В тени Большого камня
(Роман) - Маркиш Давид Перецович - Страница 17

Быстро побросав перстни и золотой песок в сундучок, Абдильда придвинул его поближе к себе и прикрыл полой халата. Гульмамад и Берды несмело подошли, сели у края достархона.

— Наливай, Телеген, — сказал Кудайназар. — Сегодня Аллах разрешает нам пить. А, Абдильда?

— Разрешает, дорогой Кудайназар, — подтвердил Абдильда. — Иначе зачем бы он послал нам все эти богатства?

Сам Абдильда, однако, пить не стал, а принялся подробно и обстоятельно осматривать добычу. Добравшись до деревянного ящика, он задумчиво уставился на мыльные бруски.

— Эй, Берды! — окликнул он туркмена. — Мыло вы зачем с собой таскали? Там, внутри — что?

— Это не мыло, аксакал, — ответил Берды, вытерев жирные пальцы о штаны. — Это динамит. Как порох, только сильней.

Абдильда поспешно отступил на шаг и оттуда, с новой позиции, разглядывал, вытянув шею, серые бруски.

— Ты можешь разрезать один кусок пополам? — подозрительно спросил он.

— Могу, аксакал, — сказал Берды. — Я умею его взрывать.

— Не надо, — решил Абдильда. — Не режь, пускай лежит.

Закончив осмотр, Абдильда снова подсел к достархону. Никто уже не ел, все сидели, подремывая. Только Лейла из-за плеча Кудайназара во все глаза смотрела на старика.

Абдильда поманил ее.

— Стели постель, ишачка! — шепнул он ей на ухо. — Дорогой Кудайназар, разреши мне идти, или Аллах пошлет меня искать Суек-бая. И гости твои тоже очень устали и хотят ехать домой. Вставайте, вставайте!

Прижимая сундучок к животу, он вытолкал гостей из юрты, вышел последним и закрыл за собой дверь.

Двигаясь быстро, Лейла уже разостлала два одеяла на ковре, одно поверх другого, и положила подушки в изголовье. Подойдя к светильнику, она обернулась к Кудайназару. Он следил за ней.

— Можно? — спросила она.

— Гаси, — сказал Кудайназар.

Сбросив одежду, сняв «золотые брови», Лейла откинула краешек одеяла, легла и лежала не шевелясь. Кудайназар продолжал сидеть у достархона, опершись локтем о подушку. Казалось, он спал.

Тогда она выскользнула из-под одеяла, подползла к нему, стащила с него сапоги. Он протянул руку в темноте, погладил ее по щеке.

— Идем, — сказал Кудайназар.

Тело у нее было худое, послушное. Груди были маленькие, острые.

В кибитку Кудайназар наезжал теперь от случая к случаю. Заезжал, сидел, уходил в юрту.

Каменкуль готовила ему чай, жарила свежие боорсаки в бараньем жиру. Она ни о чем не спрашивала мужа, как будто ничего и не произошло, не изменилось в их жизни.

Сына Кудайназар баловал, дарил ему все, что бы он ни попросил — будь то красивая меховая шкурка, драгоценная побрякушка или кусок яркого шелка, из которого Кадам, кромсая его ножом на ленты, делал украшения для баранов и собак. Как-то отец принес ему свое огниво, прицепил поверх полосатого халатика к поясу, сказал:

— Это — береги. Никому не отдавай.

Несколько раз Кудайназар брал Кадама с собой в юрту, кормил его там сладостями, играл с ним в войну, в охоту на барса, давал поездить на своем коне. При Кудайназаре Лейла держалась с ребенком скованно, а когда он не видел, уходил — сама затевала с Кадамом шумные игры, гоняла с ним по окрестным скалам. Не успев поиграть в детстве — теперь, в довольстве и роскоши, она безоглядно наверстывала упущенное. Дневные игры с Кадамом доставляли ей больше удовольствия, чем обременительные ночные игры с его отцом.

Каменкуль не желала Лейле смерти. Она желала ей бесплодия. Никогда прежде не просив ни о чем Бога, она молила его теперь об одном: не дать Лейле ребенка. Для себя она не хотела от Бога ничего, полагая, что все, что ей отпущено, раньше или позже выпадет на ее долю. Просить о возвращении Кудайназара не приходило ей в голову: Кудайназар — хан, и кому еще, как не ему, завести себе вторую жену. Так и должно быть, это в порядке вещей. Но пусть живот этой второй будет пуст, как дырявый кувшин.

Только смерть Лейлы могла вернуть Кудайназара. Но Каменкуль не желала ей смерти.

Пятую копию приказа доставил из Оша нарочный. Вскрыв пакет, Иуда Губельман расправил на столе бумажку и прочитал:

«По поступившим сведениям, остатки банды Курманалы Мамедова, именующего себя Суек-баем, перевалили горы восточнее таджикского Гарма и, выйдя к кишлаку Алтын-Киик, соединились там с местными контрреволюционными элементами. Следует ожидать нападения Суек-бая на заставу Кзыл-Су. Приказываю частью имеющихся в наличии сил атаковать кишлак Алтын-Киик и ликвидировать банду Суек-бая».

