Без выбора (СИ) - Кистяева Марина - Страница 40

- Занозу? Ты хотел сказать, наверное, зазнобу?

- Занозу-занозу, - муж улыбнулся искренне, душевно.

Утром Рома поцеловал её и начал вставать с кровати.

- Ты куда? Мы же только в пять вернулись, - Вита не хотела терять его тепло. Только не после этой ночи.

- Вита, дела. Но я до вечера вернусь. Хочешь, сегодня снова куда-нибудь сходим?

Вита перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.

- Хочу. В кино. Но не скупай весь зал на этот раз, хорошо?

- Хорошо.

Шлепок по голой попе был завершающей стадией их утренней беседы. Рома накрыл Виту пледом и ушел в ванную.

Она пыталась уснуть, проваливалась в полудрему, а потом выныривала. Тошнота подкралась к самому горлу. Девушка вскочила, зажимая рот рукой. Посмотрела рукой на дверь, ведущую в туалет, и побежала к ней. Успела. Виту вывернуло наизнанку.

После того, как её перестали терзать спазмы, она встала, умылась, накинула на плечи халат, потуже завязав его на талии, и направилась к себе в комнату.

Ни волнения, ни сомнений, ни тревог не было. Потом, вспоминая своё поведение, Вита удивится: как же так?

Она вошла в комнату, прошла к комоду, достала заранее купленный тест на беременность. Впервые её сердце пропустит удар именно, когда она будет держать в руках ещё не распакованную полоску.

Второй – когда уже сделает и будет ждать результат.

«+2-3».

Вита, зажимая рот, но уже от радости, привалилась к стене, а потом и вовсе сползла по ней на пол. И сразу же под попу подоткнула полы халата, чтобы ничего себе не заморозить. Из головы совершенно выветрилось, что в ванной установлены теплые полы.

Она беременна.

Беременна!

Не было ни испуга, ни растерянности. Только радость. Оглушающая. Звенящая.

Вита так и не пошла к гинекологу, не приняла экстренную контрацепцию. Решение далось ей непросто и не сразу. Длинной ночью, когда сна ещё и не было в помине, а Рома от неё ушёл, прикрыв не без злости дверь, она, не отошедшая от очередного оргазма, смотрела на потолок, где в свете уличных фонарей отсвечивали точечные светильники.

Вита хорошо помнила те свои мысли.

Что она больше не хочет быть одна. Ни дня.

Многие говорят, что не стоит рожать рано, что надо пожить для себя и прочее-прочее. Другие считают, что ранние роды – это благо. У родителей много энергии, легче переносятся бессонные ночи. Организм матери восстанавливается быстрее.

Вита выбрала второй вариант. Пожить для себя – для неё эта фраза казалось слишком размытой.

В её жизни всегда был Багровский.

Да-да, всегда. Начиная с отца, его восхищения сыновьями врага. Про потом и говорить нечего.

Ни дня не проходило, чтобы не всплывало имя Романа Багровского.

Она слилась с ним.

У неё не было выбора.

Родить ребенка – это реализовать частицу себя. Всю ту теплоту, которая копилась в ней годами. Виталина хотела любить. И быть любимой. Это естественно для женщины, и не важно, сколько ей - двадцать или сорок.

Она будет любить своего ребенка.

Рука опустилась на ещё абсолютно плоский животик.

Она бы слукавила, если бы сказала, что не думала о реакции Романа. У неё постоянно перед глазами вставало его лицо, когда он говорил о ребенке. Ребенок может их связать, протянуть между ними тонкий мост.

Раз два взрослых человека не в состоянии сделать это самостоятельно.

Вита покачала головой, продолжая улыбаться.

Вчерашний вечер – не показатель. Она не хотела строить лишних иллюзий.

Надеялась… верила…

Любила.

Виталина на собственном примере убедилась, что любят не за что-то, а вопреки. Когда человек срастается с тобой. Проникает в душу, в кровь. Когда от того, что ты его не видишь, тебе становится тошно. Больно. Неизвестность угнетает, раздирает тебя изнутри. Появляется страх, непонятные сомнения, которые как снежный ком только увеличиваются, давят, стремясь заполонить всю сущность. Вита постоянно отталкивала Романа, теперь тянулась к нему.

Что творилось у него, она не знала. Порой, ей не просто казалось, она была убеждена, что ему небезразлична. Он терпел ее закидоны, ее сопротивление. Он шёл на уступки, взять хотя бы вопрос с работой. Он говорил слова, от которых кружилась голова.

