Разрушитель (СИ) - Успенская Ирина - Страница 50

— Кир Алан! Да что же вы творите! Там послы уже договоренности готовы подписать, а вас найти нигде не могут. Хорошо, что я Пипа встретил... А чем это у вас так вкусно пахнет? И что вы все здесь делаете? Да что же это такое? А как послы прознают, что ваша светлость на кухне, как простолюдин! Кир Алан, да вы же целый герцог, а ведете себя как... как..! А вы, кирена Валия! Уж вы-то… Ладно, Зира, дитя гор, но вы-то, вы!

Рэй безнадежно махнул рукой, понимая, что ничего не докажет своему шальному воспитаннику.

Ответом ему был дружный хохот. Дарен тут же подвинул стул, Хват плеснул в кубок вина из кувшина, а Райка, утирая слезы, поставила перед капитаном большую тарелку, полную маленьких круглых пельменей, политых ароматным маслом и присыпанных перцем.

— Что это?

Рэй с наслаждением принюхался к горячему парку и, насадив на вилку первый пельмень, отправил его в рот. Прожевал, удивленно склонил голову вправо, прислушиваясь к ощущениям. Все, затаив дыхание, ждали вердикт. Рэй молча наколол второй пельмень и потянулся за сметаной.

— Сами придумали или где подсмотрели?

— Это все папа! — гордо сообщил Дарен и ловко стянул из тарелки Рэя пельмешек. — Пельмени называется. Скажи, вкусно? Мы все их лепили. И даже кирена Валия! А папа с Хватом мясо мелко-мелко резали!

— Кир Алан сказал, что ими наедаешься, когда на первом сидишь, а последний в горле стоит, — со смехом сообщил Хват и откинулся на стуле. — Лепить их, я тебе скажу, тоже весело. Особенно под хорошее вино да в хорошей компании.

Он подмигнул Светике.

— Ты, между прочим, на службе, — недовольно высказал капитан Хвату.

— Так я служу! Охраняю кира Алана.

Дарен звонко расхохотался, а следом за ним стали смеяться и остальные.

— Так, брат Чех, — Алан нехотя поднялся. — Сегодня после вечерней службы свадьбы и справим. Чувствую, что потом будет не до этого.

Смех стих. Рэй согласно кивнул, а Светика схватилась за щеки.

— Ой, матулечка! У меня платье еще не готово! Вы же говорили, что после вашего дня рождения.

— Обстоятельства изменились. Боюсь, что скоро нам с Рэем придется покинуть крепость, — Алан грустно улыбнулся Зире. — Но к родам я вернусь. Постараюсь вернуться...

— А платье я тебе дам. — Эвелин окинула Светику внимательным взглядом. — Мы с тобой одного роста, думаю, подойдет.

— Брат Чех, проводите меня, и ты, Эвелин, тоже, — Алан посмотрел на девушку и подал ей руку, которую она осторожно приняла. Они дошли до двери, и герцог тихо сказал: — Его высочество принц Ксан Тихий просил твоей руки, и я намерен дать положительный ответ. Но если ты не хочешь стать королевой...

— Ой...

«Что простолюдинка, что маркиза, – усмехнулся про себя Алан. – Ойкают совершено одинаково».

— Я согласна! А он красивый?

— Вполне.

— А как же Длань? — шепотом спросила девушка.

— Не заслужил. А теперь ступай к остальным и пока молчи. Можешь только кирене Валии сказать. Ясно?

Девушка только и смогла, что кивнуть. Порка явно пошла ей на пользу, она стала сдержаннее и послушнее, что радовало Алана несказанно! Давно нужно было выпороть!

— Брат Чех, — Алан подхватил ксена под руку и потащил по коридору. — Вы нашли человека, о котором мы говорили?

— Да. У меня есть помощник, человек увлекающийся, нервный, глубоко верующий, истинный фанатик. Я ему рассказал о вашей религии, о Церкви и о том, что бог Отец отправил в наш мир своего сына... Попросил систематизировать ваши записи и создать первую книгу Жития Сына Божьего, записанную с ваших слов. Просто как ответвление от нашего Храма. Так сказать, не в противовес, а в дополнение к Песне Жития.

— Отлично! Все решится в ближайшие дни.

— Вы не боитесь гнева Вадия? — тихо спросил брат Чех.

— Он сам меня подтолкнул к этому действу. Да и не станем мы ломать устои, просто дадим людям выбор. Никакого насилия! Не просто так ведь мне были видения?

— На опасный путь встаете, кир Алан. И я с вами...

Кто-то должен принести в этот мир истинную веру, — философски произнес Алан и, отпустив ксена, повернулся к Рэю.

— До чего договорились?

— Один корабль перегонят к нам. Как только наш отряд вступит на земли Мирии. Два заложат на верфях сразу после коронации Ксана.

— Генерал мне нужен в столице. Воинов придется вести тебе, Рэй. Больше никому доверить это я не могу. Вы уже прикинули, кто пойдет?

— Иверт предлагает пригласить на веселье горцев. Давно они хорошую добычу в селенья не приносили.

— Обсудим.

Сейчас, после сытного обеда и выпитого вина, хотелось прилечь и хоть полчасика подремать, а не читать документы, не выслушивать лживые обещания, раздавая в ответ такие же. Голова была чугунной, и как никогда ощущалось желание послать все к черту и запереться в спальне на пару суток.

Герцог тяжело вздохнул, принюхался к холодному воздуху, пахнущему дымом печей, скривился и решил, что стоит проветриться, прежде чем садиться подписывать документы.

Алан вышел на улицу. Холодный морозный воздух тут же забрался под шерстяную коту, охладил лицо и спину, защипал в носу. Мороз был градусов под двадцать, но сухо и безветренно. Солнце опустилось за крепостную стену, но еще не упало за море, окрашивая мир вокруг бледно-розовыми отблесками. Красиво. А за воротами вообще первозданная зимняя красота. Нетронутый снег, белые вершины гор, деревья в серебрящихся шапках... и тишина. Такая полная, что в ушах звенит. Сегодня даже тау не выли, часовые не перекидывались похабными шуточками, не ржали лошади, не звенели ведрами слуги. Мороз загнал людей в теплые помещения, выбегали лишь по нужде, да и тогда старались быстро справиться и вернуться под защиту стен. Во дворе никого не было. Благодать!

Алан прошел к воротам по присыпанной углем тропинке, кивнул вытянувшемуся в струнку воину в длинном тулупе и уже собрался повернуть назад, как нога заскользила, герцог затанцевал на льду, замахал руками и все же не удержался, грохнулся на спину под возглас спешащего к нему с шубой в руках Рэя. Затылок с громким звуком встретился с покрытым льдом булыжником, сознание выключило свет, а дух вышибло из тела.

— Ну наконец-то! А то я уже хотел просить Оську долбануть тебя чем-нибудь по голове.

Вадий, присев на корточки, смотрел на Алана с сочувствием и плохо скрываемым ехидством. Босой, в широких белых шароварах и расстегнутой на груди рубашке, он был настолько неуместен посреди зимы, что Алан сразу понял — не галлюцинация.

— И зачем я тебе, дух зла и порока?