Контрреволюционные элементы… Частью имеющихся в наличии сил… В Оше, выходит дело, не придают Кудайназару особого значения. Суек-бай — вот что их тревожит. И эта «часть сил» — не хотят, разумеется, начисто оголять ненадежную долину, оставлять ее без присмотра.

О Суек-бае Иуда кое-что слышал. В чаду гражданской войны этот бывший торговец халвой и рахат-лукумом, прикрываясь басмаческим знаменем, сколотил отряд и, кочуя по Средней Азии, грабил всех, кто давал себя ограбить. Худая слава шла о нем по кишлакам: при его приближении жители убегали в горы, уводя семьи и забирая пожитки Суек-бай отличался жестокостью, необычной даже для этих, привычных к проливаемой крови, мест. Он сдирал с людей кожу, жег их живьем на кострах, топил в колодцах. Он не делал никакой разницы между бедными и богатыми, и это в глубине души возмущало Иуду Губельмана более всего. Иуда готов был принять правила страшной игры, в которой проигравший трещит на костре, обложенный, как сырое полено, сухими сучьями. Но явная несправедливость действий Суек-бая доводила Иуду до злобного бешенства. Он жаждал избавить от него беззащитных бедняков, жаждал его убить.

По дороге к этой цели висел над пропастью Большой камень.

Для атаки Иуда выделил двадцать пять бойцов, с пулеметом, и дал двадцать четыре часа на подготовку к операции. Был срочно найден надежный проводник, которого для еще большей надежности заперли в сарай, чтоб он никому случайно не проболтался. Надежного проводника искал, чтобы не вызывать подозрений у местного населения, еще более надежный повар-узбек. Этот повар, поставленный на ноги Кудайназаровым мумие, рыская в поисках проводника, послал подростка — племянника своей свояченицы — в Алтын-Киик с наказом передать, что нападение на кишлак назначено на послезавтра. Подросток выехал немедленно, прибыл в Алтын-Киик глубокой ночью и был доставлен в юрту. Выслушав посланца, Кудайназар приказал вызвать к нему Абдильду, Телегена и Берды.

Наутро Кудайназар с Берды выехали к Большому камню.

— Динамит большую силу имеет, — рассказывал Берды по дороге. — Если у тебя, положим, один кусок — кибитку можно на воздух поднять. Положим, сто кусков — гору можно поднять. Положим, тыща — тогда что хочешь можно поднять! А как же!

Кудайназар слушал внимательно, спрашивал:

— А он не отсырел, твой динамит? Не засох?

— Ни-ни! — возмущался Берды. — Так не бывает!

Кудайназар оставил Берды у Большого камня, а сам поехал дальше, вниз по ущелью. Берды долго лазал вокруг камня, присматривался, принюхивался, выгребал ладонями каменный мусор из щелей и дыр. Распаковав свои мыльные брусочки, он прилаживал их то в одно место, то в другое, — пока наконец не распределил все их по щелям. Потом он разрезал толстый шнур на равные куски — по количеству заложенных брусков, подсоединил концы этих кусков к брускам, а сами провода протянул на каменную площадочку над камнем, — на ту самую площадочку, с которой стрелял Кудайназар с Телегеном по людям Иуды Губельмана два месяца тому назад.

Кудайназар скоро вернулся к Берды из своей разведки, а к вечеру к Большому камню подъехал Абдильда с Телегеном и Гульмамадом, с тремя таджиками и пятью узбеками покойного Суек-бая — со всеми, кто в состоянии был в Алтын-Киике стрелять, резать и швырять камни.

Связав лошадей приехавших в цепочку, Гульмамад угнал их обратно за перевал.

— Слушайте меня и запоминайте, — сказал Кудайназар, когда все одиннадцать человек собрались на площадке под Большим камнем. — Завтра сюда придут урусы, и мы будем с ними драться. Если мы будем плохо драться, они убьют нас всех и захватят кишлак. У урусов нам нечего взять, кроме их оружия, их коней и их жизни, — и это вся добыча. Пусть их жизнь принадлежит мне, а все остальное вам. Не добивайте раненых, не убивайте, если сможете не убить без вреда для дела. Если Аллах захочет, он даст им крылья, чтоб они улетели обратно к себе в Урусию… Сейчас Абдильда возьмет троих из вас и пойдет с вами отсюда назад, за Большой камень. Там вы подыметесь выше тропы и спрячетесь, каждый в отдельности — но так, чтоб выход с этой площадки и тропа были вам видны. Шестеро пойдут со мной вперед, и мы сделаем то же самое. Берды останется здесь. Когда появятся урусы, мы немного пропустим их, а потом начнем стрелять, чтобы они скакали сюда и укрылись под Большим камнем. Если они проскачут Большой камень — стреляйте и загоните их обратно на эту площадку… Телеген, ты пойдешь со мной.