Но не было трех самых желанных. Самых заветных.

Не было в принципе диалога. И это плохо.

Ничего… Ничего… Скоро всё изменится. В лучшую сторону.

Она умылась, привела себя в порядок. Мысли о завтраке снова вызывали тошноту. Поесть надо, хотя бы что-то. К гинекологу тоже записаться надо.

Но сначала разговор с Ромой.

Она собиралась спускаться вниз, когда зазвонил телефон. Дисплей высветил имя Нади.

«Твой Роман – табу. Мы на него не претендуем, да и, тем более, оберегал тебя пять лет… Черт, это как же он должен тебя любить, чтобы вот так…»

Так сказала она вечность назад.

Вита приложила руку к щеке.

- Да, Надюш, слушаю тебя.

- Вита… Витуль, помоги мне, пожалуйста… Помоги…

Подруга жалобно всхлипнула, и Вита тотчас напряглась.

- Конечно, что случилось, говори.

- Я дура… Я такая дура…

- Надя, не истери! А скажи мне, что случилось!

- Вита…

- Надя, успокойся! Ну-ка, выдохни.

Шумный выдох послышался в телефоне.

- Вот, молодец. А теперь говори.

- Я беременна. И я приехала делать аборт. Отговори меня, пожалуйста…

Глава 20

- Гвоздов переписал все документы?

- Да.

- Отлично.

- Роман, ты уезжаешь?

- Да. Домой. Больше не приеду сегодня. Если что, звоните Рустаму. Он на связи.

- А если срочное?

- Рустаму, тот - Владу.

- Понял.

К черту все дела. Он хотел к Губастой. Если бы не её дядя, что нарисовался нечаянно или как раз чаяно на горизонте, он бы сегодня никуда даже не вышел из дома. С другой стороны, именно благодаря Сидору, между ними возникло подобие отношений. Хоть что-то.

Роман вышел из здания, задрал лицо к нему и постоял, греясь в лучах солнца с минуту.

Мужчине было хорошо. Легко. Он уже не помнил, когда испытывал нечто подобное.

Когда ничто не жгло внутри, не разрывало жилы, не раскурочивало ребра.

Когда можно дышать и наслаждаться жизнью.

Днем, что протекает неспешно и почти без суеты.

И осознанием, что в доме – доме, что ты построил для НЕЁ! – тебя ждет Губастая.

При воспоминании о прошедшей ночи, кровь забурлила в жилах. Да плевать, он может позволить Ферзю хоть каждый месяц себя резать, лишь бы Вита его лечила, а потом ласкалась, как кошечка, и ходила рядом. Роман, счастливо усмехнувшись, направился к машине. Влад активно вел переговоры с Ферзем, и тот уже не говорил «нет».

Но и не сказал «да».

Рома проехал половину дороги, когда на светофоре его взгляд упал на цветочный ларек. Резко вывернул руль, не обращая внимания на гневные сигналы других водителей, он прямо по тротуару свернул к ларьку.

Девочки любят цветы. А он свою девочку хотел баловать.

Лишь бы позволила…

Он отстранился. И до свадьбы и после. До – были дела. Казино, встреча с важными людьми, возвращение в семейный бизнес. Он осознанно избегал Виту. Потому что, попробовав её в кинотеатре, удержаться с каждым днем становилось сложнее. Иногда доходило до такого, что он готов был её изнасиловать. Ворваться в комнату, опрокинуть на кровать и ворваться в её сухое или смоченное его слюной лоно. Разорвав одежды, не слыша возражения, ломая сопротивление. Он сам себе напоминал зверя. Оголодавшего. Опасного.

Поэтому держался в стороне. Мозги плавились от желания.

Вита… Виточка… Его Губастая.

Никого больше не хотел. Смотрел на других девочек и… шел в зал или под холодный душ. Он для себя решил – нет изменам. Она сказала «да», значит, он уже принадлежит ей.

Рома всегда и принадлежал ей. Каждой частицей тела, души. Готов был ради неё на всё. Немного усмирить бы дурной вспыльчивый характер. Но он такой, какой есть.

Рома купил букет и положил его на соседнее сиденье. Пусть Вита позволит… Даст им шанс. Ночью в клубе, когда она приревновала, он ей не поверил, что она играла. Её глаза так дьявольски прекрасно сверкали, в них полыхал гнев и ревность. О, как ревнуют, он знал. Он, проклятье, её к столбу ревновал. И никак – никак! – не мог угомониться. Поэтому тоже сбегал.