Дорогой зверя (СИ) - Тихонов Михаил - Страница 21

Мы с Дангом стояли у тактического голографа и внимательно рассматривали карту системы. Ситуация на букву х…, и не подумайте, что хорошая. Паскуднее некуда. Мы успели войти в систему прямо перед тем, как архи полностью ее блокировали. Не войти, не выйти. Что делать, непонятно. Третий месяц база в осаде. Падаваны согнали сюда такие силы, что странно, почему еще не начали штурм, хотя и вошли в систему, но лишь перекрыли вектора прыжков. Бои шли, но по сравнению с тем, что имелось в окружающих системах, да и в нашей тоже, малыми силами. Вот это и не давало покоя. Что-то намечается. Возможно, они просто решили нас уничтожить с малыми потерями? Это бесило больше всего. Постоянные стычки стачивали наш флот как напильником. Еще немного, и не на чем будет воевать. Да, у нас есть верфи, есть ресурсы. Но у нас нет людей. Гибнет хоть и немного, но пополнения взять негде. Пауки перекрыли абсолютно все маршруты. Перед захлопыванием ловушки, а то, что мы в ловушке, не было никаких сомнений, успел уйти эсминец-разведчик. Вот только уже почти три месяца от него никаких известий. По плану, экипаж должен был пройти через «закрытые сектора» до Асы. Так как связи не было, нам ничего не было известно о их судьбе. Живы ли вообще?

Я покрутил шеей, пытаясь размять. Затекла от неподвижности. Данг, среагировав на мое движение, оторвался от разглядывания карты.

— Вик, систему нужно бросать. — Данг озвучил те мысли, которые были и у меня. — РАно или поздно, но архи со своими хозяевами начнут штурм. А противопоставить им нечего. У нас почти все корабли прошли через ремонтные доки. Но если суда мы в силах построить новые, то экипажи на них взять некуда. Да даже если штурма не будет, рано или поздно они перемелют весь флот.

— Да знаю я все. — В моем голосе прорвалось раздражение. — Что ты предлагаешь? Если мы пойдем на прорыв, то положим кучу ребят. Ты можешь мне сказать, на какую глубину мы блокированы? А если, допустим, флот покинул систему, то где гарантии, что мы не нарвемся на еще боллее значительные силы? Здесь у нас хотя бы прикрытие стационарными орудиями сверхтяжелого класса. А там? Зажмут нас где-нибудь, и все. Нечем нам отбиваться от ульев.

Я нервно сглотнул. Раздражение прорывалось несмотря на то, что я понимал, стоящий напротив меня Данг ни в чем не виноват. Это я проморгал. Не уследил и не проконтролировал. Нужно было не пускать дела на самотек. Но нет, я ж огорчен, что стал не нужен своему Легиону. Депрессия, стрелялки по астероидам. Вот и платим теперь жизнями. Ведь знал я от Ларса, что падаваны попытаются снова. Знал и то, что именно они реальные хозяева архов. Эх, Ларс, Ларс. Как же не хватает твоих знаний и опыта. Я с размаху ударил кулаком по металлической стойке. Боль немного прояснила мысли и остудила эмоции.

Я снова глянул на карту. Данг прав. Если мы ничего не предпримем, то нас, рано или поздно, все равно помножат на ноль. Нужно прорываться. Только куда? Вот вопрос вопросов. Еще раз прокрутив сферу, более внимательно присмотрелся к карте. В одном месте противник на точке, откуда возможен гиперпрыжок, сосредоточил всего две эскадры, при этом классом не выше тяжелого крейсера. И почему это наши тактики не обратили внимание на такую брешь в блокаде? Две эскадры крейсеров нашему флоту на один укус, даже можно не жевать. Увеличив ту часть системы, я понял почему. Точка находилась на другом конце от базы. Пока флот доберется, враг успеет подтянуть свои корабли. Хм, значит нужно, чтобы противник не смог перебросить корабли на то направление. Как это сделать? У меня возникла только одна мысль — отвлекающий удар. Но такой, чтобы архи действительно поверили в реальность прорыва. Черт, те, кто будет участвовать в отвлекающем ударе, вряд ли смогут выжить. Как же быть? Ничего в голову не шло. Чтобы враг поверил, нужно бить минимум половиной наличных сил, но это почти тридцать тысяч человек из экипажей. Так и не придумав ничего, я поделился идеей с Дангом. И вот мы уже вдвоем склонились над картой, вертя проекцию и так, и эдак в поисках решения. Вот он шанс, но цена…

О чем думает человек, ведущий корабль на таран? Наверно о том, что было плохого или хорошего. Все по разному, но вряд ли кто расскажет.

