Хорт – сын викинга - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 72

– Лучше смерть, чем снова быть рабом! – угрюмо сказал Годрах и быстро вооружился собственноручного изготовления боевым молотом на длинной рукояти.

Морав был с ним вполне согласен. В нем снова проснулся Хорт, и он приготовился пустить в ход Силу. В очередной раз глянув на драккар, возле борта которого толпились воины, Морав-Хорт едва не потерял сознание от немыслимого видения. Перед ним на мелкой волне покачивал своей рогатой башкой золотой аспид с крыльями! Это его корабль!

– Не может быть… – пробормотал пораженный юноша. – Не может такого быть!

– Все бывает, – буркнул кузнец, хищно вглядываясь в лица команды драккара; он не понял, да и не мог понять, почему Морав так сказал.

А что, если корабль захватили викинги?! Эта мысль мигом отрезвила Морава, и он напряг зрение, чтобы рассмотреть воинов, которые глядели на них, словно в рот воды набрали – молча, с диким удивлением.

Наконец один из них завопил:

– Стирэсман!!! Это Морав!

– Что ты там болтаешь, олух?! – К борту протолкался Сокол. – Морав?! О, боги, это не может быть правдой… Сгинь, исчезни, морок!

Морав вдруг сел на банку и начал истерично хохотать – словно сумасшедший.

– Что с тобой?! – испуганно спросил Годрах.

– Погоди, погоди, я сейчас… – Морав с трудом остановил смех, который так и рвался выскочить изнутри, и снова встал на ровные ноги.

Скипрейд драккара был поражен не менее Морава. «Волки» смотрели на своего пропавшего стирэсмана, открыв рты от изумления, и молчали. У многих в душе поселился страх, ведь они считали Морава погибшим. А уж его смех и вовсе их добил. Они уже готовы были сесть на весла и удирать подальше от ожившего мертвеца.

– Сокол! – позвал Морав. – Как я рад тебя видеть! О боги, благодарю вас! Да живой я, живой! Смотри!

Он выхватил нож и полоснул им по своей ладони. Морав понимал – только кровь может убедить испуганных «волков», что он не явился к ним с того света. И угадал.

– Кровь… – сказал кто-то из команды. – У него идет кровь! Красная! Значит, он не мертвец! Это точно Морав!

– Что я и пытаюсь вам доказать, – облегченно вздохнул Морав.

Он небезосновательно опасался, что скипрейд с испугу примет решение поднять парус и корабль уйдет в открытое море. Попробуй догони потом драккар, который летит над волнами, как чайка…

Когда улеглись первые страсти, вызванные нежданной встречей, Сокол рассказал Мораву, что происходило на торжище после его исчезновения.

– …Мы перевернули Слисторп вверх тормашками. И никто нам не смел перечить. Попробовали бы… Я совсем сошел с ума. Думал, что тебя убили и бросили в залив грабители. Такое на торжище иногда случалось, тем более что при тебе имелись немалые деньги. Верно, Ходота? – Кормчий согласно кивнул. – Но потом нашелся человечек, который видел, как тебя пленили йомсвикинги. Он хорошо их знал. Вот только одна беда: никто в Слисторпе понятия не имел, где находится их логово – Йомсборг. Конечно, если честно, я не надеялся найти тебя в живых. Но мне хотелось найти Йомсборг, чтобы поквитаться с твоими похитителями, как того требует долг чести. Конечно, с одним драккаром туда не сунуться, но я хотел собрать большое войско (тем более что на йомсвикингов у многих племен зуб вырос) и вот тогда бы мы посмотрели, какие они в настоящем сражении. Одно дело – купцов грабить, а другое – биться грудь о грудь. Выпьем, стирэсман! Душа праздника хочет!

Они подняли чаши, и доброе фряжское вино освежило глотки.

– Наконец мне повезло, – продолжил Сокол. – Мы взяли на меч кнорр одного купца-викинга, который вел дела с ярлом Торкеллем Длинным, и силой заставили исповедаться бедолагу – как это делают его собратья-христиане в своем храме, только без принуждения. Вот он и рассказал нам, что Йомсборг нужно искать в устье Одры. Понятное дело, пришлось пустить на дно и его, и судно со всей командой. Но это было необходимо, чтобы он не предупредил йомсвикингов…

Воспоминания Морава прервал крик самого зоркого воина из скипрейда – бывшего «волка» Кормака:

– По правому борту Клюв Ястреба!

