Пока не погаснут звезды (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 68

- Мне можно тут свободно передвигаться?

- Внутренний допуск на троих, - ответил тот. – Если не хотите оказаться под прицелом у охраны, лучше не покидайте бетлер.

- Ясно, - чуть разочарованно произнес Брато. – Вы там долго?

- Сиди, злодей, у тебя контракт на неразглашение, - усмехнулся Гротер.

- Не скучайте, - вежливо улыбнулась я, взяла «мужа» под руку, и Лаитерро повел нас прочь от стоянки.

Когда мы отошли, я обернулась. Егор стоял, облокотившись на бетлер, и жмурился от ярких лучей местного светила. В салоне он оставаться явно не собирался. Правда, разгуляться всё равно не сможет.

- Милая, - позвал меня Гротер, и я спешно отвернулась, стараясь выкинуть из головы бывшего возлюбленного. Начинался следующий акт нашей пьесы на троих, и главных ролях Егор Брато там не значился.

Республиканский заповедник на Чилай-ве – это не природная зона, где охраняют редкие виды растений и животных, точней, не только природная зона. Это целый комплекс, включающий в себя двухуровневый город, в котором не жили с тех пор, как свергли последнего орайо, о чем во всех подробностях рассказывала имитация свободная для доступа туристов. Город-дворец, где обитали орайо, был территорией запретной, но об этом уже все знают, и про специальный допуск тоже.

Этот необычный дворец сверху выглядел, как огромная подкова, перевернутая рожками кверху. Между двумя ответвлениями располагался самый обычный дикий лес. И орайо, то есть чилайвеанские императоры, могли ночами слушать завывания животных, впрочем, не нарушавших установленных для них границ. Имелся здесь и обычный парковый комплекс, но он располагался за округлой частью «подковы», где проживали правители, и выходил на внешнюю сторону. Однако парк представлял интерес только в культурном смысле. А вот город-дворец и лес, начинавшийся в самом центре дворцового комплекса, и выходивший за его пределы, были наполнены тайнами и волновали воображение многих, кто знал о Республиканском заповеднике, но не мог сюда попасть.

Стоит отметить, что об орайо ходили слухи, якобы они умели ладить с животными, едва ли не понимали их язык, потому за долгое время существование дворцового комплекса почти не случалось трагедий, когда дикие звери проникали на территорию города. Впрочем, сделать это было не так уж и просто. Со стороны леса стояла глухая стена, и только со второго уровня имелись окна, балконы и террасы, с которых можно было любоваться на дикую растительность и живность.

Итак, что же представлял из себя город-дворец, носивший название Туа-ве? Стоит начать с названия, которое перешло и на небольшой городок, предваряющий заповеднику. Туа-ве на чилайвеанском означает – сияние, или, если быть совсем точной, сияние бога. Ну, вот так просто и без затей именовались орайо. Боги на земле, говорившие с животными, птицами и рыбами и управлявшие водной стихией. Однако вся их божественная суть не спасла последнего императора от полета с башни на каменные плиты, где и закончила свой славный путь древнейшая во всех галактиках династия. То ли божественная суть иссякла, то ли ее и вовсе не было, только итог был теперь всем известен. Своего орайо чилайвеане не уберегли, зато место его проживания холили и лелеяли.

Но вернемся к Туа-ве. Здесь имелась всего одна улица, проходившая через весь город, пересекала она и непосредственно императорское жилище. По обеим сторонам стояли жилые дома, лавки, магазины, мастерские. Обитали в этом городе, кроме императорской семьи, придворные, служащие, обслуга, воины, их семьи. Простолюдины жили на первом уровне, знать располагалась на втором. Имелись здесь и великолепные мосты, позволявшие пересечь улицу с одной стороны на другую, и небольшие сады, благоухающие цветники, беседки и даже маленькие кафе и рестораны, появившиеся в более поздний период существования империи. И все-таки Туа-ве был всего лишь резиденцией орайо, столица же находилась дальше, и там местный царь-батюшка появлялся по особым случаям. Столичный дворец правителя был, конечно, красив и величественен, но не обладал славой Туа-ве.

