Пока не погаснут звезды (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 126

- Атака! – я даже счастливо улыбнулась и затихла, решив, что сейчас наступит долгожданный конец.

- Терри, присмотри, - отрывисто велел Брато и умчался из медблока.

Я ненадолго отключилась, а когда пришла в себя, уже лежала на кушетке только в майке и трусиках. Терри возился с чистой одеждой, переодевая меня. Я скривилась в злой насмешливой гримасе, оценивая его действия по-своему:

- Нравлюсь?

- Нравишься, - буркнул Терри, бросив на меня короткий взгляд. – Заблеванная особенно сильно.

- Хочешь меня, да? – я разразилась каркающим смехом. – Вы же, аривейцы, только и думаете, кому еще член присунуть.

- И успокоительное не взяло, - пробормотал наемник.

- Вколи снотворное, вообще трепыхаться не буду. Сможешь трахнуть без помех, пока никто не видит. Или трупами не интересуешься, а, аривеец? Стоит на меня?

Терри уже дотянул мне штаны до бедер и выпрямился. Он протяжно вздохнул и покачал головой. Корабль мотнуло. Наемник пошатнулся и отступил, открыв мне доступ к полу, куда я благополучно свалилась.

- Твою мать, - выругался Терри, поднимая меня.

- Подожди, немного уже осталось, - снова заговорила я. – Скоро сдохну и ваша драгоценная Сол будет отомщена. Радуешься, Терри? Вы все радуетесь, я знаю. Сука подыхает в мучениях. Это же хорошо, да, Терри?

Он снова вздохнул и продолжил меня одевать. Я попыталась сопротивляться, руки и ноги не слушались вообще.

- Что вздыхаешь? Я не прошу со мной возиться. Можешь уходить. Вали отсюда, аривеец. И позови Ярого, он решительней вас, прикончит меня и проблем никаких. А может сам? Ждешь же, когда я сдохну. Или всё же трахнешь перед смертью? А может ты импотент? – я снова засмеялась. – Аривеец, у которого не стоит! Может, ты поэтому от семьи сбежал? На гарем силенок не хватило? Терри, не стояк? Или ты из однополых? Нравятся суровые парни? Ты поэтому с наемниками?

- Прекрати, - глухо произнес Терри. – Я понимаю, что это всё действия паразита, но уже злишь. Помолчи, пожалуйста.

- На правду не обижаются, - издевательски сообщила я. – Ты импотент, Терри? Совсем вялый? Или о чужих членах грезишь? На член командира заглядываешься, да?

- Твою мать, Лиса, - зарычал аривеец.

- Угадала, да? У Ястреба славный член, мне нравится. Тебе тоже?

- С меня хватит! – гаркнул аривеец.

Где-то на краю сознания мелькнуло изумление. Появилось ощущение, что меня сейчас двое. Одна злобная стерва, которая изливала потоки яда на мужчину, заботившегося о ней, вторя – настоящая я, но этой части никак не удавалось пробиться наружу. Это было странно – осознавать в себе раздвоение. На попытку остановить саму себя голова ответила вспышкой боли. Я застонала и, наконец, заткнулась.

А затем реальность сместилась. Исчезло раздвоение, зато появилось непонимание происходящего. Я не узнала мужчину, застегивавшего на мне одежду. Не поняла, где нахожусь. Не смогла вспомнить своего имени. Хотела оттолкнуть руки незнакомца, но тело не повиновалось. Животный страх сковал сознание. Попыталась заговорить, но смогла лишь промычать. Язык еле ворочался.

- Ильса, - позвал незнакомец, вдруг замерев и пристально вглядываясь мне в лицо. – Ильса.

Я только смотрела на него и сглатывала вязку слюну, не имея возможность ни спросить, ни ответить, ни позвать на помощь. А потом тряхнуло, и незнакомец выругался. Я почти не поняла, что он сказал. Мужчина сел рядом, обнял лицо ладонями и снова заглянул в глаза.

- Как же паршиво… - тихо сказал он. – Ну, хоть гадость какую-нибудь скажи. И бой еще идет… Что там хоть происходит? Я тебя сейчас привяжу и схожу посмотреть, хорошо?

Я снова замычала. Незнакомец поморщился, одарил меня жалостливым взглядом и уже привстал, но раздался какой-то звук, и мужчина выдохнул:

- Наконец-то. Ответ. Отец, я слушаю… Почему?.. Но… Да чтоб их! Отбой, - рявкнул он. – Они сказали нет, малыш, представляешь? Они отказались от сыворотки! Ястреб взорвется… Черт.

