ) - "Пантелей" - Страница 15

Авиаразведка ничего не дала, поэтому пришлось посылать начальника ГРУ, генерала армии Ивашутина на поклон к гэбэшникам. Не официально, разумеется, а с личной просьбой посодействовать в поисках. Своему[42] гэбэшники не отказали, обещали помочь чем смогут.

Смогли. Помогли. Три дня назад, все четыре группы объединённым отрядом вышли на наш берег Пянджа в районе Зигара. Без потерь и с четырьмя пленными американцами.

— Как их повязали?

Начальник ГРУ тяжело вздохнул.

— Как детей, Серёжа. Их вели с самого начала и точно знали, где они встанут на ночёвку, там заранее и устроили засады. Стреляли иглами с какой-то химией, то ли из воздушек, то ли вообще из плевательных трубок. Двое говорят, что успели почувствовать будто укус слепня, а потом сразу темнота.

— Что за химия?

— Пока непонятно. Кровь сдали, но результатов анализа пока нет.

— Ладно, не расстраивайся. Парни ни в чём не виноваты. Послали мы их в чужие горы принести то, чего не может быть. Представляй всех к наградам.

— За что?

— За успешный рейд и пленение американских шпионов. Задачу они выполнили. Теперь мы точно знаем, кто хороводит в этом Бадахшане.

— В том то и дело, что не знаем. Ни Чебриков, ни Крючков абсолютно точно не в курсе дел. И Дроздов попросил меня, чтобы пока всё так и оставалось. Я пообещал, что дальше тебя информация не уйдёт.

— Даже так… Самодеятельность… Интересно… Но раз уж ты пообещал, то не уйдёт. Тем более, что за нами теперь должок. Как я понял, американцев нам просто подарили?

— Подарили. Но они не шпионы, а инструкторы из пакистанских лагерей.

— Это они так говорят. Разве инструктор не может быть по совместительству шпионом? Ещё как может! Даже больше скажу — он просто не может им не быть. Так что всё честно. Чего ты такой хмурый?

— Нас играют втёмную, Сергей. Зачем-то запросто дарят подарки, которые тянут на Звезду Героя. Приняв их, мы становимся соучастниками.

— Думаешь, заговор затеяли?

— Почти уверен в этом.

Маршал Ахромеев ненадолго задумался, а потом улыбнулся.

— Честно тебе скажу, Пётр Иванович, заговор бы я и сам затеял, если бы умел. Хорошо, что нашлись умельцы. Мы их поддержим.

Аятолла Рухолла Мусави Хомейни

2 июля 1984 года. Город Кум, Иран.

Несмотря на то, что Аятолла Хомейни обладал по факту высшей властью в Исламской Республике Иран, жил он очень скромно. Дом его ничем не выделялся среди соседских, а внутри не было никакой роскоши. Разве что ковры хорошего качества, но по иранским меркам и они были довольно скромными. Такие мог себе позволить любой дукандор[43] в Куме.

Хомейни был уже стар и часто болел, поэтому свой дом теперь покидал только для совершения Джума-намаза[44]. Руководил страной он прямо из этой комнаты, в ней же и молился. Сегодня ему особенно нездоровилось, но услышав азан[45], он, скрипя суставами, прошёл на середину ковра и начал совершать аль иша[46].

Во время чтения четвёртого раката, Хомейни сделал ритуальный саджа[47], разогнулся, уже начав произносить слова Ташаххуда, поднял глаза на Киблу[48] и… Буквально оцепенел от неожиданности. У стены, прямо под Киблой кто-то сидел.

Человек. Чему-то улыбается. Как он мог здесь оказаться?

Не смотря на простоту быта, Аятолла Хомейни был одной из самых охраняемых персон планеты Земля. Весь квартал Кума, в котором находился его дом, был превращен практически в крепость, приготовленную к отражению даже массированного десанта. А этот тут сидит и улыбается. Молодой совсем.

— Шайтан!

Невольно вырвалось у Хомейни. Ночной гость хмыкнул, укоризненно покачал головой и перестал улыбаться.