А слава была разной: от восхищения строением и рассказов о празднествах, проводимых здесь, до жутковатых историй о подземельях, призраках и прочих непременных атрибутов древних стен. Лаитерро с удовольствием рассказывал нам некоторые из них, намекая на то, что ему знакома система скрытых в стенах города ходов. Разумеется, я уговорила показать их. Ученый обещал, и как-то даже коварно сверкнул взглядом, мимолетно скользнув им по моему названному мужу. Гротер, кажется, не заметил, а я промолчала, угадывая направление мыслей Лаитерро. Меня оно совершенно устраивало, Гротера, впрочем, тоже. Так что пострадать ради дела ему будет даже полезно. И, кажется, меня сегодня ожидает первая настоящая атака нашего Адама… Неплохо.

После того, как покинули стоянку, на которой остался Брато, мы оказались на другой площадке. Здесь стояли маленький самоходные тележки, в программу которых входил только маршрут объезда заповедника с остановкой в городе-дворце.

- Прошу, - Лаитерро широким жестом пригласил нас занять места.

После активировал программу, и тележка покатилась по чистой ухоженной дороге. Не скажу, что скорость у нее была такая уж маленькая, потому до цели мы добрались достаточно быстро. Зато возле стен дворца скорость упала, и теперь мы имели возможность полюбоваться на красоту, не изуродованную временем. А любоваться, скажу откровенно, было чем. Постройка оказалась поистине грандиозна.

Абсолютный монолит без единого разрыва в кладке, достигавший неимоверных размеров. Первый уровень представлял собой мало интересного. Дверей не имелось, только окна, расположенные выше человеческого роста. В общем-то, на этом и заканчивалось то, что можно было сказать о ярусе с торговыми и жилыми кварталами. Вся красота начиналась выше. Верхний уровень сильно отличался от нижнего. Он представлял собой множество других строений, стоявших на крышах первого яруса.

Архитектура их оказалась разнообразна. Особняки, изобилующие элементами внешнего орнамента, смешивались со строгими домами, более близкими к современности. Но на удивление эта мешанина не резала глаза, умудряясь сохранять гармонию общего ансамбля. Казалось, что в этом месте время расслоилось, и можно одновременно рассмотреть разные эпохи существования Туа-ве, окунуться вглубь веков и вернуться в настоящее, пройдя сквозь все изменения жизни в резиденции местных императоров.

Пока мы ехали вдоль стены, Лаитерро продолжал просвещать нас с напарником:

- Наиболее старые постройки находятся на первом уровне. Он основа, потому запрещалось производить работы. За попытку внести какие-то изменения в планировку дома, можно было оказаться приговоренным к смерти за покушение на орайо и его семью. Все изменения коснулись только верхнего уровня. Сейчас мы доберемся до ворот. Они, как и в прежние времена, открываются только тогда, когда кому-то нужно войти в город, или же выйти. В целях безопасности, чтобы избежать проникновения дикого зверья на территорию Туа-ве, их постоянно держали закрытыми.

- На той стороне тоже есть ворота? – проявил неожиданный интерес Гротер, до этого сохранявший безучастный вид.

- Нет, - улыбнулся наш провожатый. – Здесь только один выход. На той стороне тупик. Это было сделано в целях безопасности. Кстати, безопасности в Туа-ве отводилось особое место. Революция, окончившаяся свержением прежнего политического строя, была не единственной. Туа-ве пережил бунты, войны, смуту, но пал из-за предательства внутри города. Впрочем, тут дело, скорей, в безалаберности последних орайо. Они допустили распространение революционного настроения не только на двух материках, но и в своей вотчине. Знаете, кто встал во главе первого сената? Двоюродный брат свергнутого правителя. И дело было вовсе не в стремлении захватить власть, он, действительно, считал, что пришло время перемен. Настоящий фанатик. Правда, он погиб при странных обстоятельствах спустя пять лет после воцарения республиканской формы правления. Поговаривают, что ему отомстил кто-то из уцелевших родственников. Впрочем, сенатор был горячего нрава, и врагов заводил с необычайной легкостью. – Наш гид перевел дыхание и взглянул вперед: - Однако оставим память главного революционера Чилай-ве в покое, мы подъезжаем к городским воротам.