Призрак тебя и меня (ЛП) - Орам Келли - Страница 9

— В этом году танцы не попадают на годовщину смерти Спенсера, но для меня они навсегда будут связаны с ним. Я никогда не ходила на бал без него. Как я смогу пойти туда в годовщину его смерти с кем-то другим? Как я смогу притворяться, что хорошо провожу время, когда буду думать только о том, что его больше нет, и что парень, который танцует со мной, — не он и никогда им не станет.

Израсходовав желание говорить, я погружаюсь в молчание. Доктор Московиц тем временем записывает все, что я только что наболтала, а потом поднимается на ноги, поскольку наши драгоценные двадцать пять минут истекли, и дает мне последний совет:

— Возможно, смысл не в том, чтобы хорошо провести время или сходить на свидание. Я соглашусь с твоей мамой: на танцы стоит пойти. Думаю, тебе пойдет на пользу столкнуться со своими страхами, и, что еще важнее, это будет сознательным шагом в попытке двигаться дальше, способом доказать себе, что тебе это под силу — что ты снова сможешь жить своей жизнью и позволять входить в нее другим людям.

Он идет к двери и, прежде чем открыть ее, поворачивается в ожидании ответа ко мне.

Я вздыхаю.

— Хорошо, я подумаю. — Это максимум, что я могу ему обещать, и это мое обещание куда искреннее всех остальных, принесенных сегодня.

Приняв кивком мой ответ, доктор Московиц провожает меня в приемную около лифта, где нас ожидает мама. Когда мы приближаемся, мама вскакивает со своего места, словно под ней была скрученная пружина. Ее губа покраснела в том месте, где она полчаса прикусывала ее. Когда она видит на лице доктора Московица улыбку, в ее глазах вспыхивает надежда.

Я плюхаюсь на стул и начинаю ждать, когда мама и доктор Московиц закончат шушукаться. Меня это не оскорбляет. Это часть ритуала. Я делюсь с доктором Московицем переживаниями, а он передает свою интерпретацию маме вместе с советами о том, что со мной делать дальше. Я прислоняюсь затылком к стене и закрываю глаза — иногда консилиумы под девизом «Спасем Бэйли» затягиваются, — но тут раздается звонок прибывшего лифта, и шокированный голос выпаливает:

— Бэйли? Что ты здесь делаешь?

Не могу поверить, что натыкаюсь на Уэса второй раз за один день. Он одет точно так же, как утром, с тем же потрепанным рюкзаком, перекинутым через плечо, только теперь в его руках еще и скейтборд. Он таращится на меня так, словно я вышла на улицу без штанов.

— А ты что здесь делаешь? — парирую я, совершенно не желая объяснять ему, почему после его неожиданного появления в школе мне срочно потребовалась встреча с психотерапевтом.

Он окидывает комнату взглядом, переступает с одной ноги на другую, потом снова тянется к дурацкой лямке рюкзака на плече, но прежде чем успевает ответить — если он вообще планировал это делать, — моя мама прерывает нас изумленным воплем:

— Уэс!

Покраснев, он бормочет:

— Здравствуйте, миссис Аткинсон, — и пялится на свои кроссовки.

Не стоило ему отводить взгляд, потому что мамины неожиданные объятья застают Уэса врасплох.

— Прошло столько времени! — бушует она. — Как поживаешь? — Она отступает и окидывает его внимательным мамским взглядом, а потом — к нашему с Уэсом вящему ужасу — резюмирует: — Ты стал настоящим красавцем! Как твоя мама? Я не говорила с ней целую вечность.

Щеки Уэса снова пылают. Он отпускает лицо и пятится от моей мамы и от привычки нарушать чужое пространство.

— У нее все хорошо. — Он прочищает горло и смотрит на доктора Московица, словно знает его. — Привет, док.

— Он тоже твой врач? – спрашиваю я.

Уэс не отвечает. Но в этом и нет необходимости. Ответ очевиден.

Я в шоке. Хотя, наверное, зря. Наверняка мисс Дэлани получила контакты врача от моей мамы. Видимо, после гибели Спенсера Уэсу, как и мне, понадобилась помощь специалиста. Но странно, что он видится с ним до сих пор, а еще страннее было бы, если бы наша маленькая встреча заставила побежать к врачу и его. Я очень надеюсь, что это обычное совпадение.

Взяв сумочку, я дергаю маму за руку и приклеиваю на лицо фальшивую улыбку для доктора Московица.