Весь скипрейд бросился к правому борту, и Ходота заорал:

– Назад, собачьи дети! Иначе весь наш груз вместе с драккаром окажется на дне!

Все послушно отхлынули от борта, но глаза каждого руса будто прилипли к знакомому силуэту мыса. Сколько раз они здесь играли в детстве! И сколько раз приходили сюда после штормов с родителями искать алатырь-камень…

Издали твердь показалась Мораву пустынной; не было никакого движения ни на валах, ни у пристани. Не видно было и рыбачьих лодок, которые, как стайки водоплавающих птиц, приплясывали на мелкой волне у самого берега. Он попытался заняться мыслевидением, чтобы посмотреть на твердь с высоты птичьего полета, но сосредоточиться ему помешало огромное волнение.

Наконец драккар стукнулся бортом о причал, и Морав, стараясь не выдать своего волнения, приказал:

– Всем вооружиться! Со мной пойдут десять человек. Остальными командуешь ты, Сокол. К драккару никого близко не подпускать!

Чем выше поднимался по изрядно заросшей тропе Морав вместе со своим отрядом и чем ближе подходили они к воротам тверди, тем тревожнее ему становилось. А когда он увидел, что вместо ворот на земле валяются лишь изрядно обгоревшие остатки дубовых досок и головни, присыпанные грязно-серым пеплом, что подсказывало ему о давности события, его сердце забилось с такой силой, что едва не выскочило из груди.

Твердь была повержена! Отряд уже бегом ворвался в городище, и все дружно ахнули – на месте домов и полуземлянок чернели пожарища.

– Кто это сделал? – глухо спросил Морав, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ответом ему было гробовое молчание. Бывшие «волки», оставившие в городище свои семьи, стояли, опустив головы. Чтобы не закричать от горя, они кусали губы до крови. Нет теперь у них ни семей, ни тверди, которая надежно охраняла их от всех невзгод, и о прежней жизни можно было забыть…

Неожиданно откуда-то сбоку послышались шаркающие шаги, затем кашель, и перед воинами появился согбенный старик с длинной седой бородой. Морав присмотрелся – и ахнул.

– Яр-Тур?! Ты ли это, мой наставник?! – вскричал он и подхватил старого воина, который едва держался на ногах и вот-вот мог просто свалиться на землю.

– Не дали мне боги удачи умереть в бою… – Яр-Тур дышал тяжело, с надрывом. – Мне бы чего-нибудь поесть… а то на грибках и ягодках долго не протянешь.

Морав поднял старика на руки (при этом подивившись, каким легким стало тело некогда могучего воина), и все поторопились вернуться на драккар – в тверди им делать было нечего.

– …Гардар, собака, всему виной! – Яр-Тур хорошо подкрепился, выпил вина, и буквально ожил. – Всему виной его жадность! Вскоре после вашего побега в твердь явились проповедники новой веры, все франки. Они принесли Гардару ценные дары и посулили еще больше, если наш народ примет христианство. А еще они сказали, что в случае положительного ответа их главный волхв (уж не помню, как он называется) наречет Гардара конунгом русов и будет он восседать на пирах вместе с кнесями и конунгами всего мира как равный.

Яр-Тур снова приложился к чаше с вином, вытер рукавом мокрые усы и продолжил:

– Гардар дал согласие, несмотря на сопротивление волхвов и старейшин. С ними он расправился быстро: совсем уж непокорных его люди удавили в Священной роще, другие сами ушли в леса, а оставшиеся хоть и не стали принимать чужую веру, но помалкивали. Что касается меня и еще нескольких ветеранов, то о каком согласии могла идти речь? Тем более что франки начали уничтожать наши святилища. Но делали они это хитро – ублажали ценными подношениями военачальников и молодых дружинников и постоянно устраивали пиры, где фряжские вина лились рекой. Мы только наблюдали за всем этим издали, так как нас Гардар изгнал из тверди. Убить меня и других достойных воев он даже не пытался; это было ему не по зубам. Но и другие люди не хотели быть христианами. Вот тогда франки, подпоив стражу, и открыли ворота норгам-христианам, которым только дай пограбить…