— Ты разве к шайтану сейчас взывал, старик?

И действительно…

— Кто ты?

— Как видишь, человек. Моё земное имя Мохаммед Асхам.

Тот самый муджаддид[49], которого многие уже считают Махди[50]. Фигура, давно интересовавшая главу Ирана. Хомейни даже посылал своих людей в Бадахшан, но никто из них пока не вернулся.

— Как ты сюда проник?

Асхам снова улыбнулся.

— Аллах помог, разумеется. Азза ва-Джааль[51]. Завершай свой намаз, я подожду.

Издевается? Уселся под киблой и улыбается. Какой уж тут теперь намаз…

— Зачем ты пришёл ко мне?

— Ты ведь хотел меня увидеть. Иначе, зачем было посылать ко мне своих людей? Ты хотел, вот я и пришёл. Шайтан тут не при чём, шайтан давно растворился среди вас и живёт внутри каждого. Например, твой внутренний шайтан не так давно договаривался с «Большим Сатаной»[52] и получил от него помощь.

— Аллах допускает принятие Нусры[53] для благого дела.

Асхам понимающе кивнул.

— Допускает. Но благое ли это было дело — будешь доказывать ему сам. Я пришёл не для того, чтобы устраивать теологические дискуссии, а по делу.

— Я тебя слушаю, Мохаммед Асхам.

— Хорошо. Присядь поудобнее, не стой на коленях. Первое, что я хочу тебе сказать — ты слишком озабочен своей святостью. Это неплохо для простого дервиша, но непростительно для земного Владыки, которым тебя назначил Аллах, Азза ва-Джааль. Для Владыки, спасение своего народа, вверенного ему Аллахом, Азза ва-Джааль, гораздо важнее, чем спасение собственной души. Понял, старик?

— Думаю, что понял.

— Опять хорошо. Тогда слушай второе. Если тебе объявил войну тагут[54], ты обязан в ней победить во имя Аллаха, Азза ва-Джааль, и повергнуть поганого тагута. Любой ценой. А свой ахират[55] доверь шафаату[56], раз уж Аллах избрал тебя Правителем. Если согласен, то я готов оказать тебе помощь. Если продолжишь кривляться и корчить из себя святого — я этого не оценю и сочту тебя дураком, который не по праву занимает своё место.

— Ты меня убьёшь?

— Нет, конечно, ты хочешь для себя слишком много чести. Тебя убьют свои же. Причём убьют так, что твоя душа никогда не увидит Аллаха[57], Азза ва-Джааль. Впрочем, я почти уверен, что мы договоримся, я ведь и правда хочу тебе помочь.

— Чем ты мне можешь помочь, уважаемый Асхам?

— Всем, что понадобится для твоей победы, но ты для этого и сам должен постараться. Для начала, у меня есть шесть тысяч воинов Джихада. Настоящих воинов, а не тех декхан[58], что ты поставил под ружьё. Мои, по сравнению с ними, как волки с баранами, я их сам учил, а результат ты уже видишь в Бадахшане. Сейчас там затишье и я решил помочь тебе. «Невоюющая армия превращается в бесполезную бюрократическую организацию».

— Чьи это слова? Наполеона?

— Нет. Русского маршала Жукова, который брал Берлин.

Про Бадахшан и Асхама ходило множество слухов. В том числе самых невероятных.

— Ты за русских?

Ночной гость снова усмехнулся.

— Ты ведь уже понял, кто я. Я сам за себя, у меня свои интересы. Я и за русских, и за вас, против «Большого Сатаны». Вернее сказать — это вы за меня.

— Русские помогают тагуту Хуссейну.

— Скоро перестанут. Через восемь месяцев у них сменится власть и политические приоритеты. За это время, ты должен будешь подготовить настоящую армию, мои люди станут инструкторами и военными советниками. Организуй лагеря в районе Заболя, нам понадобится для обучения техника, будем использовать ту, что русские уже поставили в Афганистан.