Шеф-пилот корвета поддержки Артем Игнатьев не вспоминал жизнь, не думал о смерти. Он разгонял свой корвет в сторону линкора падавнов, выводя реактор на запредельный режим работы. В голове было только одно желание, чтобы уходящие в прыжок транспорты конвоя успели. Чтобы у Данга, командовашего конвоем с борта флагманского линкора, было еще хоть немного времени. Он думал о тех, кто сейчас пытался вырваться из системы под всеуничтожающим огнем противника.

Еще сотня километров. Артем ощущал телом вибрацию от двигателей. Чувствовал, как трясет корпус корабля от попадания из орудий ближней обороны линкора. Но он упрямо вел свой корвет на встречу смерти. Сотня километров для корвета на форсаже — секунда времени. Миг, и на полном ходу корвет пробивает броню линкора, еще миг, и космос расцветает цветком колоссального взрыва, сжигающего всех находящихся внутри корабля. Артем этого не видел, он погиб при столкновении. Когда его корвет смялся в гармошку при встрече с обшивкой линкора.

На глазах навернулись слезы. Где-то в душе из самой потаенной темной глубины рвался на волю волчий вой. Я лежал в пилотском ложементе тяжелого фрегата и наблюдал, как гибнет конвой… Сколько кораблей ушло? Меньше сотни из почти тысячи. Инженеры, техники, ученые и их семьи. Хотелось выть от бессилия…

Когда по конференц-связи я говорил речь и просил людей добровольно идти на смерть, набирая экипажи для отвлекающего удара, вызвались все. Если бы я знал… Тогда провели отбор. Брали тех, у кого не было семей здесь, тех, кто был в возрасте и реально осознавал на что подписывается.

Поначалу падаваны повелись на уловку. Оттянули силы от выбранной точки. Наш отряд из полутора тысяч легких кораблей, преимущественно истребителей и фрегатов, выйдя из-под охраны стационаров, быстрым ударом смял заслон. Противник тут же подтянул резервы с других точек. Завязалась собачья свалка. Шансов у отвлекающей группировки изначально не было. Но архи, а вместе с ними и их хозяева, об этом не знали. Поэтому все новые и новые корабли входили в мясорубку. Данг, командовавший конвоем, идущим на прорыв, выбрал удачный момент. Кто бы знал, сколько мне сил стоило и нервов уговорить его вести основную группу. Пришлось объяснять на пальцах, что у меня нет опыта по проводке караванов. Но аргументом для него стало не это. А то, что я ему честно признался, что не смогу дальше жить, если отправлю людей на верную смерть, а сам уйду, совесть замучает. Под прикрытием линкоров транспорты начали разгон, разбитые на несколько групп. К сожалению, в прыжок успели уйти только две группы по тридцать кораблей. А остальные? Остальные гибли и дрались, дрались и гибли по всей системе. Причина? Мы проморгали еще одну группировку из тяжелых кораблей врага. Висящая над плоскостью эклиптики, спрятанная за проходящей мимо системы кометой, полноценная тяжелая эскадра вышла прямо над конвоем. Серьезного урона они нанести не успели, все-таки в сопровождении были линкоры, считавшиеся одними из самых сильных в системе, но задержали на пару часов, а этого времени хватило, чтобы архи разобрались в ситуации. Оставив лишь легкие корабли против отвлекающей группы, они всеми доступными средствами ударили по конвою. Я орал матом, пытаясь достучаться по связи до Данга или хотя бы до командиров кораблей. Но безуспешно. К тому времени, когда связь появилась, от транспортов остались лишь немногие особо удачливые, успевшие оттянуться обратно к базе. Но сколько их там было? Сотня, может меньше. Вот и получается, потеряно почти восемьдесят процентов личного состава. Просчет. Кто виноват? Ответ я знал. И именно из-за этого хотелось выть еще сильнее. Мой флот сгорал. Боевые корабли и экипажи дрались до последнего, до самого конца. К базе отойти уже не могли, так как были блокированы. Несколько десятков транспортов, каким-то чудом уцелевших в эпицентре схватке, пытались найти промежутки в море бушующего пламени и уйти в прыжок. Куда угодно, лишь бы покинуть систему. Хорошо, что после установки новой нейросети управление фрегатом шло через нейросеть. Слезы застилали глаза. Слезы боли и ярости. Я сжигал на форсаже двигатели, пытаясь добраться до мясорубки, устроенной нам архами. И прекрасно понимал, что, даже толком не вышедшие из предыдущего боя, с погоней на хвосте, исребители, штурмовики, фрегаты, в общем, корабельная мелочь, ничего не сможет противопоставить сошедшимся на поле брани тяжеловесам. Но если им предстоит умереть, я умру вместе с ними.