Он отошел куда-то, а когда вернулся, в плечо вонзилась игла, и я провалилась в сон, так и не поняв, о чем говорит незнакомец. Это пробуждение ознаменовалось адекватом, но вместе с ним пришло осознание, что я парализована. Ни тело, ни язык меня не слушались. И чувствительность исчезла полностью. Я лежала бревном и пялилась в потолок, слушая тишину. В какой-то момент мне показалось, что я оглохла, но вот до меня донесся звук приближающихся голосов, шаги, и дверь в медблок открылась.

- Какого черта они отказали? – Брато не орал, но ярость, клокотавшая в нем, угадывалась сразу.

- Отец этой информацией не обладает, - ответил Терри. – Только передал, что Аривею больше не интересует эта сыворотка, и наши условия слушать никто не будет. Отец предложил нам приземлиться, но этого делать нельзя. Меня постараются забрать, вас уничтожат. Нам нельзя на Аривею.

- Да чтоб их! – вдруг заорал Егор, с силой ударив ногой по двери, но быстро взял себя в руки. – На Аривею нельзя, и уроды Гротера еще вернутся. Он теперь не успокоится, пока не уберет нас. И сдать его толка нет, только ради чувства удовлетворения. Нас уберут при любом раскладе. Твою мать!

- У нас нет никакой защиты, - тихо сказал Терри. – Я не знаю, что делать.

Егор не ответил. Он приблизился ко мне, присел рядом и на мгновение навис надомной.

- Лисеныш, - позвал он, я ответить не смогла. Ястреб положил мне голову на грудь и замер. Затем приподнялся, погладил меня по волосам и шепнул: - Потерпи еще немного, ладно? Я обязательно что-нибудь придумаю. – Я почувствовала, как слеза скатилась с уголка глаза и потекла вниз. Егор бережно стер ее, прикрыл на секунду глаза, и лицо его вдруг стало решительным. Он выпрямился, активировал свой контактор, и я услышала: – Справочник. Гея. Генерал Романов.

Я пошире распахнула веки, с изумлением и испугом глядя на своего наемника. Он сжал мою руку и через некоторое время заговорил снова:

- Господин генерал, перед тем, как вы сбросите вызов, вы должны узнать – дело касается жизни Ильсы. Это Егор Брато.

Глава 26

Глава 26

Никогда раньше не понимала настоящего счастья от возможности просто почесать кончик носа, или поправить волосы. Не знала, что повернуть голову – это настоящее наслаждение. Даже пошевелить пальцами – уже радость. Как же многое ты узнаешь, лишившись мелочей. Из всего возможного спектра движений мне осталось только вращать глазами, даже мышцы лица не слушались, так что и гримасничать я не могла. Бесполезный кусок плоти, способный мычать и моргать – так нынче выглядела широко известная в узком кругу непробиваемая Лиса «с железными яйцами». Мерзко…

А еще непрекращающаяся тупая головная боль, вот ее я чувствовала хорошо, в отличие от прикосновений Егора. Он просиживал со мной практически всё время. Переодевал, вкалывал питательный раствор, мыл после того, как организм избавлялся от отходов. Это оказалось гадко. Гадко понимать, что мужчина, который остался для тебя центром вселенной, несмотря на годы и обстоятельства, видит твое дерьмо даже не в переносном смысле…

Я закрывала глаза и старалась думать, что рядом никого нет. Мечтала, чтобы он ушел и оставил меня одну. Совсем, навсегда. Не могла смотреть ему в глаза, когда Егор склонялся надомной и улыбался, изо всех сил делая вид, что всё в порядке. Я отводила взгляд в сторону, он следовал за взглядом, не давая мне избегать его глаз, и тогда я снова закрывала глаза. Заткнула бы и уши, но этого мне сделать было не дано, я оставалась бревном, жизнь которого сосредоточилась в одних глазах. Не хотела слушать того, что говорит, наемник, потому что это вызывало боль, душевную боль.

А он говорил. Много и преувеличено весело. Брато рассказывал забавные случаи из жизни его группы, смеялся над ними, только я не слышала в его смехе веселья. И от этого тоже было больно. Иногда я рассматривала его. Ястреб осунулся, кажется, он сейчас почти не спал, ел без явного аппетита, со своей группой общался мало и только по делу, в основном, когда они сами подходили к моей каюте. Внутрь Егор никого не пускал, впрочем, пару раз пытался прорваться только Терри, самый неправильный аривеец из всех, кого я знала. Даже Гротер был как-то аривеестей, чем чистокровный Элистерро. Но и этому добродушному отзывчивому парню проход ко мне был закрыт. Должно быть, Ястреб понимал, что меньше всего я хочу, чтобы меня видели в таком состоянии. Но сам Брато упорно не желал оставлять меня.