— Нам надо идти. Не хотим больше отнимать у вас время.

Но моя попытка сбежать с треском проваливается.

— Вы что, знакомы? — спрашивает врач, водя своим пальцем-обрубком между Уэсом и мной.

Когда Уэс пожимает плечами, доктор Московиц в ожидании информации переводит взгляд на меня. Я не хочу ничего объяснять, но понимаю, что если я промолчу, то отвечать начнет мама, и уж она выдаст куда больше деталей.

— Он был лучшим другом Спенсера.

Маму мой ответ не удовлетворяет.

— Не только Спенсера, — говорит она, обнимая меня за плечо. — Но и Бэйли. Когда-то эта троица была неразлучна. — Она снова улыбается Уэсу. — Мы так соскучились по тебе. Знаешь, тебе не нужно присутствие Спенсера, чтобы получить приглашение в гости. Можешь заходить в любое время.

— Мам! — Боже правый. Мне хочется провалиться под землю.

На меня Уэс не смотрит, но он слишком вежлив, чтобы не ответь моей маме.

— Спасибо, миссис Аткинсон. — Это не обещание зайти, но вряд ли моя мама это осознает.

Кошмар не прекращается.

— Вы больше не дружите? — интересуется доктор Московиц. Вот ведь пронырливый гад. — Почему? Из-за смерти Спенсера?

Я втягиваю в себя воздух и начинаю дрожать. Я очень, очень не хочу обсуждать это. Особенно здесь и сейчас — в присутствии Уэса и своей мамы. Мне хочется убить доктора Московица. Он зашел слишком далеко, но остановится ли на этом? Нет, конечно же нет.

— Любопытно, что в разговорах со мной ни один из вас не упоминал друг о друге. Почему?

Уэс мнется, не зная, что на это ответить, а я смотрю на врача и мысленно даю себе клятву больше никогда не возвращаться сюда.

— Мама! — От моего резкого вскрика все вздрагивают. На нас даже оборачиваются люди в халатах у сестринского поста. — Может, пойдем? Уэс пришел на прием, а мы задерживаем его.

Мама прикусывает губу. Она, как и доктор Московиц, хочет стоять здесь весь день и задавать бесконечные болезненные вопросы, но она видит, что мне нужно убраться отсюда, поэтому вздыхает и пожимает доктору Московицу руку.

— Еще раз спасибо, что уделили ей время. Мы позаботимся о лекарствах, и я поговорю с ее отцом, чтобы возобновить ваши регулярные встречи. Мы скоро вам позвоним.

Не стоит стараться. Я скорее сбегу, чем опять соглашусь на эти регулярные встречи. Я тащу маму к лифту и миллион раз тыкаю в кнопку, надеясь, что это заставит двери открыться быстрее. Пока мы ждем лифт, мама оглядывается на Уэса.

— Уэс, было приятно снова увидеть тебя. Больше не пропадай.

— Хорошо, миссис Аткинсон. Мне тоже было приятно увидеть вас. — Лжец. — Пока, Бэйли.

Слегка удивленная тем, что он со мной попрощался, я оглядываюсь и встречаюсь с ним взглядом. В его глазах бушуют эмоции: смятение, боль, гнев, сожаление. Столь интенсивные, что из моих легких выходит весь воздух, и у меня едва получается прошептать в ответ всего одно слово:

— Пока.

Когда лифт приезжает и впускает нас внутрь, я снова начинаю дышать. Уэс не отрывает от меня глаз до тех, пока двери лифта не закрываются. Я не знаю, что у меня сейчас на лице, но моя мама знает достаточно, чтобы ничего не говорить.

Глава 5

Расспросы начинаются еще до того, как я успеваю добраться до школьных дверей. Триша и Лиз подкарауливают меня на парковке. Лиз сразу же обнимает меня и пытается проявить сочувствие, но ее буквально распирает от переизбытка энергии, поэтому ее сочувствие не кажется особенно искренним.

Пока мы лавируем между рядами машин, она без умолку тараторит.

— Поверить не могу в то, что вчера произошло, а ты? В смысле, Уэс Дэлани вернулся в школу! Что теперь будет? И где он столько времени пропадал? Думаешь, он собирается в одиннадцатый класс? Он же пропустил целый год. Ему придется как-то наверстывать.

Разочаровывать ее жалко, и мне очень не хочется, чтобы у нее создалось впечатление, будто я знаю ответы на все эти вопросы, но еще я хочу как можно скорее остановить распространение слухов.